История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович
В данной ситуации, грозившей свалить Временное правительство А. Ф. Керенского, министр-председатель решился на организацию провокации, долженствовавшей нанести удар по Верховному Главнокомандующему. Дело в том, что убрать Л. Г. Корнилова просто так, собственным волевым решением, по образцу генералов Алексеева и Брусилова, А. Ф. Керенский уже не мог. Московское Государственное совещание показало, что за Корниловым стоят крупнейшие капиталисты страны, а также военная элита, наконец-то обретшая своего вождя. Популярность Л. Г. Корнилова в Действующей армии была столь высока, что большая часть офицерства решительно поддержала бы Верховного Главнокомандующего.
Лишь объявление генерала Корнилова чем-то вроде «врага народа» могло спасти Керенского и его присных. Следовательно, на вооружение бралась многоходовая провокация, в которой бы ни одно действующее лицо не сумело бы вовремя понять своей роли. Деморализация поддерживавших Корнилова кругов и опора на массы должны были смести Главковерха, а с ним и угрозу для правящей буржуазно-социалистической группировки. Одновременно умело спровоцированный бунт Ставки против законного правительства должен был оставить в стороне от противодействия либеральную буржуазию и успокоить верхушку Советов.
26 августа в Ставку прибыл главный исполнитель провокационного действа – обер-прокурор Синода В. Н. Львов, доставивший генералу Л. Г. Корнилову от имени министра-председателя А. Ф. Керенского три различных варианта реорганизации правительства для создания сильной власти. Каждый из этих вариантов предполагал сосредоточение львиной доли власти в руках одного конкретного лица. Неискушенный в политике Верховный Главнокомандующий выбрал вариант, предусматривавший сосредоточение высшей военной и гражданской власти в его собственных руках. Об этом было немедленно сообщено Керенскому, причем сообщил это по телефону специально приглашенный к аппарату сам же Корнилов.
Логично, что утром 27 августа Верховный Главнокомандующий был объявлен государственным изменником. Не ожидавший такого поворота и растерявшийся от цейтнота времени генерал Л. Г. Корнилов в свою очередь призвал народ встать против Временного правительства и Советов. Это воззвание было разослано циркулярной телеграммой по всем учреждениям. Корнилова поддержали штаб Ставки и штаб Западного фронта, возглавлявшегося генералом А. И. Деникиным. Штаб Северного фронта отказался выполнять распоряжения Временного правительства. 3-й Конный корпус, во главе которого стоял генерал А. М. Крымов, сосредоточился для броска на Петроград.
В ответ А. Ф. Керенский объявил Корнилова мятежником и призвал все социалистические партии встать на защиту революции. Среди наиболее активных защитников верховной власти оказались срочно выпущенные из тюрем и получившие возможность легальных действий большевики. Все «революционно-демократические» силы провели мобилизацию своих возможностей для подавления «мятежа».
Верные правительству войска собирались в Петрограде и Москве, большую роль в срыве замыслов генерала Корнилова и его сторонников сыграли солдатские комитеты фронта, «в значительной степени предопределив» разгром корниловщины [530]. Но главной «ударной силой» властей стала пропаганда в армии и стране.
Именно массы, не желавшие генеральского правления, остановили Верховного Главнокомандующего, все еще пытавшегося адекватно отреагировать на стремительно развивающуюся ситуацию. Так, воззвание Исполнительного комитета Всероссийского Совета крестьянских депутатов от 29-го числа гласило: «Помните, если Корнилов возьмет верх, то в заговоре своры царских холопов и ваших врагов он даст вам не землю и волю, а крепкие цепи… не исполнять никаких приказаний Корнилова и предателей-корниловцев» [531].
(Парадоксально, что сборник документов с этим воззванием впервые после 1917 года увидел свет накануне коллективизации в российской деревне, которая и впрямь наложила «крепкие цепи» на крестьянство России, положив начало раскрестьяниванию деревни, террору в отношении села и уничтожению крестьянства как социального слоя.)
Солдаты Действующей армии и тыловых гарнизонов, не желавшие продолжать войну, вполне справедливо рассудили, что Корнилов-победитель не только продолжит дальнейшее участие России в мировой бойне, но и наведет в армии соответствующую дисциплину. Кроме всего прочего, простые люди разумно полагали, что от военной диктатуры никто из них не выиграет, а о выигрыше страны и государства никто и не думал. В войсках начались самочинные репрессии против офицерского состава. 30 августа В. И. Ленин писал в свой Центральный Комитет в отношении влияния большевистской партии на солдат: «…увлекать их дальше, поощрять их избивать генералов и офицеров, высказывавшихся за Корнилова» [532].
Агитаторы остановили части 3-го Конного корпуса и «Дикой дивизии» вблизи Петрограда. Солдаты и казаки отказались идти дальше. Не подлежит сомнению, что преданный Ставке кавалерийский корпус легко уничтожил бы власть Временного правительства, у которого не было сил для собственной защиты. Но люди были не «за» Керенского, а «против» Корнилова. Психологический выбор деструктивного плана всегда гораздо сильнее позитивного выбора.
31 августа, после личной встречи с А. Ф. Керенским, застрелился командир 3-го Конного корпуса генерал А. М. Крымов. Наверняка генералу припомнили его масонские связи, совместное с Л. Г. Корниловым выступление против «братьев» и роль в заговоре, предшествовавшем февральским событиям. Не зря генерал Крымов покончил жизнь самоубийством сразу же после личной встречи с Керенским. На Ставку двинулся карательный отряд.
В этих условиях по просьбе А. Ф. Керенского, дабы не допустить ненужного кровопролития (провокация удалась, победа одержана, а создавать мученика из генерала невыгодно), в качестве посредника выступил генерал М. В. Алексеев. В итоге 1 сентября генерал Л. Г. Корнилов и его соратники были арестованы, пост Верховного Главнокомандующего вскоре занял сам А. Ф. Керенский, в Ставку прибыла Чрезвычайная следственная комиссия. Корнилов сотоварищи были перевезены в маленький город Быхов, откуда они бежали после октябрьского переворота, чтобы возглавить Белое движение на Юге России с началом Гражданской войны.
«Корниловское выступление» было порождено стремлением высшего командного состава перехватить верховную власть у правящих социалистических партий. Вне сомнения, это намерение имело в своей основе опасение грядущей катастрофы для армии, а, значит и для России, признаки чего отчетливо проступали на фоне нарастающего бессилия власти. Казалось бы, генералы могли рассчитывать на успех, так как меры по укреплению дисциплины принесли определенные плоды к августу, в чем ведущая роль, вероятно, принадлежала распоряжению о введении смертной казни после провала Июньского наступления.
Но превалирующим моментом в массовых солдатских настроениях все-таки была апатичность по отношению к службе и скрытое недовольство – приглушенное, но не искорененное репрессивными мерами. Представлялось, что все было просчитано, однако генералитет недооценил ни общего настроя солдатских масс, не желавших возвращения к старому и продолжения войны, ни решимости правительства удержать власть. Результатом стали поражение командования, арест главных «заговорщиков» и факт обретения силы и влияния в войсках со стороны большевиков: «Корниловское выступление было как раз из тех событий, которые все более приобретали для власти необратимо губительный характер. Неподготовленность корниловского движения на Петроград, не говоря уже о плане действий войск в столице, столь разительна, что впору говорить о самоубийстве контрреволюции» [533].
Теперь раскол между офицерами и солдатами стал непреодолимым. Офицерство обвинялось в намерении реставрации монархического режима, предательстве родины и свободы, желании «открыть фронт» немцам для подавления революции и сознательном развале армии; офицеров повсеместно изгнали из войсковых комитетов. Теперь перестали верить своим начальникам и кавалерийские, и артиллерийские части. Офицеры окончательно потеряли свой авторитет как источник властного начала в войсках.
