Рустан Рахманалиев - Империя тюрков. Великая цивилизация
Таким образом, древняя столица Амира Темура без боя капитулировала перед Шейбани-ханом. Он взошел на мавераннахрский престол и провозгласил темуридскую династию низложенной (1500 г.). Даругою города он назначил одного из своих эмиров, а имущество бежавших из города знатных лиц приказал взять в казну. В Бухару было послано извещение о сдаче Самарканда. Виднейшие самаркандские и бухарские представители духовенства и суфийские шейхи ежедневно бывали у Шейбани-хана, который вел с ними беседы на разные темы и, видимо, находил в том удовольствие.
Однако мирное течение жизни скоро было нарушено, Шейбани-хану поступило сообщение, что один из чагатайских эмиров, живший в Самарканде, вооружает своих людей, дабы захватить Султан-Али и под его флагом поднять восстание. Хан медлить не стал: он арестовал Султан-Али, схватил чагатайского эмира и приказал предать их смерти. Так же он поступил со всеми подозреваемыми в сговоре знатными самаркандцами, в том числе и с шейхом Мухаммедом-Яхья. Кстати, когда конфисковывали имущество заговорщиков, у шейха, отказавшегося якобы от всего мирского, оказалось столько одежды, всякого добра, золота и драгоценных камней, что и учету все это не поддавалось. Ценности чагатайских эмиров Шейбани-хан отдал своим бахадурам, которые стали обеспеченными людьми на долгие годы.
Наведя свой порядок в городе и организовав из казавшихся ему преданных самаркандцев аппарат главного управления, Шейбани-хан из династических побуждений женился на красавице – вдове самаркандского темурида Султан-Ахмед-мирзы, которая была дочерью хана Юнуса и сестрой Султан-Махмуд-хана, правителя Ташкента. Таким образом, глава узбеков, происходивший из дома Джучи и считавшийся потомком в шестом поколении, теперь породнился с домом Чагатая.
Несмотря на несомненный авторитет среди соплеменников-узбеков и свой волевой характер, Шейбани, тем не менее, вынужден был подчиняться требованиям беспокойных сподвижников, которые порою предъявляли их в настойчивой и даже ультимативной форме. Официальные историографы сообщали о множестве фактов такого рода. Весьма важно отметить, что именно это буйное своеволие узбекских родовичей, по существу не считавшихся с авторитетом ханской власти, в конце концов привело к разложению и падению единого Узбекского государства.
Итак, четыре последующих после занятия Самарканда месяца прошли в грабеже мирного населения, и вскоре люди в полной мере почувствовали всю тяжесть порабощения кочевниками. Один из историков того времени писал: «Большинство сел и городов сделались равнинами и долинами, и не видно на земле ни изгибов, ни возвышений, и большую часть обитателей их зданий всплески волн горя и бесчисленные потоки страданий потопили в водовороте всеобщего смятения». Вот тогда один из самых влиятельных самаркандских ученых-теологов Абуль-Мекарим направил письмо девятнадцатилетнему Бабуру, в котором писал, что пришло время овладеть наследием своих предков, их древней столицей Самаркандом, и предлагал ему подробный план действий к захвату города. Безусловно, Абуль-Мекарим был не единственной фигурой в этом заговоре.
Бабур внял этому приглашению и, перевалив через Зеравшанские горы, Фан и Кштут, прибыл к Самарканду с небольшим отрядом и в назначенную ночь через отворенные ворота был введен в город встретившими его Абуль-Мекаримом и «всеми сановными и великими людьми» Самарканда. В ту же ночь ферганский отряд Бабура перебил более 300 человек из немногочисленного узбекского гарнизона, самаркандские жители разграбили дома узбеков и дома сторонников Шейбани-хана, а их обитателей подвергли физическому уничтожению. С наступлением дня Бабур был провозглашен падишахом.
Весть о потере Самарканда была неожиданной для Шейбани-хана, который в это время находился в нескольких километрах от города. Однако, объективно оценив боевые возможности своих войск, не стал штурмовать Самарканд, а направился в свой Туркестан. Оставшиеся же в долине Мианкаля по разным курганам – фортам немногочисленные узбекские гарнизоны или уничтожались, или изгонялись, и скоро, через какие-нибудь три-четыре месяца, почти все самаркандские туманы с их опорными пунктами признали власть Бабура. Были также взяты у узбеков хорошо укрепленные Карши и Гузар. Однако положение юного Бабура оказалось весьма непростым. Он всеми силами старался проявить заботу и заслужить расположение народа и войска. Но что он мог реально сделать, если последствия узбекского нашествия ощущались на каждом шагу. И, самое главное, весь хлеб у населения и правительственные запасы были или съедены, или уничтожены многочисленными узбекскими войсками. Наступил голод. Чтобы облегчить положение народа, Бабур распустил свои ферганские войска, содержание которых требовало немало хлеба. Этот шаг юного самаркандского главы, продиктованный его благими намерениями и неопытностью, имел самые губительные для него последствия.
Для Шейбани-хана пришло время реванша: он выступил в поход на Самарканд с большим и хорошо снаряженным войском. Бабур в свою очередь наскоро собрал войско, заручился помощью Ташкента и некоторых чагатайских эмиров и в апреле 1501 г. выступил из Самарканда навстречу Шейбани-хану. На берегах Зеравшана оба войска встретились.
Шейбани-хан держал паузу и не предпринимал решительных шагов к генеральному сражению. У Бабура было время подождать обещанное подкрепление, но, возможно, нетерпение молодости, возможно, советы военачальников, как бы то ни было, но он решил дать решительное сражение. Несмотря на всю свою храбрость и стойкость войск, проявленную в этом ожесточенном сражении, Бабур был разбит и, потеряв значительное число своих войск с высшим командным составом, вынужден был укрыться за стенами Самарканда.
Впоследствии, уже будучи основателем империи Великих Моголов, Бабур напишет «Записки». Приведем отрывок из этой книги, касательно сражения с Шейбани-ханом: «…когда линии двух армий приблизились, край правого фланга узбеков обогнул мой левый фланг и зашел ко мне в тыл. Я повернулся к ним фронтом. Старые опытные рубаки нашего авангарда потерпели поражение и были отброшены вправо, и передо мною никого не осталось. Несмотря на это, мы, однако, атаковали и достигли до его центра. Дело дошло до того, что некоторые из опытных военачальников Шейбани-хана говорили ему, что нужно уходить, ибо оставаться дальше нельзя. Он предпочел остаться. Правый фланг неприятеля, ударивши в наш левый фланг, обошел его с тыла. Поскольку мои авангарды были отброшены вправо, то мой фронт остался без прикрытия, и враг начал нас атаковать как с тыла, так и с фонта, осыпав стрелами. Войско моголов, пришедшее ко мне на подмогу, не приняло участия в сражении, но даже принялось грабить мой народ, стаскивая воинов с лошадей. Но это не единичный пример, а таков обычай этих злосчастных моголов. Если они побеждают врага, они немедленно принимаются за его ограбление; если же они бывают побеждены, то начинают грабить и стаскивать с коней своих союзников, считая это своей добычей. Против нашего фронта враг предпринял несколько яростных атак, но мы их отразили, заставив врагов вернуться на свои исходные позиции. Они усилили свои атаки против нашего фронта, а вражеское подразделение, зашедши нам в тыл, стало осыпать градом стрел наше знамя. Таким образом, они нападали на нас спереди и сзади, чем заставили наших людей броситься из этого окружения. Великое искусство у узбеков на войне есть тулгама (они стараются окружить неприятеля и сразу бить его с фронта и тыла), без тулгамы не обходится ни одно сражение. Есть еще у них такой маневр: когда идут на неприятеля, тогда спереди и сзади бек и его нукеры, все бросают стрелы и сдерживают лошадей, а когда возвращаются назад, скачут врассыпную, бросивши поводья. Теперь со мною оставалось 10–15 человек; река Кухэк была близко, край нашего правого фланга доходил до нее».
Осада Самарканда длилась четыре месяца. Своей штаб-квартирой Бабур избрал медресе Улугбека. Несмотря на храбрость осажденных и их успешные вылазки, положение было весьма тяжелым, И без того в скудном продовольствием городе голод достиг ужасающих размеров. Скоро ни в одном доме не осталось ни крошки хлеба. Народ ел мясо собак и кошек, не думая о религиозном запрете этой пищи. Знать кормила своих лошадей листьями деревьев, простолюдины – отваренными в воде древесными стружками. Скоро ко всему этому присоединилась анархия. Многие, спасая свою жизнь, тайно спускались со стен и бежали в лагерь узбеков.
Видя безвыходность положения, Бабур в одну из ночей покинул Самарканд. С ним был отряд в сто человек, с которым он направился в Ташкент, где ему был оказан радушный прием ханом Султан-Махмудом.
Шейбани-хан беспрепятственно второй раз овладел Самаркандом. Неизбежные массовые грабежи и убийства населения Самарканда сопровождали торжество победителя над столицей Амира Темура.
