Гордон Уильямсон - СС-инструмент террора
Пока Германия готовила военную интервенцию, Франция и Британия бросились ублажать Гитлера, лишь бы только избежать войны в Европе. Британский премьер-министр Невилл Чемберлен 13 сентября вылетел в Мюнхен и услышал из уст Гитлера, что тот видит решение судетской проблемы исключительно в военных действиях против чехов. За три дня правительства Франции и Британии, даже не посоветовавшись с чехами, успели договориться, что Судетская область должна быть передана Германии, в результате чего Чехословакия практически лишалась промышленной базы. Кроме того, чехи тем самым теряли большую часть пограничных укреплений с Германией.
Бенеш практически лишился права выбора — правительства Франции и Великобритании заявили о том, что отныне не станут предпринимать каких бы то ни было шагов в защиту чехословацких интересов, если Бенеш не примет их условий. И президенту ничего не оставалось, как уступить контроль за Судетской областью Германии.
Тогда же голову подняли поляки, требуя передачи Тешинской области, а венгры — части Словакии и Закарпатской Украины. Гитлер, однако, теперь желал не просто политического и экономического контроля за Судетами, но и настаивал на том, чтобы чехи вывели из этого района все воинские подразделения, заменив их немецкими оккупационными войсками. Чехи гневно отмели это требование, и Европа в очередной раз оказалась на грани войны. Дело в том, что чехи, которым теперь угрожали 30 немецких дивизий, мобилизовали все свои резервы. Французские вооруженные силы вдоль линии Мажино и Британский Королевский флот были приведены в состояние боевой готовности.
Американцы и англичане уговаривали Муссолини, чтобы тот попробовал переубедить Гитлера. Последний же, по всей видимости, уже начал подозревать, что французы и англичане того и гляди вступят с ним в войну, и поэтому согласился несколько смягчить свою позицию. Чемберлен, вместе с Муссолини и Даладье, 29 декабря получил приглашение на конференцию в Мюнхен. Чехов в качестве полноправных участников на конференцию не пригласили, и они были вынуждены довольствоваться унизительной ролью наблюдателей при англичанах и, словно пленники, просидели в гостиничных номерах под недремлющим оком гестапо. Конференция, как и следовало ожидать, кончилась принятием всех требований Гитлера.
СС В ЧЕХОСЛОВАКИИ
Чехословацкая армия рвалась в бой против гитлеровского Вермахта, однако Бенеш не желал втягивать страну в войну, отлично понимая, что без поддержки Великобритании и Франции он обречен на поражение. 1 октября 1938 года немецкие войска вошли в Судетскую область. И в который раз среди задействованных подразделений были и части войск особого назначения СС, в том числе «Лейбштандарт», а также полки «Дойч-ланд», «Германия» и «Фюрер». Кроме того, полк «Дойч-ланд» выполнял роль почетной охраны при главах государств во время мюнхенских мирных переговоров.
Увы, мирный период, выигранный в результате мюнхенских переговоров, оказался чересчур короток. Не успел Гитлер занять Судетскую область, как тотчас же взялся за дестабилизацию правительства Бенеша. Бенеш вскоре подал в отставку, а его место занял неопытный и слабовольный политик Эмиль Гаха. 14 марта 1939 года Гитлер заявил, что в Чехословакии воцарился хаос, отчего германская армия считает своим долгом ради восстановления порядка ввести туда свои войска. Гахе же дали понять, что если оккупация не встретит сопротивления, то чехи могут рассчитывать на снисходительное к себе отношение. В противном же случае даже малейшие попытки протеста будут сурово караться, а с населением будут обращаться как с покоренным врагом. Гахе было не по силам тягаться с Гитлером, и он сдался на милость победителю. Согласно подписанным Гахой документам, он покорно вручил судьбы своей страны, — своего народа в руки Адольфа Гитлера.
Как только вся Чехословакия оказалась в лапах оккупантов, СС и их подразделения, ведающие внутренней безопасностью, засучив рукава, взялись за дело.
И хотя Чехословакия, которая теперь официально именовалась Протекторатом Богемия и Моравия, имела в лице, скажем так, относительно умеренного Константина фон Нейрата формального главу, или же «рейхспротектора», реальная власть в стране принадлежала группенфюреру СС Карлу Германну Францу, не ведавшему угрызений совести головорезу. Уже вскоре гейдриховское СД и гестапо, как им и полагалось, взялись выискивать среди местного населения подрывные элементы, и, разумеется, верхние строчки проскрипционных списков занимали евреи.
«ХРУСТАЛЬНАЯ НОЧЬ»
В 1938 году закончилась небольшая передышка, полученная евреями от гонений и преследований: Олимпийские игры остались позади, и опасения нацистов, что мировая общественность осудит их действия, постепенно улеглись. Меры, предпринимаемые нацистским режимом против евреев, с каждым днем становились все более суровыми — так, например, в середине 1938 года имело место массовое изгнание евреев польского происхождения, жертвами которого стали около 8000 человек. Многие из этих евреев поселились в Германии еще до Первой мировой войны, что не помешало нацистам без всякого предупреждения выставить их на улицу из родных домов едва ли не в чем мать родила, а всю их недвижимость и сбережения конфисковать в пользу государства. Эта акция вызвала гневную реакцию зарубежной прессы, однако Гитлер уже мог не обращать внимания на возмущение мировой общественности.
Несчастных людей запихали в железнодорожные вагоны, а затем бесцеремонно высадили в паре километров от польской границы. Отсюда они были вынуждены преодолеть остаток расстояния пешком, под градом ударов и унизительных оскорблений со стороны эсэсовцев-охранников.
Но даже когда несчастные оказались на польской земле, их участь не стала от этого легче. Что ж, им больше никто не угрожал физической расправой, но что касается питания и крыши над головой, то этого они были практически лишены. Некоторые семьи были вынуждены поселиться в хлевах или конюшнях, все еще грязных от навоза.
Одним из таких перемещенных был Циндаль Гриншпан, проживший долгие годы в Ганновере, где успел вырастить сына. На тот момент сын его учился в Париже, и вскоре к нему пришло письмо от отца, в котором тот описывал свалившиеся на его голову несчастья и унижения. Отцовские страдания привели сына в такую ярость, что он поклялся за все сполна отомстить нацистам. 7 ноября 1938 года, вооружившись пистолетом, он вошел в посольство Германии в Париже и выстрелил в первого попавшегося ему на глаза чиновника. Увы, жертвой его, как ни прискорбно, стал Эрнст фон Рат, официальный представитель посольства, уже давно находившийся под колпаком у гестапо за свои антинацистские настроения. Рат получил серьезное ранение и был срочно доставлен в больницу.
Этот случай стал для Гиммлера и Гейдриха отличным предлогом для дальнейшего закручивания гаек по отношению к еврейскому населению. Они давно уже планировали крупномасштабную акцию, и наконец-то им подвернулся для этого удобный повод.
9 ноября шеф гестапо Генрих Мюллер разослал своим подчиненным секретную телеграмму. В ней говорилось, что гестапо совместными усилиями с полицией проведет карательную операцию против евреев. Позднее Гейдрих лично уведомил все подразделения гестапо и СД о необходимости координировать свои действия с политическими лидерами нацистов. Штурмовикам СС и СА поручалось громить еврейские лавки, конторы, дома и, главное, синагоги. Со стороны погром должен выглядеть как спонтанная акция — этакая вспышка гнева немецкого народа, своего рода возмездие за вероломство евреев. На самом деле все было тщательно спланировано до последней мелочи — вплоть до того, что конкретно должно быть разгромлено, — на сей счет имелись официальные предписания. Размер ущерба должен был быть ограничен, и принимались все меры к тому, чтобы не пострадало нееврейское население.
Например, разрешалось беспрепятственно громить принадлежавший еврейской семье отдельно стоящий дом, от него можно было не оставить камня на камне, не опасаясь при этом никакого возмездия, а вот еврейскую лавочку по соседству с другой, принадлежащей хозяину-немцу, следовало громить осторожно, дабы не причинить ущерба соседней немецкой собственности. В таких случаях категорически запрещался поджог, ибо это было чревато нежелательными последствиями. Грабить еврейские лавочки также было строжайше запрещено. Делалось это для того, чтобы погром выглядел как спонтанный акт возмездия немецкого народа за убийство фон Рата. В случае же, если бы имели место грабежи, иностранная пресса могла бы изобразить погромщиков ворами и отбросами общества (можно подумать, что было иначе!). Вот почему грабежи строжайше возбранялись, так же как и нападения на иностранцев, пусть даже евреев.
