Валентина Григорян - Царские судьбы
Мать Петра была очень обеспокоена столь вольным поведением своего сына. Не покидала ее и забота о сохранении за ним царского трона. Она устроила его брак с дочерью боярина Лопухина — миловидной, но ограниченной и консервативно настроенной, с взглядами, чуждыми темпераментному и целеустремленному Петру. Получив традиционное воспитание в русском вельможном доме, Евдокия была набожна и суеверна, привержена старине и праздности. Она была на три года старше своего супруга, который и после брака не пожелал расстаться с вольными привычками и не переставал удивлять окружающих своими выходками. Молодой царь продолжал вести жизнь, похожую на жизнь беспутного школяра, а не молодожена — часто отлучался из дома, обедал и ночевал нередко в Немецкой слободе, участвовал в увеселительных пирушках своих друзей, иногда напиваясь допьяна.
В Немецкой слободе Петр познакомился с красивой бойкой девушкой по имени Анна Монс, которая сумела так его пленить, что он вообще стал редко бывать дома.
Со своими родителями Анна приехала в Москву из Миндена, маленького немецкого городка на реке Везер. Отец ее занимался там торговлей вином, и здесь, в Немецкой слободе, он открыл небольшой винный кабачок. Его жена и дети помогали обслуживать гостей. А их всегда было много. Сюда приходили, чтобы встретиться с друзьями, весело провести время и выпить стаканчик хорошего вина.
Сначала, как поговаривали, общительная и темпераментная дочь владельца кабачка была любовницей Лефорта, но затем променяла фаворита на его властелина и, не страдая от недостатка тщеславия, стала выставлять свою связь напоказ: сопровождала царя всюду, широко пользовалась его великодушием. Она постоянно что-то выпрашивала у него при Встрече, а во время его отсутствия иногда направляла через секретаря записочки с очередной просьбой. Петр был внимателен к своей подруге: приказал выстроить дворец в слободе, подарил небольшое поместье под Москвой, делал презенты. Благодаря Анне Монс, молодой царь узнал, что такое любовь.
Ну а Анна? Любила ли она молодого царя?
Пожалуй, нет!
Опытность в амурных делах она приобрела еще в юности, а уже будучи близкой подругой Петра, вступила в связь с саксонским посланником — Кенигсеком. Это было обнаружено совершенно случайно, в связи с весьма печальным событием. Немецкий посланник, сопровождавший Петра в одном из походов, при переправе через реку утонул, и среди его бумаг было обнаружено письмо к нему Анны Монс, написанное в самых нежных выражениях. Так Петру открылась измена девушки, к которой он был привязан всей душой. Ярость его трудно описать; связь, продолжавшаяся почти девять лет, прекратилась.
Сердце русского царя завоюет впоследствии еще одна немка. Но это случится несколько позже…
Анна Монс же вступит через два года в новую связь, на сей раз с прусским посланником Кайзерлингом, который впоследствии на ней и женится. Спустя несколько лет она станет вдовой. От прежних милостей российского государя у нее сохранится лишь его портрет, усыпанный бриллиантами. Все остальные подарки она должна была возвратить. Петр никогда не желал больше даже слышать о ней, обиды он не прощал.
Среди пиров и увеселений царь Петр не забывал, однако, и о делах. Его заветной мечтой было создать русский флот. А начал он с построения ботика — первого русского военного корабля, спущенного на воду в Переяславле, в ста километрах от российской столицы. Затем на Азовском море было спущено тридцать небольших кораблей типа галер, построенных за короткое время на юге России при участии немецких инженеров и пущенных в ход в войне против турок. Здесь же был заложен Таганрог, город, ставший в будущем; последним пристанищем одного из царей Романовых.
Адмиралом русского флота Петр назначил своего преданного друга Франца Лефорта. В Архангельске он заказал голландцу Витцену построить для России современный большой корабль. Шесть недель царь со свитой своих приближенных оставался в этом северном городе, любуясь иностранными судами, приплывающими туда с самыми разнообразными товарами. Иноземные купцы и корабельные капитаны часто приглашали Петра к себе на обеды и вечеринки, и он охотно общался с ними, расспрашивал о житье-бытье заморском.
Царь Петр все больше понимал, что для России гораздо выгоднее иметь собственных корабельных мастеров, чем заказывать суда у иноземцев. Поэтому он решил отправить в Голландию, Италию и Англию пятьдесят отобранных им молодых людей из боярских и дворянских семей для обучения там корабельному делу.
Это решение государя вызвало бурю негодования среди боярства, уже давно роптавшего на него за любовь к иностранцам. Знатные ортодоксы считали, что только русские хранят истинную веру Христову и всякое общение с иноплеменниками «поганит» чистоту православной веры. А тут сам царь якшается с еретиками «немцами», как они называли всех иностранцев. Это не богоугодно…
Петр же в ответ на этот ропот созвал бояр и объявил им, что считает себя неспособным управлять государством на благо народа, так как не получил настоящего образования, а поэтому решил и сам поехать учиться в просвещенные европейские страны. Бояре молча выслушали эти слова, не смея перечить «сумасбродству», как они считали, молодого царя.
И вот свершилось!
Впервые в российской истории царь выезжает за пределы своего государства.
Идей, навеянных свежим ветром с Запада, у пятого царя Романова было множество, но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Петр снарядил Великое посольство из более чем двухсот человек, в которое вошли врачи, священнослужители, писцы, переводчики, телохранители; включил он в него также своих друзей и молодых дворян, чтобы и они делу поучились. Но отправился государь за границу не как российский царь, а как мастеровой Петр Михайлов, желая тем самым не тратить много времени на торжественные приемы и праздники. Ехал он не веселиться, а учиться — так он объяснял свое инкогнито. Формально руководителем посольства он назначил Франца Лефорта. Но, конечно, не обошлось и без официальных приемов…
Проезжая через германские земли, Петр восхищался городами, деревнями, дорогами, о которых он уже был много наслышан от своих друзей в Немецкой слободе. Проехал он и через Берлин, но в будущей столице царь не остановился, так как город не привлек его особого внимания. Принцесса Бранденбургская София Шарлотта, впоследствии королева Пруссии, находилась в это время с визитом у своей матери, супруги ганноверского курфюрста. Мать и дочь считались образованными женщинами, а София Шарлотта слыла самой красивой и остроумной девушкой в своей стране. Ей в то время было двадцать девять лет, общалась она с видными учеными Германии и Франции, с представителями искусства, людьми передовых идей. Прибытие государя из далекой Московии не могло, конечно, оставить эту замечательную женщину равнодушной.
Было решено устроить русскому царю достойный прием. Он состоялся в Коппенбрюгге, резиденции герцога Брауншвейгского. Приглашены были все члены большого семейства. Петра поразило немецкое радушие. Сначала он чувствовал себя неловко, и не обошлось без трудностей: пришлось есть с помощью ножа и вилки, а к этому нелегко было привыкнуть, ведь дома, в России достаточно было всего лишь одной ложки. Он не знал, куда девать салфетку, и вообще для чего она служит, да еще нужно было привыкнуть пить из небольших стаканчиков или бокалов, целовать у дам ручки Обхождение с европейскими дамами было совсем не простое дело, а целая наука. Танцуя с ними впервые, Петр и его друзья приняли их корсеты за выпирающие ребра и потом повсюду рассказывали, что у немецких дам ужасно твердые спины, одни кости. Российский царь поразил всех своим богатырским сложением, веселостью и непосредственностью. Хозяйку дома он привел в восхищение своими ухаживаниями, разговорчивостью, напоил ее по русскому обычаю, а под конец приподнял голову десятилетней принцессы, будущей матери Фридриха Великого, поцеловал и при этом испортил ей прическу. Четыре часа, проведенные за ужином, не показались долгими ни матери, ни дочери. Впоследствии германские принцессы так описывали своего необыкновенного гостя:
«У него прекрасные черты лица и благородная осанка. Он обладает большой живостью ума… Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы видеть в нем меньше грубости».
Через Софию Шарлотту Петр познакомился с философом Лейбницем и архитектором Шлютером, дружбу с которыми он пронес через долгие годы.
Из Германии, оставив там свое посольство, царь отправился в Голландию. Остановился он неподалеку от Амстердама в городке Саардам, о котором ему много рассказывали плотники, приезжавшие из этих мест в Россию на заработки. Поселился российский государь в доме знакомого ему мастерового Геррита Киста и записался корабельным плотником на верфи под именем Петра Михайлова.
