Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига
Это свидетельство некогда существовавшей общности России с Оттоманской (Атаманской) империей. Так, и на старых рисунках казацкого знамени можно увидеть рядом с крестом полумесяц и звезду [27*]. А на гербе города Уральска (Гурьев) красуется турецкий протазан!
Однако те, кому не нравится подобная точка зрения и материальные свидетельства, демонстрируют грубость, граничащую с хамством. На сайте “www.nasled.org “ в рубрике «Славянское наследие», где речь идёт о холодном оружии, мною обнаружено такое суждение: «Додуматься до такой прелести сами русские мастера просто не могли из-за недостатка воображения». И это про тех, кто в Москве (!) создавал дамасскую сталь! Как видишь, у россиян и сейчас пытаются отнять даже их славную историю — чтобы у тебя и твоих сверстников не было будущего… Кстати, обычно путешественники (которые зрят очами, а не ушами) уделяют городам и весям основное внимание в описаниях. Герберштейн же главный упор сделал на слухи, легенды и мнения. Так, Москве он уделил 5 страниц, Новгороду (на Волхове) — столько же. Другим столицам — того меньше. Владимиру — полстраницы, Нижнему Новгороду — чуть больше одной. Из этого ясно, что книга задумана как идеологическое оружие (та же сегодняшняя «информационная война»), а не как географическая литература. Мыслимо ли было в эпоху самого Грозного императора написать такое про владеющих всем миром: «Народ в Москве, как говорят, гораздо хитрее и лукавее всех прочих и в особенности вероломен при исполнении обязательств; они и сами отлично знают про это обстоятельство, поэтому всякий раз, как вступают в сношение с иноземцами, притворяются, будто они не московиты, а пришельцы, желая этим внушить к себе большее доверие»?
Кстати, современные российские комментаторы заодно с Герберштейном! Но, там где он описывает действительно увиденное, а не услышанное, они вдруг начинают его поправлять: не может быть в Хлопиграде, на Мологе, многолюдной ярмарки! Вместе с тем, вся основная торговля Руси шла именно через этот регион, а не через Новгород-на-Волхове, как утверждают учебники и те же комментаторы. Известный путешественник и журналист Гиляровский [47*] высоко оценивал значение торговли на Мологе и приводит изображение герба города. Понять его может только знаток. Сверху — медведь (!), опирающийся на угольник, состоящий их фигурок типа домино. Так вот, кораблей на этой ярмарке под Ярославлем было так много, что они, стоя борт о борт, перегораживали всю акваторию Волги. Современные публицисты тоже считают, что вокруг «древнего» Новгорода-на-Волхове могла «процветать» лишь местная торговля, а никак не международная! Там и сегодня-то нет подходящих дорог, а имевшиеся гидроресурсы лишь тормозили торговые связи [76].
13 июня 2013 г.Вот ещё история путешественника, совсем необычного, потому что его зовут Робинзон Крузо. Да, да, именно так. Он тоже «побывал» в России, правда, на бумаге, и возник здесь из-под пера Даниэля Дефо [100*]. Представь, я никогда ранее, до мая 2013 года, не держал эту книгу в руках и даже, вероятней всего, о ней не слышал. Неудивительно, такое издание хотели бы иметь все, и гигантский тираж в 375 тыс. экземпляров не мог удовлетворить огромную, реально читающую аудиторию бывшего Советского Союза. Он растворился в личных библиотеках директоров заводов, секретарей партийных комитетов, книжной мафии («у власти да без сласти»?) и публичных библиотеках. Кстати, твой прадед Валентин Минович был прокурором района Перми. Он мог раздобыть многие подписные издания, но даже ему эта книга не досталась, хотя немало собраний сочинений на полках и в шкафах у брата и у меня своим присутствием обязаны папе. А сегодня букинистические магазины ломятся от изданий 60-80-х годов прошлого века (часто чудная литература!), но даже за бесценок их мало кто покупает. Надеюсь, ты не из числа этих несчастных слепо-немых. Пожалуй, и хорошо, что «Робинзон в Сибири» мне ранее не попадался: я бы не понял важного. В 60-е, школьником, в основном, читал по учебной программе, в том числе и про Крузо, но с щемящим чувством скуки. В 70-е штудировал только литературу на иностранных языках. В 80-е упоительно занимался научными исследованиями. А теперь пришёл интерес, когда становится ясно, для чего появляются такие писания.
Дефо не бывал в России, но, как сообщает услужливый советский комментатор, «имелись уже обширные английские источники». Ты уже знаешь, какие бывают «источники». Не обманулся я и на этот раз.
Конечно же, Робинзону надо было обязательно очутиться среди опальных вельмож, высланных Петром. Где? Всё в том же Тобольске, как и Юрию Крижаничу, будто других мест в Сибири не было. Ведь «расселил» же Николай I декабристов под Иркутском и Улан-Удэ. Но последнему это сделать было можно — Азия теперь принадлежала ему. А вот как мог Пётр ссылать неугодных персон в Тобольск, если подвластная ему территория охватывала лишь Восточную Европу до Нижнего Новгорода, сам Тобольск являлся столицей совсем другого, включавшего просторы Сибири и Северной Америки, государства — Московской Тартарии? Об этом сообщала Британская Энциклопедия 1771 года издания, а сейчас с этим открытием нас знакомят ФН [65*]. К тому же вряд ли преступникам, даже по согласованию сторон, могла быть предоставлена именно столица чужой страны.
Само повествование очень походит на приёмы Свифта, где описывается Гулливер в Лиллипутии. Крузо смотрит свысока на сибирских (читай: русских) варваров, поклонявшихся во времена Петра деревянным идолам, являвшихся, по мнению английского путешественника, лицем дьявола. Кстати, именно Пётр I развернул гигантскую по масштабам борьбу по уничтожению деревянных скульптур в храмах на всей подвластной ему территории. О цене такой деятельности он не задумывался. А вот знаменитый французский этнограф прошлого века Леви-Стросс писал [101*], что идолопоклонничество в дословном смысле слова означает личное присутствие бога в его изображении. Ещё раз говорю тебе: «Реальность изобретается самими людьми!» А поступками и мыслями движут нередко корыстные интересы, как в данном случае у Даниэля Дефо вместе с его незабвенным героем: помочь романовским узурпаторам держать народ на цепи.
Автор этих записок, безусловно, знакомился со сказанием Епифания Премудрого о Святителе Стефане Пермском, который крестил «варварские» народы Великой Перми, попутно или предварительно сжигая их идолов. Крузо тоже совершил подобный подвиг, а потом вынужден был «уносить ноги». При этом очутился на Каме, в Соликамске. Читаем: «Мы думали найти здесь иной народ и разницу в обычаях, одежде, религии и занятиях, но ошиблись; нам пришлось пройти двести миль по дикой земле… и убедились, что она мало отличается от монголо-татарских областей; население, большей частью языческое (неужели Стефан Пермский лукавил перед своим церковным начальством, может, его тут не было и вовсе, или начальники обманули свою паству? — моя вставка), стояло немногим выше американских дикарей: их дома, их города полны идолов, образ жизни самый варварский; исключение составляют только города и близлежащие селения, жители которых были христианами или мнимыми христианами греческой церкви, но религия их перемешана со столькими суевериями, что в некоторых местах едва отличается от простого шаманства».
Обстоятельства вновь позволили проявить Крузо свои неслыханные героические качества. Вместе со своими 16 спутниками он многократно отражал воинственные наскоки варварского населения, число которого могло доходить до полутысячи, и сумел вернуться на родину.
Смысл появления таких «путешествий» ясен — использовать авторитет Дефо для пропаганды мнимого преимущества человека Запада перед «примитивными» восточными народами. Победа Реформации должна была закрепляться, невзирая на способы доказательств. Кстати, автор, несмотря на осведомлённость в географии и доступность Британской Энциклопедии 1771 года издания, ни словом не обмолвился о том, что Крузо, пробираясь из Китая в Архангельск, находился на территории Московской Тартарии, не зависевшей от власти Петра I и сохранявшей своё присутствие на европейских картах того времени. Как не сообщал об этом и российский учёный немецкого происхождения Паллас [102*], двигавшийся в противоположном направлении (из Европы в Азию), в своём труде, якобы 1772–1773 гг. Лишь при описании Забайкалья и Даурии вскользь упомянута Западная Татария, но это, возможно, «рука» редактора перевода (В книгах Жюля Верна и его современников район за Уральскими горами тогда ещё обозначался Татарией). За этим замечанием нельзя разглядеть государства Московской Тартарии (даже бывшего).
Однако это современное издание едва ли можно считать заурядным. Дело в том, что на внутреннем развороте задней обложки приводится безымянная гравюра очень красивого города. Я предположил, что это Тобольск незадолго до разгрома Пугачёвского восстания. Так и оказалось. Интернет помог подтвердить предположение. Точно такое же изображение города там было поименовано как Тобольск XVIII века. Именно после поражения Московской Тартарии войсками Суворова тот город был практически стёрт с лица земли тогдашними Романовыми. А ведь панорама Тобольска по общей гармонии и количеству соборов была сравнима с таковой Московского Кремля того же времени! Редакторы издания, где размещён и труд Палласа, явно искали заинтересованного читателя, но не хотели обнаружить своих симпатий. А вот в книге, которая претендовала на новое видение проблемы старообрядцев [70*], такой обзорной гравюры не найдёшь. Зато есть одиноко стоящий собор посреди снежного безмолвия…
