KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Безсонов, "Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Вся тюрьма голодала. Вопрос питания в тюрьмах, это вопрос первейший. Он ворочает людьми. Заставляет их идти на компромиссы с совестью, сдаваться большевикам и просто делает людей мерзавцами.

Большевики это прекрасно учли и этим орудуют. В России питания в тюрьмах нет. В тюрьмах ясно выраженный голод. Человек на одном тюремном пайке должен протянуть ноги.

Мы и в этом отношении находились в исключительных условиях. Свой повар, следовательно своя рука владыка. Суп с мясом, правда с кониной, каша с маслом и каша с сахаром. Об этом, конечно не могли и мечтать "свободные граждане" — "свободной России".

Если ко всему этому прибавить еще молодую надзирательницу, дежурившую вместо надзирателя у дверей лазарета, то ясно станет, что иногда и в тюрьмах бывает хорошо. А на Советскую "волю" из такого положения можно только выгонять…

Вся эта жизнь покупалась мною за две-три вязанки дров которые я должен был напилить, наколоть и принести их для кухни и лазаретной ванны, которой мог пользоваться и я сам.

Конечно, такие места ценились очень высоко и за них нужно было платить продуктами из города, или они давались по колоссальной протекции. Протекция же у меня была через Д-ва, старого арестанта, уже пустившего корни на должности истопника.

Время шло… Я ждал… Недоумевал… Но наконец, дождался…

— "Бессонов"!..

— К решетке для свидания… Подумал я.

— "В канцелярию." Крикнул надзиратель.

— Нет, не то…

Я пошел за ним уже без особой охоты. Открыл дверь. Настя… и ее неестественный тон…

— "Я только сегодня приехала в Вологду и от Особого отдела получила подарок: Пулю в лоб ввинчу вам я…"

{82} — "Поздно милая, надо было раньше думать… Теперь эта шутки из моды вышли".

Сели. Я был очень рад ее видеть…

Рядом с ней корзина с английскими консервами, сигаретами и шоколадом.

— "Узнаете"? спросила она указывая на нее. "Ведь "там" вы к этому привыкли".

Было неприятно… Наконец заговорили по хорошему. Вижу хочет, чтобы я попросил ее о себе… А я упираюсь, наоборот, рассказываю, как хорошо живется в тюрьме.

— "Ну что ж? Выпьем? Шутила она.

— "Вот только этого мне и не хватает".

— "Ну так скоро будет".

Чем ни жизнь была в моей Вологодской тюрьме… Но водки в ней, мне так и не удалось выпить. Как всегда все перемены в тюрьмах производятся неожиданно для арестантов. Так же произошла и моя…

Особый отдел, за которым мы числились, расформировался и нас "по этапу" махнули в Архангельск.

ПОД СУДОМ ТРИБУНАЛА

Архангельская тюрьма…

Контраст между Вологодским "санаторием" и нашим теперешним положением был резкий.

Камеры на запоре. На тюремном дворе пулеметы в углах. Связь по тюрьме и с внешним миром слабая. — Перестукиваемся. Переписываемся. И ползут слухи о расстрелах.

Слышно, что действует комиссия Кедрова и Ревекка.

То и другое знаменитость. Где они — там массовые расстрелы. Но покуда ничего определенного.

Однако ждать пришлось недолго. Скоро появились и первые капли крови.

Я сидел в общей камере. Напротив были одиночки. Уборная была общая. Выпускали нас редко, но все таки связь была.

{83} Утром я вышел умываться. Надзиратель был чем то занят, и я подошел к камере знаменитого в Северной области партизана Ракитина. У меня был табак, и я передал его ему. Он обрадовался и мы закурили.

Дело его вела Ревекка, и она гарантировала ему жизнь, "Ну, как Ракитин", спросил я его — "не думаете, что нас "повернут налево?" (Расстреляют).).

— "Нет, я твердо убежден, что этого не может быть. Еще третьего дня меня вызывала Ревекка и еще раз подтвердила, что я буду жив. Да ведь и смертная казнь отменена окончательно…". Мы простились.

В ту же ночь, в числе 17-ти человек, он был расстрелян.

Сидеть становилось все хуже. Не было еды. Не было табаку. В белые ночи не спалось. Было томительно. Скорей бы какой-нибудь конец. И его можно было ждать всегда.

В час ночи грохот ключа. И в дверях комендант со списком. — Вызывает двоих. Оба числились за комиссией Кедрова.

"С вещами собирайтесь!". Раздают хлеб… Крестятся, но видно еще надеются.

В коридоре слышен шум… Кто то борется, не дается взять… Вывели. Мы бросились к окнам.

На дворе выстраивают партии человек в 20. Их окружает конвой. Но виден какой то непорядок. В конвое какая то заминка. Два-три чекиста и комендант размахивают револьверами.

Нам крикнули: — "От окон"! И дальнейшего мы не видели…

Только на следующий день по тюремному радио узнали мы подробности. Конвой был не опытный, вывел на Мхи (тундра на окраине Архангельска) партия бросилась врассыпную, и один из офицеров бежал.

Но эти первые расстрелы нас не касались. Все их жертвы числились за Ревеккой или за комиссий Кедрова. Мы же были {84} за Архангельским Военно-Морским трибуналом и, казалось бы, на открытый суд больше надежд.

Но вот и он не замедлил себя показать. В нашей камере сидело трое бывших офицеров, служивших у большевиков на гражданской службе. Их обвиняли в организации восстания в тылу красной армии. По их рассказам они были не виновны, и сидели они бодрые и веселые.

Пришел день суда. Шли они на него, думая найти в нем исход. Но обратно не вернулись. Их взяли в камеру смертников и через 48 часов расстреляли.

Этим начались те колоссальные расстрелы, которыми потом славился Архангельск, Холмогорский и Портаминский лагери. Русский конвой сменили мадьяры и китайцы, "заминок" уже не было и, я боюсь говорить цифрами, но во всяком случае, много тысяч людей легло на "Мхах" и на дне Северной Двины.

Конец приближался. — Нас вызвали на допрос.

Первый пошел И-в. Вернулся он бледный, мы начали его расспрашивать, но как всегда он что то путал.

За ним вызвали Герутца. Допрашивали его долго. Вернулся веселый и в полной уверенности на благополучный исход.

Вызвали еще троих… Настала моя очередь. Следователь оказался моряк и, на мой взгляд, простой русский парень.

Начался допрос. В самом начале я его прервал и, довольно развязно, сказал ему:

"Слушайте, Вам все равно, а мне приятно… Отдайте мне фотографические карточки, которые у меня отобрали в Вологодском Особом отделе"…

Он ответил на это какой то шуткой. Мы поговорили, он согласился и, взяв все мое дело, начал его перелистывать.

"Карточек нет, вот ваше дело"… И он простодушно показал какие то маленькие жиденькие листочки.

"Если нет моего дела, то не будет и моих показаний", подумал я и начал давать ему уже то, что я хотел…

И-в совершенно запутался и дал четыре или пять разных показаний о нашей с ним связи. Только одно из них было правильным.

Допрос продолжался.

"Вы признаете себя виновным в том, что…" и он мне, в кратких словах, передал первое показание И-ва, которое {85} им было дано под угрозой расстрела и представляло собой сплошной вымысел.

— "Нет". Совершенно чистосердечно мог ответить я. После этого он мне предъявил второе, такое же. Затем третье — совершенно правильное и четвертое, опять ложное.

Я отрицал все.

Кажется я выскочил… Мне казалось, что дела мои неплохи, но я все таки ни в чем не был уверен. На втором допросе я сам писал показания и, конечно, только то, что я хотел показывать. Боясь испортить дело какой-нибудь ошибкой, я постарался сократить свои показания.

"Вы мне скажите откровенно", обратился я к моему следователю, — "вы меня повернете на Мхи, или нет?"

— "Нет, за что же". Ответил он смеясь. "В таком случае я показал все".

— "Ну хорошо, на суде разберут". На этом мы расстались. Врет или нет? Этот вопрос решить было нельзя. Ракитин и трое из нашей камеры были xoрошие примеры.

Герутц продолжал быть настроенным очень оптимистически и заражал этим меня. И-в совсем запутался и даже нам начал врать. Из 11-ти человека кандидатами на расстрел у нас считались: Герутц, я и И-в.

Завтра суд…

Белая ночь… Не спится… В голове готовятся фразы, ответы, оправдания, доказательства… Хочется конца, но хочется и жить.

Настало утро… Мы сошлись в уборной.

Движения нервные, голоса неестественны, на лицах натянутые улыбки. Попытки шутить.

Я решил: на суде я сажусь ближе к окну. Прочтут смертный приговор. — В окно! Там пускай достреливают, Есть хоть один шанс уцелеть. И приготовился: Взял нож, деньги, компас. Надел две цветные рубашки, чтобы переменить костюм, засунул в карман запасную кепку. Это было все, что я мог сделать, для подготовки к побегу.

Зал суда… Посередине, на возвышении стол, покрытый красной скатертью, сбоку — маленький для секретаря, внизу — наши скамейки.

Суд открытый. В зале 2–3 слушателя.

{86} "Встать — суд идет"!.

Три судьи. Среди них мой следователь. Сторон не было.

Суд начался…

Часа три продолжался допрос. Затем задавали отдельные вопросы. И перерыв.

Мы обменялись мнениями. Казалось, все идет хорошо.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*