Александр Верт - Россия в войне 1941-1945
Решающее значение в прорыве обороны противника имела мощная и хорошо организованная артиллерийская подготовка.
За два дня наступательных боев войска фронта продвинулись вперед до 40 км, расширив при этом прорыв до 60 км по фронту. В ходе наступления наши войска… заняли более 350 населенных пунктов».
Заявление о том, что наступление началось «без боевой поддержки авиации», имеет свою дипломатическую историю.
В 1948 г. Наркоминдел опубликовал переписку между Черчиллем и Сталиным за период до и во время январского наступления[248]. 6 января 1945 г., после того как немцы предприняли наступление в Арденнах, поставившее англо-американские войска в «тяжелое положение» (как говорилось в советской публикации) и угрожавшее Англии «вторым Дюнкерком», Черчилль направил Сталину следующее послание:
«На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете… насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать… Можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января… Я считаю дело срочным».
На другой день Сталин ответил, что «очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации»; для этого необходима ясная погода, прогнозы же погоды были плохие, но, «учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января».
9 января Черчилль ответил выражением глубокой благодарности:
«Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!…
Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как… немцам придется делить свои резервы…»
Советское наступление началось 12 января, то есть даже раньше, чем обещал Сталин. Спустя пять дней Черчилль телеграфировал Сталину, поблагодарив его «от всей души» и поздравив его «по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте».
Позже, в феврале, в приказе по случаю Дня Красной Армии было сказано, что советское наступление, несомненно, спасло положение на Западе: «Успехи нашего зимнего наступления привели прежде всего к тому, что они сорвали зимнее наступление немцев на Западе, имевшее своей целью захват Бельгии и Эльзаса, и дали возможность армиям наших союзников в свою очередь перейти в наступление против немцев…»
Черчилль, цитируя некоторые места из переписки со Сталиным, придает ей, однако, не столь драматический характер. Тем не менее он характеризует ее как «прекрасный образец быстроты, с которой можно было вершить дела в высших сферах союзников». Он говорит также, что «со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр действительно был очень обрадован».
14 января, через два дня после прорыва с Сандомирского плацдарма, осуществленного войсками Конева, 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Жукова (начальник штаба - генерал Малинин) нанес удар с двух плацдармов южнее Варшавы и с плацдарма севернее Варшавы. Варшава была обойдена с обоих флангов. 17 января в польскую столицу, вернее, в ее развалины, вступили части 1-й Польской армии, действовавшей в составе 1-го Белорусского фронта.
Советское наступление в среднем течении Вислы было, по-видимому, неожиданным для немецкого верховного командования. Правда, в конечном счете удара Красной Армии на варшавско-берлинском направлении следовало ожидать, и немцы построили между Вислой и Одером семь линий обороны. Но они полагали, что, прежде чем атаковать на этом участке, советское командование в январе попытается уничтожить 30 немецких дивизий, отрезанных в Курляндии, а главный удар нанесет в Венгрии. Поэтому на участке средней Вислы немцы сосредоточили меньше войск, чем могли бы. Об огромном превосходстве, достигнутом Красной Армией на этом «направлении главного удара», можно судить по следующим цифрам, приводимым в советской «Истории войны».
«В 1-м Белорусском и 1-м Украинском фронтах имелось 163 дивизии, 32 143 орудия и миномета, 6460 танков и самоходно-артиллерийских установок, 4772 самолета. Всего в этих фронтах насчитывалось 2200 тыс. человек. Такое сосредоточение сил и средств позволило советскому командованию создать (в начале наступления) значительное превосходство, над противником на варшавско-берлинском направлении: в живой силе - в 5,5 раза, в орудиях и минометах - в 7,8, в танках - в 5,7, в самолетах - в 17,6 раза»[249].
Севернее нанесли удар войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского.
К 18 января картина была ясна: войска Конева продвигались через Южную Польшу на пути к Силезии; войска Жукова - через Центральную Польшу, к сердцу Германии, и войска Рокоссовского - через Северную Польшу к Данцигу. Тем временем на юге войска генерала Петрова (4-й Украинский фронт) наступали в Карпатах, а на севере войска Черняховского (3-й Белорусский фронт) глубоко вклинились в Восточную Пруссию.
Достаточно привести несколько дат и названий населенных пунктов, чтобы проиллюстрировать успех этого наступления.
18 января. Рокоссовский взял крепость Модлин, а войска Конева заняли Пётркув.
19 января. Войска Конева заняли почти не пострадавший Краков.
20 января. Войска Черняховского заняли Тильзит в Восточной Пруссии.
21 января. Войска Черняховского заняли Гумбинен, а войска Рокоссовского - Танненберг, также в Восточной Пруссии.
23 января. Войска Жукова заняли Быдгощ, войска Конева прорвались в Силезию и вышли на Одер на фронте шириной 60 км.
24-26 января. Войска Жукова заняли Калиш на пути к Бреславлю. Войска Рокоссовского прорвались к Данцигской бухте, почти отрезав тем самым немецкие войска в Восточной Пруссии. Войска Конева прорвались в Домбровский угольный бассейн (Польша).
29 января. Войска Жукова перешли юго-западнее Познани границу Германии 1938 г. Познань с ее большим немецким гарнизоном была окружена, а через два дня войска Жукова вступили в провинцию Бранденбург и двинулись к Франкфурту-на-Одере.
Вот в какой обстановке - когда Красная Армия находилась на территории Бранденбурга - Гитлеру пришлось «отпраздновать» 12-ю годовщину своего прихода к власти! Еще один, последний рубеж, - Одер, и затем - конец.
В Берлине царила паника. В условиях зимы с ее 25-30-градусными морозами сотни тысяч беженцев устремились по всем дорогам в Берлин и дальше на запад. Многие погибли в пути, тысячи добрались до Берлина обмороженными. Если их, как правило, не обстреливали с воздуха, то это объяснялось тем, что в потоке беженцев, с их машинами, повозками, тачками, детьми и животными, было тоже много военнопленных и подневольных рабочих всех национальностей, которых немцы угоняли подальше от фронта. Госпитали в Берлине были переполнены, казармы почти пусты, и жизнь в столице стала невыносимой из-за массированных налетов авиации с запада, из которых самый разрушительный как раз совпал с притоком беженцев с востока. Особенно страшны были ночные налеты тысячи бомбардировщиков в начале февраля, превратившие значительную часть города в один гигантский костер.
Перед оставлением Танненберга немцы взорвали огромный танненбергский военный мемориал и увезли в Берлин останки Гинденбурга и его жены. «Мы восстановим мемориал, когда Восточная Пруссия будет освобождена», - уныло сказал диктор немецкого радио. Но «радио-генерал» Дитмар твердил: «Положение на Восточном фронте невероятно тяжелое», и радиопередачи часто прерывались сообщениями о появлении то в одном, то в другом месте «террористических бомбардировщиков».
30 января по радио выступил сам Гитлер, говоривший мрачным, словно замогильным голосом. В последний раз немецкий народ услышал его выступление. «Сохранив мне жизнь 20 июля, всевышний показал, что он хочет, чтобы я остался вашим фюрером». Немцы не услышали от него ни слова утешения, ни тем более какой-либо попытки оправдаться. Только: «Немецкие рабочие, работайте! Немецкие солдаты, воюйте! Немецкие женщины, будьте такими же фанатичными, как всегда! Ни одна нация не может сделать большего». Затем он стал предсказывать, как Европа во главе с Германией еще разгромит орды, вызванные Англией из азиатских степей.
Тем временем тысячи беженцев по автострадам и другим дорогам продолжали стекаться в Берлин, где они никому не были нужны. Берлинцы с помощью полиции и СС гнали их дальше, неведомо куда. 150 тыс. из тех, кто побежал не в Берлин, направились в «неприступный» Кенигсберг, но были блокированы там. Только часть из них сумела бежать по льду залива и занесенной снегом песчаной косе в Данциг. Но и Данциг вскоре был отрезан советскими войсками.
