Сергей Соловьев - Наблюдения над исторической жизнью народов
Эфоры имели право требовать у царей отчета в их поведении, ежемесячно брать с них присягу, что они будут управлять согласно с законами, доносить на них собранию стариков, сажать их под арест; двое из эфоров сопровождали войско в походе для надзора за поведением царя и полководцев.
Такими средствами спартанская аристократия охраняла себя и свое устройство от тех волнений и перемен, которые происходили в других греческих государствах, особенно в Афинах. Здесь мы уже на другой почве. Здесь после первого наплыва эллинов и смешения их с пелазгами мы не видим завоевания; дорическое нашествие тем или другим способом было отбито; было сильное движение, сильный прилив пришельцев в Аттику, подавший повод, с одной стороны, к выходу колоний, а с другой - ко внутренним движениям; но эти пришельцы были изгнанники, искавшие убежища в Аттике от ига завоевателей в других странах Греции.
Таким образом, в Аттике изначала мы не видим разных отношений завоевателей к покоренным, видим многочисленное свободное народонаселение, делящееся по месту жительства, по занятиям, по знатности происхождения, по богатству.
Родовая связь еще крепка, но в такой небольшой стране, как Аттика, роды не могли обособиться и сохранить равенство и в этом обособлении и равенстве полагать препятствие дальнейшему общественному движению. Эллинская жизнь уже оставила следы: подле царя были потомки героев, гордые своим происхождением и богатством. Неравенство состояния скоро оказало обычные последствия.
В обществах первоначальных, где государственная связь еще слаба, преобладают частные союзы, и прежде всего, разумеется, родовой; члены рода находят друг у друга подпору, покровительство, обеспечиваются священною обязанностью родовой мести; безродность, бессемейность, лишение рода по каким бы то ни было обстоятельствам, сиротство было величайшим бедствием для древнего человека. Но это бедствие постигло людей и вело к особого рода отношениям.
Человек безродный должен был вступать под защиту чужого рода, примкнуть к нему, но, разумеется, он не мог этого сделать на равных правах с остальными членами рода, и отсюда различные степени зависимости. Чужой человек закладывался за другого сильного человека, за хребтом его (захребетник).
Степени зависимости, как сказано, были разные: человек, имевший семейство, и даже развитое; род, имевший и средства к жизни, нуждался, однако, в покровительстве сильнейшего и входил к нему в известную степень зависимости, которая в древнем русском обществе выражалась словом сосед, которому в греческом обществе соответствуют буквально слова периойк, метойк; с усилением государства последнее стремится повсюду перевести этих соседей и вообще закладчиков из частной зависимости в свою. Самая сильная степень зависимости есть рабство: человек, не имея никаких средств, идет в рабы к другому, кабалит себя; повсюду средством перевести вольного человека в рабство служит ссуда денег богатым бедному: невозможность заплатить имеет следствием насильственные меры со стороны заимодавца и, наконец, рабство должника.
Это явление в обществах небольших, как в Греции или Риме, в странах, где природа не дает слишком роскошных средств для удовлетворения первых потребностей и где народонаселение вследствие известных причин по привычке к подвигу и по развитию личности, отсюда происходящему, дорого ценит независимость и свободу,- это явление в таких странах ведет к сильной борьбе. С увеличением народонаселения, с образованием неравенства в состояниях, при движении к увеличению своего благосостояния посредством различных предприятий и при слабом обеспечении успеха этих предприятий в новорожденном обществе является много людей, которые лишаются средств к жизни, лишаются возможности исполнять общественные обязанности (война особенно разоряет их, ибо кроме издержек на нее она отрывает человека от занятий, губит его хозяйство); они занимают деньги у богатых и, не имея возможности заплатить долга, видят пред собою истязание и рабство.
Некоторые из них решаются покинуть отечество; действительно, мы видим в Афинах сильное стремление к колонизации, но не все могут решиться на это, и, таким образом, вывод колоний не избавляет государство от внутренних движений, порождаемых указанными отношениями. Царь - естественный посредник в этом случае; его значение, его власть необходимо усиливаются и тем самым возбуждают опасения в людях знатных и богатых, которые стремятся поэтому ограничить царскую власть или совершенно от нее освободиться. Это тем легче им сделать, что свободные отношения к царской власти и важное значение царских приближенных, дружинников, значение самостоятельное, не зависящее от царской воли, суть предания, в которых воспиталось эллинское общество.
Предание говорит, что во время нашествия дорян на Аттику афинский царь Кодр погиб для спасения отечества и афиняне воспользовались этим для уничтожения царского достоинства, провозглашая, что никто не достоин занять место спасителя отечества. Сын Кодра Медон был избран в пожизненные правители, или архонты, и, как видно, по характеру своему не был способен возбуждать опасения в аристократии, тогда как двое других, более энергичных сыновей Кодра, Нелей и Андрокл, с толпою переселенцев отправились за море для основания колоний. Это удаление их показывает, что аристократия одержала верх; впоследствии упоминается о борьбе, когда около 754 года один из потомков Медона, Алкмеон, потерял звание архонта и на его место был возведен брат его, но только уже на 10 лет и с обязанностью отдавать в своем управлении отчет аристократии, или эвпатридам. Впоследствии потомство Кодра потеряло исключительное право на архонтство: верховная власть, поделенная между девятью сановниками, ежегодно избираемыми, сделалась достоянием всех эвпатридов.
В других государствах Греции произошла подобная же перемена, но эта перемена нисколько не уничтожила борьбы, которая происходила вследствие стремлений сильных материальными средствами лиц к верховной власти; некоторые из них и достигают своей цели, являются царями, хотя греки и делали различие между законными царями и этими похитителями власти, называя последних тиранами.
Спартанцы охранили себя от этого явления именно тем, что удержали царей, подвергнув только их власть сильному ограничению. Это ограничение, впрочем, состояло не столько в учреждении строгого надзора за поведением царей посредством эфоров, сколько в сущности самого спартанского устройства, в равном выделении полноправного, равно обеспеченного имуществом правительствующего класса из массы остального народонаселения, бесправного, враждебного, чуждого, тогда как в Афинах отсутствие резкого разделения между потомками завоевателей и потомками завоеванных подле знатных и богатых людей условливало существование относительно многочисленного класса людей недостаточных, низко поставленных, стремившихся к улучшению своего положения при сознании одинаковости своих прав с эвпатридами. При этом стремлении они нуждались в вождях, и эти-то вожди пользовались своим значением для достижения верховной власти, или тирании.
Для предотвращения подобных покушений, которые уже увенчались успехом во многих городах Греции, единственным средством было установление прочного порядка посредством закона; в Спарте господствует закон, Спарта сильна и спокойна, а в других городах - тирания; выбор был легок, и афиняне начали требовать закона, законодателя. Но в Афинах задача законодателя была не так легка, как в Спарте: в Спарте было легко выделить небольшую дружину завоевателей, уравнять их права. уравнять их материальные средства, восстановить или освятить дружинное устройство, которое по самому существу своему, выдвигая на первый план товарищескую жизнь, отодвигает на задний план семейство и собственность.
Привыкшие к этой жизни доряне легко приняли ее освящение законом, были довольны, а до неудовольствия других законодателю не было дела; для сдержания этого неудовольствия у победителей было оружие в руках, и горе всегдашняя участь побежденных. Другое дело в Афинах, где могущественные интересы сталкивались в народе, части которого не признавали себя победителями и побежденными, где путем естественного развития подле аристократического элемента образовался демократический, с которым надобно было считаться, где с незапамятных пор, со времен Тезея, свободный, равноправный народ был разделен на эвпатридов, земледельцев и ремесленников, причем "эвпатриды отличались славою, земледельцы - пользою, ремесленники - многочисленностью, и этим устанавливалось между ними равенство" (Плутарх).
В Спарте законодателю нужно было удовлетворить только одной части народонаселения; в Афинах - двум: аристократической и демократической, лучшим и меньшим людям. Попытка установить порядок, прекратить волнения, давши силу существующему порядку, существующему правительству террором,эта попытка не удалась, и виновник этой попытки Дракон перешел в историю с кровавою памятью, а между тем попытки к тирании оказывались ясно; медлить было нельзя для аристократии, надобно было приступить к соглашению интересов двух сторон, к сделкам, и за дело принялся Солон.
