Евгений Тарле - Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)
11. Начало блокады острова Корфу
9 (20) ноября 1798 г. эскадра Ушакова прибыла к о. Корфу и стала на якорь в бухте Мисанги.
Предстояло самое трудное дело. Город Корфу был расположен между двумя крепостями: старой - венецианской - на крайней оконечности узкого гористого мыса, далеко вдающегося в море, и новой - чрезвычайно укрепленной силами французов земляными валами, искусственными водными преградами и стенами. Эта новая крепость состояла из трех отдельных мощных укреплений, соединенных подземными переходами с заложенными минами. Перед о. Корфу находится небольшой остров Видо, горные возвышенности которого господствуют над городом и крепостью Корфу. Ушаков, окинув глазами местоположение и указывая на Видо, сказал: «Вот ключ Корфы».
Ушаков установил тесную блокаду Корфу. Русская и турецкая эскадры расположились полукругом по внешнюю сторону о. Видо, причем русские корабли заняли фланги этой линии и находились против старой и новой крепостей. Но что было делать дальше? Сил для штурма могучих укреплений у Ушакова было совершенно недостаточно. Правда, в Константинополе его заверили, что всем пашам и правителям Мореи, Албании, Эпира посланы строгие приказы оказывать Ушакову всякую помощь и военными силами и продовольствием, какую только он потребует. Ушаков требовал, но ровно ничего не получал. Провиант присылали часто негодный, а людей долго и вовсе не присылали.
Ушаков отрядил часть эскадры к порту Гуино (или Гуви), находившемуся в нескольких километрах от крепости, и здесь произвел первую высадку на о. Корфу. Французы уже старались от крепости не удаляться, и высадка совершилась благополучно. В городе Гуино и в окрестностях местное население приняло русских не менее радушно, чем на Цериго, Занте, о. Св. Мавры и Кефалонии. Самый город был разрушен французами довольно основательно перед их уходом оттуда в крепость, но все же русские моряки проводили здесь в течение своей долгой стоянки время довольно хорошо. Греки и итальянцы быстро сошлись с русскими.
«…Пустыня с развалинами преобразилась в веселое обиталище; все оживотворилось… и никто не помышлял о недостатках, им претерпеваемых. Надобно признаться, что одним только русским предоставлено творить подобные чудеса: щедрость их, гибкость в обхождении, расположение к удовольствиям всякого рола и легкость, с коею научаются они чужестранным языкам, сближают их скоро со всеми народами52.
Дело сильно затягивалось. Правда, флот Ушакова значительно пополнился за время невольного зимнего бездействия. 9 (20) декабря к Ушакову явился от берегов Египта капитан 2 ранга Сорокин с двумя фрегатами. Он был отправлен Ушаковым к Александрии в свое время еще из Дарданелл и после трехмесячного стояния там, не получая ни от турок, ни от англичан никакого провианта для своей команды, отбыл к о. Корфу. Сорокин за время своего участия в блокаде Александрии перехватил несколько судов, на которых французы пытались проскользнуть. У 18 французских офицеров, захваченных таким образом, оказалось в наличности 30 тысяч червонцев. Ушаков немедленно отпустил французов на честное слово во Францию, причем их деньги полностью были им возвращены после простого их заявления, что эти червонцы принадлежат лично им, а не французской казне.
«Собственность обезоруженных неприятелей была свято уважаема… (что крайне изумило французов- Е. Т.) в сию добычами преисполненную воину». А 30 декабря 1798 г. (10 января 1799 г.), после трудного плавания и задержек из-за противных ветров, к Ушакову явился и контр-адмирал Павел Васильевич Пустошкин, дельный и храбрый моряк, учившийся с Ушаковым еще в Морском корпусе и отличившийся в 1791 г. в битве при Калиакрии. Теперь ему снова предстояло воевать под начальством своего прославленного школьного товарища. Пустошкин привел с собою два 70-пушечных корабля.
Подкрепление эскадры Ушакова кораблями Сорокина и Пустошкина было тем более необходимо, что на турецких «союзников» надежда была плоха. Французскому кораблю «Le Genereux» (именуемому в наших документах иногда «Женере», а иногда «Женероз») удалось после нескольких неудачных попыток в темную ночь проскользнуть мимо турецких судов, стороживших французские корабли, и уйти в море. Когда Ушаков забил тревогу и послал своего офицера к турецкому контр-адмиралу, то оказалось, что контр-адмирал Фетих-бей был погружен в глубокий сон. Но даже в бодрственном виде турок оказался совершенно бесполезен. В момент, когда каждая секунда была дорога для организации погони, Фетих-бей вдруг открыл дискуссию: он заявил, что не надеется «уговорить свою команду» выйти в море, что его команда жалованья давно не получает, провианта тоже не получает, скучает по своим семействам и вообще стала такой сердитой, что нужно даже скрыть от нее требование Ушакова. А если француз и убежал, так, дескать, тем лучше, меньше их тут останется. В заключение турок заявил: «Француз бежит… чем гнаться за ним, дуйте ему лучше в паруса…»
По-видимому, эта неудача так раздражила и взволновала Ушакова, что он решился на шаг, который прямо диктовался сложившейся обстановкой. Приходилось опасаться, что решительно никто из пашей западного берега Балканского полуострова и не хочет и не может подать достаточную помощь войсками и провиантом, несмотря ни на какие фирманы, и главное - сделать это в срок. Феодалы - «паши» и не думали повиноваться приказам Порты и никакой подмоги Ушакову не прислали. Адмирал волновался и раздражался.
«Я многократно просил ваше превосходительство и обнадежен был вашими требованиями от пашей с Румелийской стороны присылки войск к облажению крепкой осадою Корфу. Вы имеете от Блистательной Порты Оттоманское повеление, от кою именно требовать вам войск для таковых надобностей, потому и повторяю письменно просьбу мою вашему превосходительству, чтобы вы ни малейше не медля потребовали от пашей войска… долгое время пропущено понапрасну и в великий вред, в сие время французы беспрестанно разоряют деревни, грабят и обирают из их крепости провизию и всякие богатства, и крепости укрепляют бесподобно. Ежели еще несколько времени будет пропущено, то очевидная опасность настоит, что крепости Корфу взять будет невозможно»,-писал Ушаков горемычному «союзнику» Кадыр-бею53. Но все настояния были тщетны. Единственным властителем, который мог, если бы захотел, оказать реальную поддержку, был Али-паша.
Ушаков решил обратиться к Али-паше.
Ускорить взятие Корфу представлялось неотложным еще и потому, что неприятельский гарнизон очень осмелел.
В момент прибытия русских к о. Корфу французских вооруженных сил на острове числилось около 3000 человек. Вооружение у французов было достаточное, провианта же было запасено на продолжительный срок. Командовавший французским гарнизоном генерал Шабо был человеком храбрым и решительным. Его офицеры и солдаты сражались на Корфу мужественно.
Учитывая все это, Ушаков не предпринимал рискованных попыток случайным налетом овладеть французскими укреплениями, а решил ждать обещанных подкреплений с берегов Мореи и Албании. Но жители Корфу, которым не терпелось покончить с французами, решили рискнуть. Инженер Маркати (грек) сформировал добровольческий отряд численностью 1500 человек, и Ушаков помог этому отряду, дав ему три орудия и прислав некоторое количество солдат. Первые действия отряда были довольно удачны; орудия причинили известный ущерб той части крепости, где французы не ожидали появления новой батареи. Однако спустя несколько дней французы произвели очень крупную вылазку, и местный отряд ударился в бегство. Русские не бежали, но были окружены и все погибли, кроме 17 человек, попавших в плен. Был взят в плен и Маркати, которого французы немедленно расстреляли так же, как и нескольких жителей Корфу, попавших с ним в плен. Русские же пленные были обменены на соответствующее число французов. Произошло все это 20 ноября (1 декабря) 1798 г. После этого успеха французы осмелели, их вылазки участились.
Ушаков принял меры к тому, чтобы сделать осаду более тесной, и это привело к прекращению вылазок, предпринимавшихся французами. Одновременно он усилил и строгость морской блокады острова.
До нас дошел суровый окрик и выговор Ушакова капитану 2 ранга Селивачеву, который писал, что «не надеется» эффективно защищать проходы южного пролива Корфу «по малости с ним судов». Федор Федорович послал грозный ответ: «С вами находится большой российский фрегат, два турецких корабля и (турецкий-Е. Т.) фрегат же. Как при таком количестве судов можете вы писать неприличное, чтобы вы не могли защищать и не пропускать судов? Я рекомендую вашему высокоблагородию иметь старание и бдительное смотрение французских кораблей и никаких судов не пропускать, а ловить их, бить, топить или брать в плен и во всем прочем поступать по силе закона». Ушаков ни за что не хотел допустить повторения случая бегства корабля блокированной при Корфу французской эскадры. «Из кораблей французских, здесь стоящих, приготовляются отсель бежать, будьте осторожны, должны вы быть больше под парусами, а не на якорях, крейсируйте ближе к крепости, чтобы вы могли осмотреться, ежели покусятся они бежать»54.
