Галина Петреченко - Рюрик
Бэрин же, казалось, думал, продолжать разговор или нет. "Раз начал, то надо постараться убедить молодого, только начинающего постигать жизнь князя в разумности своих намерений, сделать его своим другом, раскрыв ему страдания своей души".
- Ребенком я уже знал речь Бренна, - повторил жрец уже спокойнее, изредка поглядывая на притихшего и задумавшегося Рюрика, - но не вникал в ее смысл. Отец же строго-настрого запрещал мне произносить ее на людях. "Держи знание для себя и учись понимать жизнь!" - вот был его завет. Я много размышлял и к твоим нынешним годам понял, что движет людьми, но ни разу не сознался в этом отцу. Я решил, что ни за что не повторю его ошибок...
Бэрин встал, вышел из-за стола, чуть-чуть помедлил и вдруг яростно произнес:
- Как я завидовал твоему отцу! Рюрик вспыхнул. Бэрин заметил это и, успокаивая его, торопливо продолжил:
- Нет, здесь не замешана твоя мать, хотя она и была красавицей. Я... добровольно отказался от нее, - пояснил он, не опустив глаз под пронизывающим взглядом князя. - Да она и не подозревала, что я любил ее. Бэрин вдруг обхватил голову руками. - Это была только моя тайна! Но сколько еще тайн витает вокруг тебя, мой рикс!.. - воскликнул он.
Рюрик покачнулся. Звук, похожий на слабый стон, вырвался из его груди и напугал жреца.
- Что с тобой? - испугался Бэрин и бросился к князю. - Сядь сюда, к столу, и выпей вот этот отвар, -настойчиво предложил жрец, заботливо пододвигая глиняный кувшин, стоявший на столе. - Пей, не бойся, изводить я тебя не собираюсь, -заверил он рикса и неожиданно для себя погладил его по плечу. - Как ты слаб! - тихо вздохнул верховный жрец и почти грубо потребовал: - Пей же! И скорее!
Рюрик взял кувшин, подержал его в руках, затем поднес ко рту и попробовал отвара.
- Вкусно, - сознался он и, отпив несколько глотков, нерешительно поставил кувшин на стол.
- Понравилось? - тепло спросил Бэрин. Рюрик молча кивнул головой.
- Тогда пей еще! Ты мало выпил.
- А тебе? - улыбнулся князь. - Это же очень ценный цветочный отвар... удивленно заметил он и нерешительно протянул руку к кувшину.
- Не беспокойся, мне хватит. Пей! - потребовал Бэрин, уже смеясь. Он подвинул кувшин ближе к князю, а сам дотронулся до его шеи. - Да у тебя жар! - воскликнул жрец и засуетился всерьез.
Но Рюрик ощущал только озноб и странную слабость во всем теле.
- Ты должен допить отвар до конца. Он целебный... - уже приказал друид солнца, и князь повиновался ему.
Бэрин облегченно вздохнул.
- Теперь отдохни, - ласково предложил он князю, - полежи. - Жрец метнулся к широкой скамье, покрытой потертым ковром. - Иди сюда. Сон, наверное, давно бежит от тебя: слишком большую ношу принял ты на свои молодые плечи...
- Нет, - твердо ответил Рюрик. - Скоро пройдет... Мне уже лучше, устало проговорил он и спиной привалился к стене.
- Это у тебя от раны. Ты повязку утром менял? - снова заботливо и обеспокоенно спросил Бэрин, суетясь возле князя.
- Не помню, - отмахнулся Рюрик. - Я к тебе торопился: за Аскольда боялся, - слабым голосом добавил он и закрыл на минуту глаза.
- С ним ничего не случится, пока я беседую с тобой, - внимательно наблюдая за состоянием рикса, медленно и опять по-доброму проговорил друид.
- Глашатаи уже бегают по селению? - Сомнение все же не оставляло Рюрика. Он посмотрел на окно гридни, хотел подняться со скамьи, но, к стыду своему, почувствовал, что еще слишком слаб.
- Еще нет. - Бэрин перехватил взгляд князя и потому постарался придать своему голосу особую убедительность. - Если не хочешь лежать, тогда хоть сиди спокойно!
Рюрик решил все же предупредить жреца:
- Знай, всемогущий друид солнца, что глашатаи не успеют и рта раскрыть, как будут схвачены моими людьми: Аскольда я казнить не дам! - Рюрик вдруг почувствовал в себе силу говорить, и говорить громко.
Бэрин весело рассмеялся:
- До чего же ты хорош в гневе! И как похож на мать! - воскликнул он и тут же осекся. "Ну как мне высказать тебе все, что накопилось у меня в сердце?!" - с горечью подумал он.
Рюрик чутко уловил его волнение. В его памяти всплыло слово "тайны", так поразившее его в устах жреца. "Тайны!.. Какие еще тайны могут витать вокруг меня?" - чуть ли не вслух произнес он, но сдержался; страх, неожиданный страх сковал его уста. Он испугался, что не выдержит новых откровений.
Бэрин внимательно посмотрел на князя: лицо Рюрика слегка порозовело и стало сосредоточенным, он чуть собрался, словно для прыжка или ловкого удара по противнику: руки полусогнуты и напряжены - поза ожидания неизвестности.
- Итак, ты завидовал моему отцу, но моя мать здесь ни при чем, поспешил напомнить князь жрецу, чтобы вернуть его мысли в прежнее русло.
Бэрин молчал.
- Ты раздумал говорить? - удивился Рюрик, но тут же понял, что происходит со жрецом, и сделал паузу, давая ему время вновь войти в роль вещего прорицателя. Озноб у князя действительно стал проходить, и он почувствовал себя значительно лучше, но только физически. Состояние его души оставалось трепетным и тревожным, и это не нравилось ему.
Наконец Бэрин решительно продолжил:
- Я завидовал твоему отцу только потому, что он был сыном князя, внуком и правнуком князя, а я был сыном верховного жреца, внуком и правнуком верховного жреца. Наше положение в племени ничто не могло изменить, - с явной досадой проговорил Бэрин, довольный тем, что Рюрик ждал продолжения разговора и так непосредственно проявил интерес к той, скрытой от всех остальных соплеменников второй стороне жизни верховного жреца.
- Уже твой прадед вел воинов племени против данов, свеев и жестоких германцев. Уже дед Верцина вершил дела племени, веря в воинское искусство твоего прадеда! А мой прадед лисой метался из стороны в сторону и выгадывал, что лучше - позор в золоте или нищета в почете. - Бэрин глубоко вздохнул, тайком глянул на Рюрика, который с любопытством слушал его, гут же отвел глаза и продолжил: - В тот день, когда мой прадед должен был встретиться с дозорными данов и передать им боевые секреты твоего прадеда, его спасла разведка твоего предка, решившая, что он за-блу-дил-ся в поисках целебных трав и ракушек. Он так дрожал от страха и был таким жалким, что никто не заподозрил его в измене, - брезгливо проговорил Бэрин, передернул плечами и как-то весь съежился. Рюрик внимал друиду солнца с той жадностью, с какой преклоняют слух только к истине. - Такова наша семейная тайна. Я жил с грузом этой тайны тридцать лет - теперь нет семьи и нет позора, - заключил Бэрин. Он поймал себя на мысли, что его откровения тяжелы для князя, что тот не может понять его, что его отчаяние чуждо ему, но непонятная сила заставила его продолжить.
- Подожди, это еще не все! - тихо сказал Бэрин. - Когда я стал допытываться до первопричины позора своего прадеда, то мой дед объяснил это одним: желанием избавить свою семью от нищеты... Дети - вот что толкает родителей на преступления!
- Неправда! - возмутился Рюрик. - Отец был князем, но он был справедлив. И меня учил тому же!
"Такие люди, как твой отец, - редкость", - хотел было сказать жрец, но сказал другое:
- Ты не понял меня! Твой отец, как и твой прадед, - по наследству! возглавлял борьбу нашего племени против разноликих врагов. А я - по наследству! - должен был возглавить борьбу параситов [Параситы (кельт., греч.) - питающиеся около - помощники друидов] с твоим отцом или пойти против и стать их жертвой. Твой отец был всегда на виду. Его победа - это победа всего племени. - Бэрин боялся, что Рюрик прервет его, и в своем страстном порыве говорил не останавливаясь. - Наше племя единственное, которое выдерживает пока еще натиск германцев. Род князей-соколов единственный род племени рарогов, который дает князей-победителей. "Молитесь богам и взывайте к их благословению, чтоб вечно длился род князей-соколов!" И все молятся богам за твой род! А кто молится за мой род?.. - жалостно спросил вдруг верховный жрец, но ожидать ответа не собирался. Он посмотрел на Рюрика разгоряченным взглядом и тихо продолжил: - Когда в нашем селении, появилась семья свeeв-[Свей (нем., слав.) - шведы - германское племя, жившее в южной части Скандинавии]-pycoв, в которой родилась твоя. мать, изгнанникам никто и никогда не угрожал и не побуждал их к уходу, хотя с их соплеменниками нашим воинам приходилось биться не раз. Твой дед по матери был умелым оружейником. Его мастерство пришлось по, сердцу твоему деду по отцу, и твой отец женился на дочери свея. Никто не возмущался неравным браком, ибо все воины были одинаково бедны. Весь прибыток, и прежде всего серебро, уходил на покупку металлов для изготовления мечей, шлемов, секир и медно-красных щи" тов. Иначе вели себя жрецы и параситы. После удачной битвы они начинали одолевать и князя, и вождя, приписывая победу себе и богам и требуя вознаграждения. И надо думать, ни вожди, ни князья им ни разу не отказали! - возмущенно проговорил жрец, испытующе глянув на князя.
- Они не хотели розни! - тихо пояснил Рюрик, не зная, чем еще объяснить сказанное.
