Марк Твен - Жанна дАрк
После такой победы, да еще вдобавок и похвалы таких ученых мужей, легкомысленные деревенские насмешники сразу же отступили, окружив Жанну вниманием, заботой и больше не раздражая ее. Мать Жанны снова стала с нею нежна, даже отец смягчился и заявил, что гордится ею. Но время тянулось для Жанны в мучительном ожидании, ибо осада Орлеана уже началась, мрачные тучи над Францией опускались все ниже и ниже, а "голоса" приказывали ей ждать и не давали прямых указаний. Настала зима, тягостная и жестокая; и вот, наконец, пришла желанная перемена.
КНИГА ВТОРАЯ
ПРИ ДВОРЕ И НА ВОЙНЕ
Глава I
5 января 1429 года Жанна пришла ко мне со своим дядей Лаксаром и сказала:
- Час настал. Мои голоса уже говорят не смутно, а совершенно ясно. Они сказали мне, что нужно делать. Через два месяца я буду у дофина.
Жанна была в бодром настроении, и вид у нее был воинственный. Ее воодушевление передалось и мне, и я почувствовал сильный душевный подъем, похожий на тот, который охватывает человека, когда он слышит барабанный бой и шаги марширующих войск.
- Я верю этому, - сказал я.
- И я тоже, - подтвердил Лаксар. - Если бы она сказала мне раньше, что ей указано богом спасти Францию, я бы не поверил; я отправил бы ее одну к коменданту и не стал бы вмешиваться в это дело, не сомневаясь, что она не в своем уме. Но я видел, как она бесстрашно стояла перед знатными, могущественными людьми и смело разговаривала с ними. Без помощи божьей она бы так не поступила. Это я твердо знаю. Поэтому я готов покорно выполнять все, что она прикажет.
- Мой дядя очень добр ко мне, - сказала Жанна. - Я просила его прийти и убедить мою мать, чтобы она отпустила меня с ним: нам надо ухаживать за его больной женой. Все улажено, и мы отправляемся завтра на рассвете. Из дома дяди я вскоре пойду в Вокулер, там буду ждать и прилагать все усилия к тому, чтобы моя просьба была выполнена. Кто были те дворяне, что сидели по левую руку от тебя за столом у коменданта в тот день?
- Один - сьер Жан де Новелонпон де Мец, другой- сьер Бертран де Пуланжи.
- Хорошие люди, закаленные в боях. Я наметила их обоих своими будущими соратниками... Но что я вижу на твоем лице? Сомнение?
Я старался говорить ей правду, без прикрас и обиняков, поэтому ответил:
- Они решили, что ты не в своем уме, так и сказали. Правда, они сочувствуют твоему несчастью, но все же считают тебя безумной.
Это, кажется, нисколько не смутило и не обидело Жанну. Она лишь заметила:
- Умные люди всегда могут изменить свое мнение, если осознают, что они ошиблись. Изменят и эти. Они пойдут со мной в поход. Вскоре я встречусь с ними... Но ты, я вижу, опять сомневаешься? Да?
- Н-нет. Теперь уже не сомневаюсь. Я только вспомнил, что с тех пор прошел год и что они люди не здешние, а только случайно останавливались у нас по пути.
- Они придут опять. Но поговорим о срочных делах. Я хочу дать тебе кое-какие указания. Ты последуешь за мной через несколько дней. Устраивай свои дела, потому что твое отсутствие продлится долго.
- А Жан и Пьер тоже пойдут со мной?
- Нет. Пока что они не согласятся, но вскоре и они придут и принесут с собой благословение и родительское согласие отпустить меня. Тогда я буду сильнее, а теперь, без родительского благословения, я слаба. - Она на мгновение умолкла, и глаза ее наполнились слезами. - Мне хотелось бы проститься с маленькой Манжеттой, Приведи ее за деревню на рассвете. Пусть она проводит меня немножко...
- А Ометта?
Жанна не выдержала и заплакала.
- О нет, не надо! Она слишком дорога мне. Мне будет тяжела эта встреча; я знаю, что никогда больше не увижу ее.
Назавтра я привел Манжетту, и мы все вчетвером пошли по дороге в это раннее холодное утро, пока деревня не скрылась из виду. Потом девушки простились, обняв друг друга, изливая свое горе в слезах и нежных словах. Это было трогательное зрелище. Жанна обвела долгим взглядом нашу милую деревушку, Волшебное дерево, дубовый лес, цветущую поляну и реку, как бы стараясь на всю жизнь запечатлеть в своей памяти картины родных мест; она словно предчувствовала, что уже никогда не увидит их больше. Потом она повернулась и ушла от нас, горько рыдая. Это случилось в наш общий с нею день рождения. Ей исполнилось тогда семнадцать лет.
Глава II
Несколько дней спустя дядюшка Лаксар отвез Жанну в Вокулер и нашел для нее жилье у Катерины Руайе - жены колесного мастера, честной и доброй женщины. Жанна аккуратно ходила к обедне, помогала по хозяйству, зарабатывая этим себе на пропитание, а если кто-либо желал поговорить с ней о ее миссии (а таких находилось немало), она беседовала охотно, теперь уже ничего не скрывая. Вскоре и я поселился неподалеку и был свидетелем всех событий. Сразу же распространилась молва о появлении молодой девушки, которой предназначено богом спасти Францию. Простой народ толпами стекался, чтобы посмотреть на нее и побеседовать. Одних подкупала юность и красота девушки, других - ее серьезность, скромность и искренность. Богатые люди держались, правда, в стороне, но это им и свойственно.
Некоторые верили в пророчество Мерлина {Прим. стр.85}, сделанное более восьмисот лет тому назад, гласившее, что Франция будет погублена женщиной, а спасена девушкой. И действительно, Франция в это время была погублена женщиной - порочной королевой Изабеллой Баварской; а теперь прелестная, чистая девушка, несомненно, была призвана небом, чтобы завершить пророчество.
Это еще более усилило интерес к ней и вместе со все возрастающим возбуждением пробудило новые надежды. Из Вокулера волна за волной разливался по всей стране воодушевляющий энтузиазм, охватывая села, питая новыми силами погибающих сынов Франции. Из сел стекались люди, желавшие все увидеть собственными глазами и услышать как можно скорее добрую весть; они смотрели и слушали, полные веры. Гости заполнили весь город; гостиницы и постоялые дворы были набиты битком, и все же половина приезжих не находила себе пристанища. Люди прибывали отовсюду, несмотря на зимнее время: когда человек жаждет пищи духовной, что ему до того, если нет куска хлеба и крыши над головой? Людской поток возрастал. Жители Домреми в изумлении спрашивали друг друга: "Неужели мы являемся свидетелями небывалого чуда?" Когда Жан и Пьер уходили из родной деревни, все на них смотрели с любопытством и завистью, как на особых счастливцев, и путешествие их в Вокулер было настоящим триумфальным шествием: по пути собирались толпы крестьян, чтобы увидеть и передать привет братьям той, с кем наедине беседовали ангелы и в чьи руки волей господней была отдана судьба Франции.
Братья принесли Жанне родительское благословение с пожеланием успеха и обещание со временем благословить ее лично. Преисполненная счастья и окрыленная надеждами, она снова предстала перед комендантом. Но он был не более сговорчив, чем в первый раз, и отказался направить ее к королю. Это ее огорчило, но не разочаровало. Она сказала:
- Я буду приходить сюда до тех пор, пока не получу вооруженной охраны. Так мне велено свыше, и я не могу ослушаться. Я должна явиться к дофину, даже если бы мне пришлось ползти на коленях.
Мы с двумя братьями Жанны встречались с ней каждый день, чтобы посмотреть, сколько людей бывает у нее, и послушать, что они говорят. Однажды ее посетил знаменитый рыцарь сьер Жан де Мец. Он начал говорить с ней ласковым, шутливым тоном, точь-в-точь как говорят с маленькими детьми.
- Что ты здесь делаешь, девочка? Я слышал, нашего короля собираются изгнать из Франции, а нас превратить в англичан?
Она ответила ему спокойно и серьезно:
- Я пришла просить Робера де Бодрикура препроводить меня к королю, но он не обращает внимания на мои просьбы.
- О, ты удивительно настойчива! В самом деле, прошел уже год, а ты все еще не отказалась от своих намерений. Я видел тебя, когда ты приходила в первый раз.
Жанна спокойно ответила:
- Это не простое намерение, а великая цель. Он все же согласится на это. А я могу и подождать.
- Ах, вряд ли благоразумно утешать себя надеждами, дитя мое. Коменданты - народ упрямый. В случае, если он не исполнит твоей просьбы...
- Он исполнит ее. Он должен это сделать. Другого выбора нет.
Шутливое настроение этого господина стало понемногу исчезать, что было видно по выражению его лица. Убежденность и настойчивость Жанны произвели на него впечатление. Так случалось всегда: каждый, кто начинал разговор с нею шутками, кончал тем, что сам проникался ее серьезностью и искренностью. Люди начали замечать у Жанны качества, о которых раньше и не подозревали: подкупающую искренность, глубину мысли и непоколебимую твердость взглядов, все это быстро рассеивало их легкомыслие и разоружало их в ее присутствии; сьер де Мец на мгновение задумался, а затем проговорил уже вполне серьезно:
- Тебе необходимо срочно видеть короля? То есть, я имею в виду...
- Перед началом великого поста; во что бы то ни стало!
