Андрей Низовский - Загадки антропологии.
Бушмены великолепно приспособились к жизни в этих неприветливых местах. Все необходимое им для существования они получали, используя то, что предоставляла им естественная среда. Они совершенно не пытались ее как-то изменить: не сеяли, не разводили животных, не строили каналов. Немногочисленные родники давали этим людям драгоценную воду, которую они хранили в скорлупе яиц страуса и в бурдюках, сделанных из желудка антилопы. В некоторых низких местах они добывали воду, высасывая ее через полые тростинки. Источником воды им служили также клубни и корни некоторых растений, а всего женщины-бушменки знали и собирали более ста разновидностей съедобной флоры. В сборе продовольствия с большим желанием участвовали и дети.
Для охоты бушмены использовали луки и отравленные стрелы, изобретательно сделанные из трех частей. Отравленный наконечник легко отрывался и оставался в ране. Охотник преследовал несчастное животное, пока оно не погибало от действия яда. Прежде чем приступить к разделке туши, бушмен приносил свои извинения животному и благодарил его за желание накормить его семейство.
Немногочисленные предметы одежды и мешки для хранения запасов продовольствия и своего нехитрого скарба бушмены делали из звериных шкур, мастерски обрабатывая их соком известных им растений. Племя никогда не задерживалось долго на одном месте, и бушменам не требовалось имущества сверх того, что можно было бы нести на себе.
Эпоха неолита для бушменов растянулась на несколько тысячелетий и завершилась только каких-нибудь полвека назад
Благодаря отличной адаптации к жизни в пустыне и накопленному многовековому опыту, на охоту и сбор продовольствия бушменам ежедневно требовалось лишь несколько часов. Для удовольствий и развлечений оставалось достаточно времени и энергии. Большое место в творчестве бушменов занимала песня. Песней женщины приветствовали удачливого охотника, с песней бушменки коротали вечера, сидя у огня. Вот что пишет об этом Л. ван дер Пост:
…На закате мелодия наполнилась самыми невыразимыми чувствами, слившимися в одно… Они называли эту песню «Песня Травы», но ее смысл не могли объяснить мне ни Дабе, ни сами певцы. Я помню только эмоции, охватившие меня; приблизительный же перевод слов мог звучать так:
«Эта трава оказалась в моей руке прежде, чем была сорвана,
Я прошу у ветра — нагони тучи, пусть пойдет дождь!
Весь день мое сердце взывает к солнцу,
Чтобы мой охотник скорее вернулся ко мне».
Они пели это много раз, песня наполнялась все более и более глубокими эмоциями, как будто все сердца соединялись в единой просьбе, обращенной к небесам, к высшим силам, способным исполнить самые сокровенные желания. Песня привела нас всех в состояние, близкое к трансу, и я не был удивлен, когда увидел, что юноши, слушавшие песню, по мере нарастания темпа уже не могли больше сдерживать себя. Они оставили свои дела и вышли из кустарника. Их ноги отбивали дробь, подобно барабану, руки широко распахнулись, груди вздымались, как будто из их сердец рвались разбуженные песней эмоции: «О, взгляд, подобный орлиному, я прибыл!»
Бушмены имели и музыкальные инструменты, что выглядит особенно интересным на фоне их материальной нищеты — нищеты, разумеется, с точки зрения «цивилизованного» человека. Мужчины предпочитали однострунный инструмент, идея создания которого, очевидно, родилась от охотничьего лука. Женщины играли на четырехструнной лире. По свидетельству Л. ван дер Поста, в племени, где он жил, имелся один особо одаренный музыкант — молодой человек по имени Нксу. Ради музыки он нередко даже оставлял охоту и прочие мужские дела, к чему, впрочем, его соплеменники относились совершенно спокойно. Но подлинное вдохновение приходило к Нксу в моменты, когда красота природы впечатляет человека больше всего — звездными ночами, при волшебном свете луны или на восходе солнца. Л. ван дер Пост признается, что не может передать настроение этой музыки, которая выражала не только гармонию с природой, но и печаль человека, знакомого со страданием и смертью, являющимися, увы, частью этой природы…
Одной из самых очаровательных традиций бушменов было ухаживание за невестой. Чтобы выразить свои чувства, юноша делал крошечный, изящно украшенный лук и миниатюрную стрелку из расколотой кости, и стрелял этой стрелкой в свою избранницу. Если та ломала стрелку, значит, претендент потерпел неудачу. Если же она оставляла ее неповрежденной, то это означало взаимность. Как тут не вспомнить о стрелах Купидона (Амура) из древнегреческой мифологии! Кто знает — возможно, это традиция так стара, что, зародившись в эпоху «золотого века» в среде североафриканских охотников позже попала через древний Египет в Грецию, а предки бушменов принесли ее на юг Африки? Об очень древнем культурном единстве бушменов и народов Средиземноморья свидетельствует и наскальная живопись южной Африки, самые древние памятники которой имеют возраст 27 тысяч лет. В своем исследовании, посвященном так называемой «Белой Даме» из Брандберга (Юго-Западная Африка), известный французский исследователь Анри Брейль пишет, что видит в этой прекрасной фреске «реминесценции критских изображений женщин, сражающихся с быками в Кносском дворце». В сопровождающей Белую Даму свите А. Брейль усматривает отголоски древнеегипетских мифов о воскрешении Исиды, Осириса и Гора. Хотя в случае с «Белой Дамой» возможны и другие толкования, тем не менее все исследователи практически единодушно отмечают сходство между наскальными рисунками Южной Африки, Сахары и Испании. Это является неоспоримым доказательством культурной близости бушменов и древних народов Северной Африки и Средиземноморья.
Знаменитая «Белая дама» горы Брандберг
Европейцы, в XIX столетии впервые познакомившиеся с наскальным искусством бушменов, долгое время отказывались верить, что этот «примитивный дикий народ» был способен создавать такие полные блеска и красоты художественные произведения. Истинная ценность и значение этого поистине великого искусства была по достоинству оценена лишь в наши дни. Наскальная живопись бушменов не только изображает конкретные предметы или иллюстрирует фактические случаи, но и передает с помощью символов и метафор сложные нюансы человеческих чувств. Многие росписи имеют религиозное значение. Исследователи считают, что ряд наскальных композиций представляют собой образы видений, которые бушменские колдуны-шаманы наблюдали в состоянии транса. В то же время другие картины вполне реалистичны и посвящены повседневной жизни конкретного племени или семьи.
Наиболее поразительная черта бушменов — их глубокое знание животного мира. Им не только, что называется, «в лицо» известно каждое животное и даже насекомое, но известны и их привычки, характеры, мимика, образ жизни и манера поведения. Подкрадываясь к пасущемуся стаду, охотник-бушмен способен «перевоплощаться» в страуса, маскируясь перьями и до мельчайших деталей подражая походке и повадкам этой птицы. Бушмены любят демонстрировать пантомимы, изображая какое-нибудь животное, при этом до такой степени входя в образ, что у зрителей пропадает чувство реальности: да полно, человек ли это? Конечно, человек, и бушмен, исполняющий пантомиму, не преминет об этом напомнить, юмористически обыграв какую-нибудь смешную черту в поведении изображаемого им животного. Настоящий театр!
Да, театр. Хотя согласно представлениям «цивилизованных» людей — знатоков Фрейда и Дарвина — эти «первобытные дикари» должны целыми днями рыскать по лесам, степям и болотам в поисках пропитания, вечером у костра пожирать добычу, урча и рыгая, а потом быстренько удовлетворять свои сексуальные потребности и заваливаться спать, чтобы утром начать все сначала в надежде, что эволюция когда-нибудь поднимет их до звания «царя природы». Но ничего подобного нет ни в культуре бушменов, ни в культурах других «первобытных» племен, а, следовательно, этого никогда не было и в культуре наших доисторических предков. Духовная сфера занимала в их жизни не менее, а то и более важное место, чем материальная!
В своих пантомимах бушмены изображают не только животных, но и людей. Стандартным сюжетом в их репертуаре является разыгрывание сцены сражения — реального, имевшего место в прошлом, или мифологического. Поводом к войне стало похищение женщины охотниками из другого племени (на память приходит аналогия с Троянской войной — поводом для неё стало похищение Елены).
Антилопы и замаскированные охотники. Бушменский наскальный рисунок из Южной Африки
«Разделившись на две команды, — пишет Л. ван дер Пост, — мужчины расположились на коленях в песке друг против друга на расстоянии приблизительно пятнадцать ярдов. Криками и движениями они вызывали соперников на бой. Крики становились все громче, движения энергичней, пока наконец они не вступили в сражение. Они с силой «метали» копья, натягивали тетивы луков и ловко «уклонялись» от вражеских ударов, как если бы в действительности на них падал дождь стрел и копий. И хотя никто из них за все время действия не поднялся с колен, их жесты, движения тел, выражение лиц, боевые кличи, стоны раненых и сцены смерти позволили воссоздать яркую атмосферу сражения». Но вот неожиданно сражающиеся проникаются отвращением к своему кровавому делу, как будто над их акациевым райским садом Калахари прозвучал гневный голос Бога, укоряющего людей за грех взаимного убийства. Оставив оружие, соперники вступают в переговоры: кровь не должна пролиться снова! Оба племени делят пустыню на две зоны, обещая никогда не пересекать установленную границу…