Олег Гордиевский - КГБ
К концу брежневского правления Центр возлагал самые большие свои надежды на африканском континенте на Африканский Национальный Конгресс (АНК), который вел борьбу с режимом апартеида в Южной Африке. Поскольку в ЮАР деятельность АН К была запрещена, а от Запада оружия он получить тоже не мог, очевидно, что конгресс обратился за помощью к советскому блоку. Кремль объяснял неудачи доморощенных марксистско-ленинских режимов Анголы, Мозамбика и Эфиопии отсутствием там дисциплинированной коммунистической партии. В отличие от этих режимов, Коммунистическая партия ЮАР была надежным союзником СССР и играла ключевую роль в руководстве АНК. По всей видимости, 7 из 22 членов Национального исполнительного комитета АНК в начале 80-х годов были членами Компартии ЮАР, включая вице-президента АНК и председателя Коммунистической партии ЮАР доктора Юсуфа Даду и заместителя командующего военным крылом АНК Джо Слово, который долгое время был Генеральным секретарем Компартии ЮАР.
Хотя КГБ давали зеленую улицу для вербовки агентов в АНК, вербовать своих агентов в Компартии ЮАР ему запрещалось. Отношения с Компартией ЮАР регулировались только Международным отделом ЦК КПСС. Однако КГБ использовался для передачи денежных средств как Компартии ЮАР, так и АНК. За период с середины 1982 по январь 1983 года Гордиевский лично передал Юсуфу Даду в общей сложности 54.000 фунтов для Компартии ЮАР и 118.000 фунтов для АНК. Когда деньги приходили в лондонскую резидентуру, Гордиевский надевал перчатки, снимал с денег банковскую упаковку и подсчитывал банкноты. Александр Федорович Якименко, партийный представитель, сотрудничающий также с КГБ, принимал Даду на Кенсингтон-Парк Гарденс, дом 18. Получив деньги от Гордиевского, Даду подписывал отдельные счета от лица АНК и Компартии ЮАР. В портфель он деньги не клал, а распихивал их по карманам своего костюма и пальто. Гордиевский смотрел, как щуплая фигура Даду вся распухала от пачек долларов, и он уходил домой пешком. Очевидно, он совершенно не боялся, что по дороге его могут обокрасть или ограбить. Хотя Гордиевского угнетало весьма примитивное понимание Даду советской системы, он испытывал к нему чувство большого уважения. Из полученных от Советского Союза средств Даду не истратил на себя ни единого цента. Он вел аскетический образ жизни и был полностью поглощен освободительной борьбой на Юге Африки.
После смерти Даду в 1983 году лондонская резидентура прекратила передачу средств АНК и Компартии ЮАР. Основным местом контактов с руководством АНК стала Лусака, где советский посол в Замбии почти половину своего рабочего времени тратил на контакты с изгнанным АНК. Оружие передавалось Африканскому национальному конгрессу тайными путями через Замбию, Анголу и Танзанию. Из европейских стран КГБ поддерживал контакты со своими агентами АНК в основном в Стокгольме, где у АН К было самое большое представительство за пределами Африки. Там же АН К получал самую мощную общественную поддержку и щедрую финансовую помощь от Шведской социал-демократической партии на борьбу против апартеида.
Московский центр полагал, что перспективы общего руководства АНК у Компартии ЮАР небольшие, даже несмотря на влиятельную позицию в Национальном исполнительном комитете. Так, Центр считал, что по мере ужесточения своей оппозиции апартеиду Запад может пойти на контакты с АНК и получит на то благоприятную реакцию. К началу 80-х годов резидентуры КГБ в Стокгольме, Лондоне, Нью-Йорке, Париже, Риме и столицах африканских государств, где у АНК были открыты представительства, получали нескончаемый поток инструкций изучить перспективу ослабления влияния Компартии ЮАР и установления контактов Запада с руководством АНК. Центр бил тревогу даже при малейшем намеке на идеологические колебания в АНК. Вскоре после приезда Гордиевского в Лондон в 1982 году лондонское представительство АНК начало выказывать все большее нежелание принимать нудные статьи от офицера КГБ, работающего под крышей корреспондента Агентства печати «Новости», предназначавшиеся для публикации в африканской прессе. Скорее всего это нежелание объяснялось плохим качеством статей. Но Центр прореагировал на это с неудовольствием и удивлением и приказал лондонской резидентуре удвоить усилия по выявлению источника растущего западного влияния в АНК.
Из-за отсутствия дипломатических отношений между Москвой и Преторией, а следовательно, и возможностей для организации резидентуры КГБ под легальной крышей, Центру трудно было оценить деятельность АНК в ЮАР. Однако Центр весьма скептически относился к заявлениям АНК о своей военной мощи и способности вести эффективную вооруженную борьбу. Было хорошо известно, что поддержка Компартии ЮАР среди рядовых членов АНК, в основном из племени коса, внутри ЮАР была значительно слабее, чем в его руководстве. Насколько было известно Гордиевскому, хоть Советский Союз и поставлял большую часть вооружений и часть финансовых средств для АНК, Москва не имела серьезного влияния на политику этой организации. Даже на неосталинцев и просоветских лоялистов из старой гвардии Компартии ЮАР такое влияние было невелико. (Только в январе 1990 года бессменный Генеральный секретарь Компартии ЮАР Джо Слово в своем докладе официально признал политику Горбачева и заявил, что Компартия ЮАР шла по «искаженному» пути). Может показаться странным, но ключом к советскому влиянию в Африке к югу от Сахары на протяжении всех 80-х годов оставался расистский режим Претории, а также те западные круги, которые были готовы оказать ему разного рода поддержку, а вовсе не шаткие марксистско-ленинские режимы Анголы, Мозамбика и Эфиопии. В продвижении к своим целям в Африке КГБ сыграл меньшую роль, чем президент Питер Бота и его правительство националистской партии.
Тем не менее, Москва поддерживала собственные прямые контакты с Преторией в области регулирования рынка золота, алмазов, платины и драгоценных металлов, то есть в тех областях, в которых СССР и ЮАР приблизились к своего рода мировой монополии. Контакты эти были строго засекреченными, и из-за возможной непредсказуемой реакции при их обнародовании, главным образом, организовывались в КГБ. В 1984 году Кремль решил расширить секретные встречи с представителями ЮАР по регулированию международного рынка. В качестве предварительных шагов в этом направлении резидентуры КГБ в Соединенных Штатах, Великобритании, Западной Германии, Франции и Швейцарии должны были представить целый ряд разведданных по финансовым учреждениям и предприятиям в ЮАР.
После пережитых в 70-х годах разочарований в Африке, на Ближнем и Дальнем Востоке КГБ в начале 80-х годов сосредоточил свое внимание на Латинской Америке. На одном из совещаний старших сотрудников Центра в 1979 году под председательством Крючкова была проанализирована ситуация прошедших лет и приоритеты КГБ на ближайшие годы. С основным докладом выступил Николай Леонов, начальник службы 1 ПГУ (аналитические материалы). Более 20 лет назад Леонов первым почувствовал большое революционное будущее Фиделя Кастро. В докладе делался акцент на расширение операций КГБ в 80-е годы в Латинской Америке и на слабое влияние в этом регионе «главного противника». Леонова энергично поддержал резидент КГБ в Венесуэле. Они с Леоновым призвали к поддержке некоммунистических освободительных движений в Латинской Америке, которые, как и Кастро в свое время, могут в своих странах взять власть и превратиться во влиятельных союзников СССР.
Надо сказать, что в отношениях Центра с Кастро в 1979 году произошел один неприятный инцидент, о котором никогда не писали в газетах. ДГИ засекла на Кубе агента КГБ, который передавал шифрованные сообщения в Москву по радио в нарушение официального советско-кубинского соглашения о разведывательных службах. В соответствие с этим соглашением шпионаж между двумя странами запрещался. К своему большому смущению и стыду, Центр должен был принести официальные извинения. Однако на людях Кастро оставался надежным и красноречивым защитником советской внешней политики (даже во время вторжения в Афганистан) и набирал вес в третьем мире. В сентябре 1979 года он принимал в Гаване конференцию стран движения неприсоединения. Хотя на конференции присутствовали 92 главы государств, Кастро оставался в центре внимания. На протяжении трех последующих лет он возглавлял движение неприсоединения. В октябре 1979 года Кастро отправился в Нью-Йорк, прихватив с собой кубинского рому и лобстеров для роскошного приема в 12-этажном здании кубинской миссии ООН (самой крупной миссии, за исключением СССР и США, и главной базы ДГИ в Соединенных Штатах), а затем произнес страстную двухчасовую речь на Генеральной Ассамблее, требуя от «богатых империалистов» выдать третьему миру на протяжении следующего десятилетия триста миллиардов долларов.
