Владимир Дайнес - Танковые войска СССР. «Кавалерия» Второй Мировой
Танковые армии в годы войны располагали различным временем на подготовку к наступательным операциям после получения боевой задачи. В зависимости от обстановки оно было в пределах от 16–18 часов (4-я танковая армия при подготовке к Орловской операции) до 42–43 суток (1-я и 4-я гвардейские танковые армии при подготовке к Висло-Одерской операции). В большинстве же случаев оно ограничивалось 1–7 сутками[845]. Увеличение времени на подготовку к операции позволяло командующим (командирам), штабам и другим органам управления, а также войскам иметь больше возможностей для осуществления комплекса подготовительных мероприятий.
Оперативное построение танковых армий
Оперативное построение танковой армии определялось в значительной степени исходя из ее состава, а также с учетом других факторов. Наиболее характерным для наступательных операций 1943 г. было построение армии в два эшелона с наличием танкового, артиллерийско-противотанкового и инженерного резервов. Второй эшелон предназначался для наращивания силы удара из глубины, развития и закрепления успеха, отражения контрударов (контратак) противника; резерв – для выполнения задач, возникавших в ходе операции, развития и закрепления успеха. Общая глубина оперативного построения танковой армии трехкорпусного состава при движении по четырем маршрутам двумя эшелонам достигала 50–60 км[846].
В тех случаях, когда армия состояла из двух корпусов, ее оперативное построение чаще всего было одноэшелонным с наличием резерва (5-я гвардейская танковая армия в Белорусской, Восточно-Прусской операциях, 1-я гвардейская танковая армия в Львовско-Сандомирской операции).
В операциях 1944–1945 гг., вследствие усиления боевого состава армии, элементами ее оперативного построения становятся армейская артиллерийская и зенитная артиллерийская группы. Более сильными создавались танковый (отдельные танковые бригады и полки), противотанковый (отдельные самоходные артиллерийские бригады и полки, истребительно-противотанковые бригады) и инженерный резервы. Составной частью оперативного построения стали химический резерв и подвижной отряд заграждения.
В большинстве операций при вводе танковой армии в сражение из состава корпусов первого эшелона планировалось выделять передовые отряды, которые должны были содействовать общевойсковым соединениям в быстром прорыве главной полосы и обеспечивать развертывание главных сил армии.
Ширина полосы и глубина наступления танковых армий
Танковой армии, действующей в качестве подвижной группы фронта, полоса для наступления в оперативной глубине, как правило, не определялась, а указывалось только направление действий. Это было вызвано стремлением не стеснять маневра армии и не лишать командующего армией инициативы в выборе способов решения стоящих перед ней задач. В случае встречи упорного сопротивления противника армия с целью быстрейшего выполнения поставленной задачи могла обойти узел сопротивления, преодолеть вражескую оборону в более слабом месте и в дальнейшем снова выйти на свое направление. Иногда командующий фронтом указывал, какие узлы сопротивления противника танковая армия должна обходить, не ввязываясь в сражение, с тем чтобы как можно быстрее захватить намеченные объекты и рубежи.
Хотя полоса наступления танковой армии обычно и не назначалась, она всегда вводилась в сражение и действовала в ходе операции на каком-то определенном участке, ширина которого зависела от задачи, боевых возможностей и оперативного построения армии, условий ввода, состояния и характера действий противника, местности и развитости дорожной сети.
В тех случаях, когда танковые армии находились в первом эшелоне фронта, они действовали до выхода на оперативный простор в полосе шириной до 20 км (например, 3-я и 4-я гвардейские танковые армии в Пражской операции), прорывая оборону чаще всего на участке шириной до 10 км. Это позволяло создавать плотность от 40 до 80, а с учетом поддерживающей артиллерии до 120 орудий и минометов и до 50–60 танков и САУ на 1 км фронта прорыва. С выходом танковой армии в оперативную глубину она наступала в большинстве операций в полосе шириной 20–25 км, а иногда – 35–60 и более км (например, 6-я гвардейская танковая армия в Хингано-Мукденской операции – около 200 км). Наиболее оптимальным являлся вариант, когда армия в оперативной глубине действовала в полосе шириной 20–25 км. При более широких полосах наступления возникали проблемы с поддержанием непрерывного управления, организацией подвоза и эвакуации, возможностью оперативно перенацеливать и массировать силы и средства на одном из направлений.
Танковые армии вели наступательные действия на глубину, которая в среднем достигала: в 1943 г. – 120–200 км (1-я и 5-я гвардейская танковые армии в Белгородско-Харьковской операции – 120–150 км, 3-я гвардейская танковая армия при освобождении Левобережной Украины – 200 км); в 1944 г. – 200–400 км (2-я танковая армия в Уманско-Ботошанской операции – до 250 км, 1-я, 3-я гвардейская и 4-я танковые армии в Львовско-Сандомирской операции – 330–400 км); в 1945 г. – до 500 км и более (1-я гвардейская танковая армия в Висло-Одерской операции – до 600 км, 2-я гвардейская танковая армия – 700 км). В Хингано-Мукденской операции 6-я гвардейская танковая армия продвинулась на глубину 820 км. По подсчетам генерала армии А.И. Радзиевского, средняя глубина продвижения танковых армий по опыту 40 операций составляла 320 км.
Использование танковых армий для самостоятельного прорыва обороны противника
Опыт боевых действий в Орловской стратегической наступательной операции показал нецелесообразность использования танковых армий для прорыва позиционной обороны, так как они при этом несли большие потери. Наибольший эффект применения танковых армий был достигнут в контрнаступлении на белгородско-харьковском направлении. Для завершения прорыва тактической зоны обороны противника применялись только головные танковые бригады, а главные силы танковых армий и корпусов использовались обычно для действий в оперативной глубине. Это позволяло наносить мощные удары и стремительно развивать наступление в оперативной глубине.
Использование танковых армий однородного состава для самостоятельного прорыва обороны обусловливалось особенностями подготовки и ведения наступательных операции. Так, в Корсунь-Шевченковской операции применение 6-й танковой армии в первом эшелоне 1-го Украинского фронта (совместно с 40-й и 27-й армиями) обусловливалось прежде всего сложностью оперативной обстановки с точки зрения создания мощной ударной группировки в короткие сроки. В Дебреценской операции включение 6-й гвардейской танковой армии в первый эшелон было вызвано задержкой с перегруппировкой общевойсковых армий, а обстановка требовала скорейшего перехода в наступление. В Пражской операции 3-я и 4-я гвардейские танковые армии использовались в первом эшелоне в целях нанесения сильного первоначального удара, преодоления в высоких темпах тактической зоны обороны противника и захвата с ходу перевалов Рудных гор. В Хингано-Мукденской операции 6-я гвардейская танковая армия находилась в первом эшелоне Забайкальского фронта, исходя из необходимости упреждения противника в занятии перевалов через Большой Хинган.
Ввод танковых армий в прорыв
Опыт войны показал, что наиболее благоприятными условиями ввода танковых армий в прорыв считались такие, когда общевойсковые объединения первого эшелона фронта прорывали тактическую зону обороны противника на всю ее глубину. Однако этого не всегда удавалось достичь. Поэтому с целью повышения темпов прорыва танковые армии, как правило (в 80 % случаев от общего количества проведенных ими наступательных операций), вводились в сражение в середине первого или с утра второго дня операции с рубежа, проходившего чаще всего на удалении 4–6 км от переднего края. Это было обусловлено в основном недостатком танков НПП. И хотя танковые армии, завершая прорыв тактической зоны обороны противника, несли определенные потери в боевой технике и личном составе, это позволяло выиграть время, создавать возможность в упреждении маневра противника и в большей мере сохранять силы и боеспособность общевойсковых армий. Как показал опыт, ввод в сражение танковых армий для завершения прорыва тактической зоны приводил к повышению темпов ее преодоления, что нередко играло решающую роль в развитии тактического успеха в оперативный и в достижении конечной цели фронтовой наступательной операции.
В то же время боевой опыт подтвердил возможность ввода танковой армии и в так называемый «чистый прорыв», т. е. после того как общевойсковые объединения уничтожали противника в тактической зоне обороны. Это достигалось, во-первых, осуществлением стрелковыми соединениями, получившими значительное усиление танками НПП, прорыва в высоких темпах и, во-вторых, привлечением для завершения прорыва тактической зоны обороны армейских подвижных групп или фронтовых конномеханизированных (конно-танковых) групп.
