Анатолий Уткин - Дипломатия Франклина Рузвельта
Рузвельт постарался сгладить некоторые острые углы в зоне своего влияния - Латинской Америке, и эта зона, "свое полушарие", давала Америке основные необходимые для американской экономики виды сырья. В других регионах США не располагали такими возможностями для влияния.
Как последнюю агонию идеи созыва ведущих мирных держав следует рассматривать так называемый план Уэллеса, заместителя государственного секретаря, одобренный президентом 11 января 1938 года. Согласно этому плану, следовало предложить правительствам великих держав прислать своих дипломатических представителей в Белый дом для обсуждения способов снижения напряженности в мире, нахождения равных экономических возможностей для всех наций. В случае принятия ими этого предложения, Рузвельт обещал создать комиссию из девяти стран по выработке соответствующих рекомендаций. Это было отвлеченное теоретизирование. Германия и Италия все откровенней посягали на статус-кво в Европе, а Япония - в Азии. И агрессоров не интересовали надуманные вашингтонские инициативы. К началу осени 1938 года Германия поставила вопрос о Судетах во всей остроте.
Пытаясь помочь западным демократиям, Рузвельт отправил 26 сентября 1938 года личное послание канцлеру германского рейха, в котором просил воздержаться от ультиматумов и предлагал созвать конференцию "наций, прямо затронутых текущим конфликтом". Рузвельт предлагал провести ее в любом "нейтральном месте Европы".
Мюнхенская конференция - пик политики примирения - началась через три дня (29 сентября 1938 года) в узком кругу четырех собеседников: Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье - при "зияющем" отсутствии чехов и - что очень важно - без приглашения СССР. Первые ее часы доминировал Муссолини единственный, способный говорить на языках, понятных договаривающимся сторонам. Это была безумная ночь европейской дипломатии. Утром Чемберлен попросил Гитлера подписать декларацию о "желании двух народов никогда не вступать в войну друг с другом снова". Получив этот жалкий листок, Чемберлен объявил, что в нем содержится "мир на все наше время". Тем временем Чехословакия была выдана Германии. Баланс сил в Европе начал клониться в пользу "оси".
Рузвельт ошибочно полагал, что его позиция оказала воздействие на германского канцлера. Гитлер обнаружил уступчивость англо-французов, и именно это сделало его требования бескомпромиссными. Столь же тщетными явились потуги Рузвельта воздействовать на Муссолини. Тот уже давно был в одном лагере с Гитлером. Между собой два фашистских диктатора определили Рузвельта как беспомощного человека. Их не волновало отношение американского президента к еврейским погромам, начатым осенью 1938 года, когда в Германии преследованию подверглись полмиллиона евреев. Между мартом и декабрем 1938 года опросы общественного мнения в США показали увеличение числа сторонников ужесточения иммиграции с 75 до 83 процентов. Рузвельт предпочитал хранить молчание.
Через две недели после Мюнхенского соглашения, чувствуя, что дело в Европе идет к войне, Рузвельт сделал несколько замен в военном руководстве. Заместителем начальника штаба армии был назначен генерал Джордж Маршалл. На первой же встрече с ним президент, обеспокоенный мощным военно-воздушным строительством в Германии, представил программу производства в США десяти тысяч самолетов в год. Пять месяцев спустя, когда в апреле 1939 года Германия оккупировала Чехословакию, Рузвельт предложил генералу Маршаллу стать начальником штаба армии США (в обход тридцати четырех генералов-претендентов). Жена Маршалла послала президенту благодарственное письмо, которое тот хранил: "В течение многих лет я боялась, что его (Джорджа Маршалла. - А. У.) блестящий ум и необычная точка зрения безнадежно будут утеряны в обыденности традиционной жизни. То, что вы разглядели его способности и облачили его своим доверием, дает мне все, о чем я мечтала и на что надеялась".
Администрация Рузвельта, в свете общей ситуации разгула агрессоров в Европе и Азии, начала увеличивать свой военный потенциал. В январе 1939 года последовало дополнительное ассигнование полумиллиарда долларов военному ведомству. В последующие месяцы - весной 1939 года в Соединенных Штатах наконец назревает пересмотр Закона о нейтралитете. В мае госсекретарь Хэлл выразил намерение правительства позволить державам, ведущим боевые действия, покупать оружие в США. Это означало, в частности, что Китай, жертва японской агрессии, мог рассчитывать на закупки американского оружия - но поставляемого не на американских судах. Довольно неожиданно для Японии Рузвельт поручил государственному департаменту 26 июля 1939 года уведомить ее, что американо-японский договор потеряет свою силу через шесть месяцев. Поскольку импорт из США был очень важен для военной промышленности Японии, эту меру восприняли в Токио довольно болезненно. Через месяц последовало подписание советско-германского договора, а это значило, что у СССР будет больше возможностей помогать жертвам агрессии в Азии. Все это заставило Токио на время принять более примирительную позу в отношении США.
Летом 1939 года Рузвельт пошел на необычный шаг - попросил германского фюрера не вторгаться в малые страны. Как свидетельствует У. Ширер, "депутаты рейхстага взорвались от громогласного смеха", когда Гитлер торжественно пообещал не нападать на Соединенные Штаты. Сенатор Най, известный изоляционист, прокомментировал это так: каков вопрос, таков и ответ.
Информация, имевшаяся в руках президента, говорила о готовности Германии к войне. В середине июля Рузвельт пригласил лидеров конгресса в Овальный кабинет. Госсекретарь Хэлл сидел с ним рядом, когда президент заявил, что шансы англо-французов на выживание - пятьдесят на пятьдесят. Рузвельт попросил конгрессменов изменить законодательство о нейтралитете. Союзникам следовало помочь, Гитлера нужно было сдержать. "Я расстрелял всю имеющуюся у меня обойму, - сказал президент о своих дипломатических усилиях, - я нуждаюсь в новой обойме". Сенатор Бора остановил эту аргументацию: "В этом году войны не будет. Вся эта истерия сфабрикована искусственно".
Хэлл в отчаянии промолвил: "Я хотел бы, сенатор, чтобы вы оказались в моем кресле и прочли приходящие телеграммы".
В эти напряженные последние дни мира американский военно-морской флот впервые провел маневры в Атлантике. Палата представителей ассигновала 500 миллионов долларов на военные нужды. Было решено увеличить число боевых самолетов с 5,5 тысячи до 6 тысяч. Но ни один из этих самолетов не был того же класса, что немецкий "Мессершмитт-109", английский "Спитфайр" или французский "Ньюпор". Под командованием назначенного Рузвельтом в мае 1939 года начальником штаба армии генерала Маршалла было 227 тысяч солдат, имевших в основном оружие образца периода первой мировой войны. (Именно в это время Дин Ачесон сказал, что "бог опекает детей, пьяниц и Соединенные Штаты".)
Важнейшие дипломатические представители США за рубежом, такие как Буллит (Париж) и Кеннеди (Лондон), адресуют экстренные телеграммы уже только лично президенту. В свою очередь, в течение лета 1939 года Рузвельт предпринял шаги, подготовившие почву для активизации деятельности американской дипломатии, прежде всего шаги, направленные на пересмотр законодательства 1937 года о нейтралитете. Наиболее важным, безусловно, был вопрос об эмбарго на поставки вооружения; 9 августа 1939 года исполнительным приказом президента было создано Управление военных ресурсов под руководством Э. Стеттиниуса.
Летом 1939 года у Рузвельта вызрело мнение, что Германия значительно сильнее своих противников - Польши, Франции и Англии; этим, в частности, объясняются его последние лихорадочные попытки приостановить развитие германских операций. Двадцать третьего августа 1939 года Рузвельт послал королю Италии Виктору-Эммануилу письмо, в котором просил использовать все имеющееся в его распоряжении влияние для внутриевропейского компромисса. А 24-го, буквально через несколько часов, американский президент послал призыв к главам двух противостоящих держав - Гитлеру и президенту Польши Мастицкому. В этих письмах предлагалось проведение прямых переговоров, арбитража и выражалось желание Америки служить посредником в нахождении обеими сторонами взаимоприемлемого решения спорных вопросов.
Нужно сказать, что собственно дипломаты видели слабость президентской инициативы. В государственном департаменте могли только качать головой, глядя на послание королю Виктору-Эммануилу, здесь определенно знали, сколь малое влияние он оказывает на Муссолини. А американский посол в Лондоне Кеннеди охарактеризовал послание Чемберлену как ошибочный дипломатический ход. Даже один из ветеранов американской дипломатической службы, близкий к президенту А. Берль, заметил, что все эти "послания" имеют определенную черту наивности. Конечный их эффект оказался именно таков, каким его можно было предсказать. Король Виктор-Эммануил заявил, что его правительство и без того привержено делу мира. Президент Мастицкий сказал, что готов к любым переговорам. А германский фюрер не удосужился ответить на американское послание.
