Ким Маккуарри - Последние дни инков
Писарро повел свой отряд на главную площадь. Окруженная стеной, в которой имелось только две пары ворот, площадь представлялась самым надежным местом, где можно было спокойно дожидаться послания от инкского правителя. Но тут пошел град, крошечные ледяные шарики запрыгали по мостовой. Испанцы укрылись в зданиях из тесаного камня, выстроенных по периметру площади и имевших вид галерей. Вестников от Атауальпы не появлялось, так что нетерпеливый Писарро решил направить пятнадцать лучших своих кавалеристов под водительством капитана де Сото, чтобы они пригласили инкского императора на встречу.
Писарро принял мудрое решение, поскольку, помимо него самого, это был самый опытный конкистадор в отряде. Сото прибыл в Перу с уже сложившейся репутацией. Доблестный, храбрый, хорошо владевший оружием, он также был великолепным наездником. Он прибыл в Новый Свет еще в юном возрасте. Это было в 1513 г., когда Бальбоа и Писарро открыли Тихий океан. Несмотря на юный возраст, карьерный взлет у Сото был феерическим.
К своим тридцати годам Эрнан де Сото уже обладал огромными поместьями в недавно завоеванном Никарагуа, и он вполне мог уйти на покой. Не менее амбициозный, чем Кортес и Писарро, Сото желал обрести властные полномочия — управлять туземным царством. Сото и его партнер Эрнан Понсе де Леон заключили соглашение с Писарро: в том случае, если Сото и его компаньон предоставят два корабля и военный отряд, Писарро поделится с ними командными полномочиями и частью самых отборных плодов, которые должно было принести планировавшееся завоевание Перу. Два года спустя высоко в Андских горах тридцатидвухлетний Сото вел передовой конный отряд по мощеной дороге, соединявшей Кахамарку и лагерь самого могущественного туземного вождя на американском континенте.
По словам Хереса, «инкский лагерь был разбит на склоне небольшого холма. Хлопковые палатки растянулись на расстояние трех с половиной миль. В центре находился шатер самого Атауальпы. Все воины стояли за пределами своих палаток, их длинные копья, напоминающие пики, были воткнуты в землю. В лагере, по-видимому, находилось более тридцати тысяч воинов».
Сото со своим отрядом проехал сквозь бесконечные неподвижные ряды инкской пехоты, в молчании взиравшей на него. Войска не проявляли никаких эмоций, но, безусловно, их должен был удивить вид этих бородатых людей, облаченных в блестящее металлическое обмундирование. Также индейцев должны были поразить диковинные животные под иноземцами, отдаленно напоминавшие гигантских лам. Не пользуясь мостом, испанцы пустили лошадей напрямик через неглубокую реку. У берега второй реки Сото приказал своим людям остаться на этом месте, с собой он взял только двух человек из своего отряда и переводчика Фелипильо: предстояла встреча с инкским императором.
Вскоре показалось здание, оказавшееся купальней: там имелся внутренний двор, в центральной части которого был выложен искусственный водоем из гладкого камня. К купальне были проложены две каменные трубы — одна из них подводила горячую термальную воду, а вторая холодную воду. На лужайке перед внутренним двором сидел человек на низком сиденье. На нем была длинная туника, множество золотых украшений и алая налобная повязка. Хотя этот человек и не поднял головы, по его манерам и по тем знакам почтения, которые ему выказывали окружающие, Сото понял, что это не кто иной, как Атауальпа, великий инкский император. По прошествии четырех лет странствий отряд Писарро получил наконец возможность лицезреть «великого повелителя Атауальпу, о котором столько всего было наслышано. Он сидел на маленьком, очень низком стульчике, похожем на те, которыми обычно пользуются турки и мавры. Он излучал такую величественность, какую до сих пор не приходилось встречать». Другой свидетель рассказывал: «Он сидел, демонстрируя бесконечную величественность, вкруг него стояли все его женщины. Чуть поодаль стояли индейские вожди, место каждого определялось его рангом».
Все инкские представители знати носили головные повязки и одежду с узорчатыми символами, обозначавшими их ранг и место происхождения, инкский правитель один во всей десятимиллионной империи мог носить головную повязку со священной бахромой, или маскайпачей. Искусно вытканная его служанкам и, мамаконам и, изящная бахрома окаймляла головную повязку. Эта бахрома была сделана «из очень тонкой алой ткани, исключительно ровно вырезанной и очень искусно скрепленной посередине маленькими золотыми столбиками. Полоски ткани были соответствующим образом связаны, но ниже столбиков они были уже развязаны, и эта часть ниспадала на лоб… Эта бахрома, спадавшая на лоб, была в дюйм толщиной».
Дерзкий и бесстрашный, Эрнан де Сото направил своего коня по направлению к инкскому императору, приблизившись так близко, что дыхание лошади заставило бахрому налобной императорской повязки на мгновение затрепетать. Но Атауальпа, оказавшись в непосредственной близости от огромного животного, которого он никогда прежде не видел, не повел и глазом. Инкский повелитель продолжал смотреть в землю, как будто не замечая присутствия испанца. С помощью переводчика Фелипильо Сото начал свою заранее подготовленную приветственную речь:
«Ваша светлость! Да будет Вам известно, что в мире есть два повелителя, более могущественных, чем все остальные. Один из них — это верховный понтифик, который представляет Бога. Он управляет всеми теми, кто придерживается его божественного закона. Другой — это император римлян Карл V, король Испании. Эти два монарха, зная о слепоте жителей тех королевств, где не чтут истинного Бога, создателя неба и земли, а почитают… самого дьявола, обманывающего их, направили генерал-капитана дона Франсиско Писарро и его компаньонов вместе со священниками, являющимися распорядителями воли Божьей, с тем чтобы научить Ваше Сиятельство и всех Ваших вассалов этой божественной истине и священному закону, — именно по этой причине они прибыли в Вашу страну. Воспользовавшись проявленной милостью Вашего Величества, они прибыли в Кахамарку и… направили нас к Вашему Величеству, с тем чтобы заложить основы согласия, братства и вечного мира, который должен существовать между нами, так чтобы Вы могли принять нас под свою защиту и услышать от нас божественный закон и весь Ваш народ смог бы усвоить его — для него это станет величайшей честью и возможностью спасения».
Сото и его товарищи, стоя перед многочисленными представителями инкского двора, ожидали ответа. Сото рассчитывал на то, что его речь будет переведена верно, и она окажется понятной инкскому императору. Но как минимум один летописец, который владел как испанским языком, так и инкским языком рунасими («народная речь»), поставил под вопрос способности молодого переводчика в плане возможности достойного выполнения такой сложной задачи.[25] Летописец-метис Гарсиласо де ла Вега писал:
«В том, что касается той версии [произнесенной речи], которую услышал Атауальпа, то следует заметить, что Фелипе, индейский переводчик, был… человеком очень низкого происхождения, очень молодым… он был столь же мало сведущ в инкском языке, как и в испанском. На самом деле он выучил инкский язык не в Куско, а в Тумбесе — среди индейцев, которые используют искаженный его вариант… этот язык [рунасими] является родным только для уроженцев Куско. Фелипе выучил испанский, не имея учителя, он просто слышал, как говорят испанцы, и чаще всего он слышал самые обиходные выражения, употребляемые солдатами: „Боже мой“, „клянусь небом“ и тому подобные. Он также знал слова, употребляемые для отдания приказов что-либо принести или подать: у испанцев он выполнял роль слуги. И то, что он знал из испанского, он использовал в очень искаженной форме, — как это делают недавно обращенные в рабство негры. Хотя он и был крещен, он не был научен основам христианской религии, и он ничего не знал о Господе нашем Христе, Фелипе не имел никакого представления об апостольском вероучении. Таковы были достоинства первого перуанского переводчика».
Понял ли Атауальпа речь Сото или нет, он продолжал смотреть в землю, совершенно игнорируя присутствие испанцев. С того самого момента, как загадочный отряд чужеземцев ступил на перуанский берег, Атауальпа регулярно получал донесения о передвижениях этой группы. И за это время он узнал много чего примечательного. По словам туземного летописца Фелипе Гуамана Помы де Айялы,
«Атауальпа и его приближенные были поражены доходившими до них сведениями об образе жизни испанцев. Вместо того чтобы спать, эти чужеземцы выставляли на ночь дозоры. Существовало предположение, что они и их лошади употребляют в пищу золото и серебро. Предположительно чужеземцы обувались в серебро; их оружие, удила и подковы их лошадей, по слухам, также были из серебра, тогда как на самом деле они были из железа. Помимо этого, говорили, что денно и нощно испанцы разговаривают со своими книгами и бумагами».
