Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)
{86} В барщинных вотчинах, где власть помещиков и назначенных ими управителей, приказчиков, бурмистров охватывала и опутывала всю жизнь крестьянина, о широком развитии крестьянского самоуправления, конечно, не могло быть и речи.
Безграничная власть помещика над крестьянином и заинтересованность его в извлечении наибольшего дохода из своей вотчины, вместе с тем, ответственность его перед правительством за исправный взнос подушной подати, повели в XVII-XVIII в. к систематическому вмешательству органов вотчинной администрации в хозяйственную жизнь крепостного крестьянства.
Разнообразие крестьянских земельных участков по их величине и вообще разница в хозяйственном положении крестьянских дворов делала для помещиков сложной и затруднительной разверстку между крестьянами как помещичьих повинностей и платежей, так и государственной подушной подати (введенной Петром Великим) (Подушная подать падала в одинаковом размере на каждую "ревизскую", т. е. мужскую "душу", начиная от грудных младенцев и кончая столетними стариками, включая и здоровых работников и калек.).
Чтобы выйти из этих затруднений и создать рациональную и справедливую систему распределения платежей и рабочих повинностей, помещик в конце XVII в. и в течение XVIII в. организует новую хозяйственно-податную и рабочую единицу в виде крестьянского "тягла". Всё взрослое и трудоспособное крестьянское население помещичьих вотчин (особенно состоящих на барщине) разделялось обычно на известное число "тягол": в каждое "тягло" обыкновенно входила одна рабочая крестьянская пара - муж с женой, - но встречались и более многолюдные тягла; на каждое тягло теперь налагается одинаковая сумма казенных платежей и барских повинностей. Вместе с тем, в силу равенства платежей и повинностей, отдельные тягла должны быть в равной мере обеспечены землей, как основным хозяйственным и платежным средством.
А необходимость поддерживать это земельное "уравнение" вызывает необходимость {87} земельных переделов. В результате этих условий, во второй половине XVIII века поземельно-передельная община, как правило, господствует в помещичьих имениях всей Великороссии (Однако, система "уравнительного" землепользования и в XVIII в. еще не сделалась исключительно господствующей, и во многих - оброчных - вотчинах мы встречаем, с одной стороны, богатых, а с другой, "маломочных" крестьян.), со всеми ее характерными чертами: чересполосицей, принудительным севооборотом (с традиционным трехпольем)
и общими и частными переделами пахотной земли и сенокосов.
Государственные или казенные крестьяне в XVII и в первой половине XVIII в. распоряжаются своими пахотными и сенокосными участками, как своею собственностью; продают и покупают их, закладывают, меняют, дарят, завещают, отдают в приданое за дочерьми. В результате этой земельной мобилизации между государственными крестьянами в XVIII в. образовалось значительное экономическое неравенство, и рядом с "богатеями" (богатевшими не только от сельского хозяйства, но и от занятия промыслами и торговлей), образовалось значительное количество "маломочных" крестьян и даже безземельных батраков.
Обеспокоенное этим правительство, во второй половине XVIII-го века начинает стеснять крестьянское право распоряжения землями, и межевыми инструкциями 1754 и 1766 гг. запрещает казенным крестьянам продавать и закладывать их участки (в целях сохранения их податной платежеспособности). Вместе с тем, возникает мысль об отобрании земельных "излишков" у купцов, посадских, и богатых крестьян - "многовладельцев" для передачи их "многодушным" (т. е. имеющим большие семьи), но "маломощным", т. е. малоземельным и безземельным крестьянам. Проекты такой земельной дележки вызывают, конечно, сочувствие деревенской бедноты, но решительную оппозицию со стороны зажиточного крестьянства северных областей. В большинстве крестьянских наказов депутатам Екатерининской комиссии по составлению нового уложения (1767-1768 гг.) крестьяне требуют сохранения старого порядка земельного владения.
{88} Однако правительство в конце XVIII в. продолжает настойчиво стремиться к земельному "уравнению" казенных крестьян. В 1785 году архангельский директор экономии предписал старостам и крестьянам всех волостей своего округа, "дабы они все тяглые земли между собой уравняли безобидным разделом" (В подтвердительном приказе 1786 г. тот же директор экономии писал: "...справедливость требует, чтобы поселяне, платя одинаковую все подать, равное имели участие и в угодьях земляных, с коих платеж податей производится" и потому "уравнение земель... почитать надлежит неминуемо нужным, сколько для доставления способа поселянам платить подати свои бездоимочно, тем не менее для успокоения малоземельных крестьян".); "безобидный раздел" пашенных земель на севере - это была квадратура круга, и вследствие протестов и жалоб крестьян-собственников, осуществить его до конца XVIII в. не удалось.
В царствование Павла (1796-1801) правительство решительно и твердо берет курс на земельное "уравнение". Ряд сенатских указов требует доведения нормы крестьянского землевладения до размеров от 8 до 15 дес. на ревизскую душу; для этого должно было отвести в надел крестьянам пустующие казенные земли, где необходимо, произвести переселение малоземельных крестьян на свободные земли и, наконец, "учинить разверстку земель между казенными поселянами совершенно уравнительную" (указ 19 авг. 1798 г.).
Повторный сенатский указ (1800 г.) требовал от казенных палат "стараться соблюсти по крайней возможности такое правило, чтобы всякий из поселян казенных, будучи одинаковою повинностию обязан, одинакие ж со стороны земляного пространства и пошвы (т. е. почвы) имел и выгоды".
Затеянное правительством земельное "уравнение" вызвало, конечно, сопротивление и протесты зажиточного крестьянства, но было поддержано малоземельными и безземельными элементами деревни и породило в северной деревне острую социальную борьбу (В 1803 г. 67 пострадавших от раздела земель домохозяев одной из удельных волостей Вологодской губернии подали в департамент уделов жалобу, в которой писали, что волостной голова принуждал крестьян насильно подписываться под приговором о разделе земли, "бил и сажал на цепь", чтобы они отдали в надел другим крестьянам их земли, "состоящие из древних лет как за предками ихними, так и за ними самими в бесспорном владении, и вновь расчищенные собственным их капиталом и трудами". При производстве следствия по жалобе волостной голова признал, что один из протестантов "во избежание упорства и дерзости посажен был им на цепь, но не на долгое время"... Таким образом некоторым сторонникам частной земельной собственности пришлось проникаться убеждением в преимуществах земельного "уравнения" - сидя на цепи!).
{89} В конце концов, в течение первых десятилетий XIX в., с большими трудностями и проволочками правительству удалось и на севере "достигнуть спасительной цели уравнять поселян землею" (по выражению одного из сенатских указов) (Конечно, "уравнение" могло быть достигнуто лишь в пределах сельских обществ; значительное земельное неравенство между различными губерниями, уездами и волостями продолжало существовать.).
{90}
5. Экономическое развитие страны, - замедленный ход его.
Слабость городского класса. Промышленность и торговля.
В первой половине XIX в. в России происходило, несомненно, развитие денежного хозяйства, промышленности и торговли, но темп этого развития был, в сравнении с экономическим развитием других европейских стран, весьма замедленный. В конце XVIII в. Россия, в экономическом отношении, стояла не ниже других европейских стран; по выплавке чугуна Россия стояла на одном уровне с Англией (и ежегодно вывозила около 3 милл. пудов железа); через 60 лет Англия превосходила Россию по выплавке чугуна больше чем в 12 раз (В 1859 г. в Англии было выплавлено 234 милл. пудов чугуна, в России - 19 милл. пудов; на долю России приходилось в этом году лишь 4% мировой выплавки чугуна.).
Крепостное право и крепостной труд, подневольный и малопроизводительный, становятся тормозом промышленного развития. "Те отрасли производства, в которых крепостной труд продолжает господствовать, перестают развиваться. Европа быстро перегоняет нас в техническом отношении; вывоз обработанных изделий из России абсолютно сокращается, а относительно нисходит до совершенно ничтожной величины" (Туган-Барановский).
Крепостное право тормозило промышленное развитие России с двух сторон: крепостное крестьянство, особенно барщинное, отдавая все свои "излишки" барину, не могло покупать почти никаких изделий промышленности, а сами помещики также старались ограничиться продуктами собственного хозяйства и работой собственных мастеров, начиная от кузнецов и плотников и кончая живописцами; для изготовления одежды, правда, приходилось покупать сукна и ситцы, но шили одежду, обыкновенно, домашние мастера и мастерицы. Даже сахар {91} считался предметом роскоши и подавался лишь при гостях, а сами обходились медом и медовыми изделиями, как во времена Олега и Святослава. Таким образом, внутренний рынок для промышленных изделий был чрезвычайно узким, и лишь текстильная (особенно хлопчатобумажная) промышленность находила достаточный спрос на свои изделия.
