Александр Куланов - В тени восходящего солнца
Скорее всего, эту историю Василий Сергеевич рассказал спустя много лет своей жене Анне Ивановне, а она несколько десятилетий спустя поведала ее спортивному журналисту Михаилу Лукашеву. И только в этой версии она похожа на правду. Несмотря на то что семинаристы к тому времени уже четыре года каждый день сидели, как это принято в Японии, на коленях или скрестив ноги, далеко не все русские, в силу отличия сложения европейцев от японцев, смогли к этому привыкнуть и адаптироваться настолько, чтобы считать такое положение комфортным. Довольно крупный и тяжелый Василий вряд ли испытывал удовольствие от сидения в позе сэйдза. Но, в отличие от других авторов, позже тиражировавших и раскрашивавших эту историю, Лукашев ничего не говорит об Ощепкове как о маленьком мальчике, предупрежденном о «коварстве» оратора Кано своим тренером по дзюдо. Василию на момент сдачи экзамена было почти 17 лет, и он уже прекрасно понимал, гае находится и что ждет его впереди. Ничего не говорится в этой истории о Трофиме Попилеве (хотя «новобранцы» везде упоминаются во множественном числе), но на то могли быть самые разные причины — от советского умения не вспоминать о друзьях за границей «на всякий случай», до — кто знает? — возможно, неприязненных отношений, которые могли сложиться между Василием и Трофимом позднее. Какая версия верна? Не знаю, и гадать тут бессмысленно.
Учеба и жизнь в Токийской православной духовной семинарии были строго регламентированы. Ректор И. Сэнума и глава миссии владыка Николай старались поддерживать среди учеников строгую дисциплину, и им это в основном удавалось. Не менее серьезно относились к порядку и в Кодокане, но сами по себе тренировки шли в нем практически целый день без какого-либо строго расписания. Это значит, что Ощепков и Попилев могли посещать занятия в главной школе дзюдо, если на то было соответствующее разрешение ректора семинарии и благословение архиепископа. Например, они могли использовать для этого часы, отведенные для занятий по дзюдо в самой семинарии и уходить в город как «совершенствующие». Так или иначе, но можно говорить о том, что на занятия дзюдо (уж, конечно, не о самбо идет речь, как пишут некоторые авторы!) первых русских семинаристов благословил Николай Японский. Учитывая уровень авторитаризма в руководстве семинарии, ему, вероятно, было доложено о том, что Василий и Трофим показали себя перспективными борцами, и владыка не стал чинить им препятствий, отчасти определив таким образом дальнейшую судьбу Ощепкова и всей мировой борьбы в целом.
Что ждало Василия в Кодокане? Вопрос сложный и по причинам политкорректности редко задаваемый. Вот что писал об этом М.Н. Лукашев: «Василий в полном объеме познал всю суровую школу дзюдо тех лет. Даже в наши дни японские специалисты считают, что практикуемая в Японии тренировка дзюдоистов непосильна для европейцев. Тогда же система обучения была особенно жесткой и совершенно безжалостной. К тому же это было время, когда еще чувствовались отзвуки недавней Русскояпонской войны, и русского парня особенно охотно выбирали в качестве партнера. В нем видели не условно-спортивного, а реального противника. Еще недостаточно умелого Ощепкова более опытные борцы беспощадно швыряли на жесткий татами, душили и выламывали руки, а он, по дзюдоистскому обычаю, благодарил их за науку смиренным поклоном даже тогда, когда у него оказалось сломанным ребро. Вскоре, однако, с ним уже стало не так-то просто бороться даже искушенным дзюдоистам. Никто из поступавших вместе с Василием товарищей не выдержал суровых дзюдоистских испытаний: все оставили Кодокан. А он не только успешно овладевал борцовской наукой, но и стал претендовать на получение мастерского звания»[76]. Написано как будто со слов Василия Сергеевича—возможно, и об этом успела рассказать его вдова Анна Ивановна Казем-Бек. А вот что рассказывают о японском дзюдо сегодня.
В начале 2013 года глава Всеяпонской федерации дзюдо Уэмура Харуки покинул свой пост после череды скандальных разоблачений, которыми поделились с журналистами маститые спортсмены—уникальный для японцев поступок. Стало известно, что в наши дни в элитных клубах японского дзюдо применялись методы тренировки, достойные самурайского средневековья. Учеников били, над ними всячески издевались и даже кандидаты на получение 1-го дана и, соответственно, черного пояса — символа мастерской степени в восточных единоборствах, — сначала должны были пройти через испытание удушением. Претендентов самым натуральным образом душили до потери сознания тем самым черным поясом, а потом с помощью традиционных методов реанимации возвращали к жизни. Как выглядели тренировки в дзюдо сто лет назад, да еще когда один из партнеров являлся представителем страны вероятного противника, сложно себе представить. Нельзя забывать и о том, что в Кодокане учились многие японские военные, разведчики, диверсанты, сражавшиеся против нас в Русско-японскую войну, братья и сыновья погибших на русском фронте японских солдат и офицеров. И тут—русский на татами. Подарок судьбы, предназначенный для мести. Помните слова Д.М. Позднеева о подозрениях японцев в шпионаже архиепископа Николая? Это были не пустые слова: приехавшего вскоре после войны на родину преподавателя японского языка в Восточном институте Владивостока Маэда Сэйдзи посреди Токио зарезал ультраправый фанатик, а корреспондент крупнейшей газеты фиксировал происходящее для прессы. В православной миссии об этом знали, да японцы и не давали забыть. В десяти минутах ходьбы от семинарии, перед станцией Мансэйбаси, после войны был открыт грандиозный памятник обожествленному разведчику и выпускнику Кодокана, обладателю 4-го дана капитану Хиросэ Та-кэо, которому оторвало голову русским снарядом во время попытки совершения диверсии под Порт-Артуром. Василий должен был не раз проходить мимо этого памятника и наверняка задумывался о том, где он — русский парень с Сахалина — находится, зачем и какова будет его дальнейшая судьба, кто друзья, а кто — враги... Но с фантастическим упорством снова и снова шел в Кодокан, чтобы бороться и побеждать.
15 июня 1913 года, за неделю до выпуска из семинарии, Василий Сергеевич Ощепков стал первым известным нам русским и четвертым европейцем в истории, получившим начальную мастерскую степень — 1-й дан (седан) по системе Кодокан-дзюдо. М.Н. Лукашев рассказывает, что Ощепков долгие годы хранил вырезку из японского журнала со статьей, где было сказано: «Русский медведь добился своей цели». И даже на родине героя одна приморская газета посвятила этому подвигу несколько строк: «...Благодаря своим выдающимся способностям, отмеченным самим основателем школы Кано Дзигоро, чрезвычайно быстро, в шесть месяцев, достиг звания “сёдана”, то есть учителя первой степени, и получил отличительный знак “черный пояс”»[77].
Василий Великолепный
Позже, 4 октября 1917 года, будучи в командировке в Японии, Ощепков сдал экзамен и на более высокий — 2-й дан. Цели и задачи той командировки нам неизвестны—после окончания семинарии и до Октябрьского переворота в России Василий Ощепков служил в разведке и контрразведке в Хабаровске, Харбине и Владивостоке. В архивах штабов Приамурского и Заамурского округов, Владивостокской крепости должно храниться ещё немало документов, способных пролить свет на его деятельность как «унтер-офицера контрразведочного отделения». Известно, что всё это время он продолжал заниматься дзюдо — и как борец, и как тренер, и как пропагандист. В 1915 году спортивный журнал «Геркулес», выходивший в Петрограде, писал о новостях из Владивостока: «Правление [местного спортивного] Общества, воспользовавшись пребыванием в городе специалиста японской борьбы “джиу-джитсу” г. Ощепкова, пригласило его в качестве преподавателя. Интерес к этой борьбе возрастает среди спортсменов, и они с увлечением принимаются за изучение одного из самых распространенных видов спорта в Японии»[78]. Ощепков просьбу спортивного общества удовлетворил и до 1920 года руководил действовавшим во Владивостоке кружком дзюдо в известном здании на Корабельной набережной, 21, где сейчас размещается спортклуб Тихоокеанского флота и которое почти скрылось под опорами одного из знаменитых владивостокских мостов над проливами. Тогда же, 4 июля 1917 года, он провёл в этом городе первые в мировой истории международные командные соревнования по дзюдо, пригласив для этого в Россию дзюдоистов из Коммерческого училища города Отару с самого северного японского острова Хоккайдо.
После революции Ощепков оказывался на службе у адмирала Колчака — скорее всего, был мобилизован как переводчик с востребованного тогда японского языка. Сохранился документ, подтверждающий его службу в таком же качестве и в Управлении военно-полевых сообщений японского экспедиционного корпуса, расквартированного во Владивостоке. Не похоже, чтобы служба ему нравилась: сахалинский характер не давал покоя. Параллельно Василий приватным образом пытался преподавать японский язык и зарабатывать деньги в качестве коммерсанта. В его следственном деле сохранилась справка о ввозе на его имя во Владивосток нескольких пудов обуви из Японии. Но свернуть с однажды выбранного не им пути Ощепкову уже не удалось. Должность, образование и активность молодого сахалинца привлекали внимание красного подполья — политическая и военная спецслужбы были тогда объединены в так называемую «большевистскую разведку» с общим бюджетом и штатами. Семинарский друг и будущий доцент Института востоковедения Трофим Юркевич, действовавший во Владивостоке как агент красных и служивший вместе с Ощепковым у японцев, рекомендовал Василия для работы в военной разведке красных, и разведотдел 5-й армии большевиков с 1920 года наладил сотрудничество с русским дзюдоистом. Так Василий вернулся к своей работе против японцев, и делал это с некоторой лихостью, используя в своей работе в том числе и борцовские навыки. Нет, он не душил японских секретоносителей, принуждая их поделиться тайнами с большевистским подпольем. Он использовал болевые приемы, чтобы завоевать уважение и дружбу — японцы всегда особенно ценили силу. Историк борьбы А.М. Горбылев нашел уникальные документы, свидетельствующие о том, какого уровня контакты мог организовывать Ощепков как разведчик: 23 февраля 1918 года выходившая во Владивостоке газета «Урадзио нигаю» («Ежедневная владивостокская газета») напыщенным слогом сообщила: «Под эгидой владивостокского общества спорта пройдут соревнования по дзюдо и боксу. Соревнования начнутся сегодня в 3 часа пополудни. Спортсмены — храбрецы с японских и английских военных кораблей»[79]. И в этот же день командир 5-й японской бригады кораблей, занявшей бухту Золотой Рог, контрадмирал Като Хирохару, сам в прошлом дзюдоист, записал в своем дневнике: «Смотрел дзюдо в [обществе] “Спорт”. Василий великолепен! Заставил меня продемонстрировать вместе с ним парное ката (то есть канонические упражнения дзюдо. —А.К.)»[80]. О каком «великолепном Василии» из общества «Спорт»идет речь, понятно. А на следующий день адмирал продолжил: «Приходил Василий, 2-й дан». А.М. Горбылев справедливо замечает, что приходил Ощепков к японскому флотоводцу не куда-нибудь, а на флагман 5-й бригады, и контр-адмирал Като лично показывал русскому разведчику гордость своей эскадры. Что ж, у большевиков были причины для вербовки Василия Великолепного, и она состоялась. Первым оперативным псевдонимом Ощепкова стал Японец — фантазии у почти неграмотных энтузиастов большевистской разведки не хватало даже на то, чтобы понять, что потаким кличкам враг может легко вычислить самого агента, и такое действительно нередко происходило.
