Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
На третий день грабеж был прекращен, и русский лагерь превратился в базар, куда приходили некоторые мусульмане выкупать свои вещи[257]. При этом несколько бухарских евреев, завязавших отношения с русскими солдатами, стали, по информации Радлова, основными маркитантами лагеря[258]. Но его сведения не подтверждаются другими источниками. Напротив, встречается больше свидетельств о том, что в основном торговали тогда татары[259].
Бухарские евреи были рады, что русские вновь взяли город. Сотрудничество во время мусульманского восстания с русской армией имело для них огромное психологическое значение: они гордились своим участием в защите крепости[260]. Многие путешественники, посетившие Самарканд после подавления восстания, отмечали теплое отношение бухарских евреев к русским[261]. Один из первых русских исследователей Средней Азии, Лев Костенко, через полгода после описанных событий писал, что бухарские евреи, которые во время восстания были заперты в своем квартале, после снятия блокады плакали от радости, бросались на шею к своим избавителям и целовали стремена верховых[262]. Другой русский путешественник написал в 1872 году о своем посещении бухарско-еврейского квартала:
Для русских жидовская слободка, как ее прозвали они, представляет уже далеко не тот колорит, какой встречается в остальных частях города, хотя улицы и постройки совершенно одинаковы. Тут резко бросается в глаза отсутствие того недоверия, той закупоренности, которыми дышат магометанские улицы. Почти везде отпертые ворота, снует народ. Всюду встречаешь женщин без покрывала; везде слышится ласковый привет, радушное предложение услуг, доверчивая улыбка и прямой открытый взгляд… Живой, смышленый по природе народ этот зажил привольно в городе и с самым искренним доверием стал относиться к русским, подавая, таким образом, благотворный пример остальным самаркандцам[263].
Отдельные бухарские евреи приняли участие и в более активных военных действиях. Так, Барух Юшваев в 1868 году участвовал в качестве джигита в походе русской армии на Самарканд и позже, в 1875–1876 годах, – в завоевании Кокандского ханства[264]. Сергей Небренчин пишет, что в ходе Кокандской кампании штабс-капитан Церицкий (очевидно, имеется в виду Константин Церпицкий) привлек 800 татар и евреев, которые активно помогали русской армии[265]. В 1875 году, во время похода Михаилa Скобелева на Коканд, Авез Бадальбаев в течение двух с половиной месяцев служил в отряде джигитов, сопровождавшем артиллерийский дивизион. Согласно мнению командира, он отличался усердием и исполнительностью[266]. Несмотря на посильное участие бухарских евреев в русском завоевании Средней Азии, некоторые администраторы с конца XIX века стали относиться к ним пренебрежительно. Об этом свидетельствует одно из многочисленных прошений Юшваева о назначении ему пенсии:
Когда генерал Куропаткин… был окружен киргизами и при одном из нападений ранен в руку, тогда он вызвал охотников доставить записку в г. Ош с просьбой о помощи. Из всех джигитов на этот опасный подвиг вызвался только я. Хотя за мной гнались враги киргизы, но благодаря доброму коню, мне удалось исполнить взятое на себя поручение, отделавшись раною, нанесенною мне пикой в бедро. И помощь из г. Оша в Лянгар была выслана своевременно. За этот… подвиг, не будь я евреем, наверное, был бы награжден георгиевским крестом, я же получил только в награду сто рублей, и то не тогда, а уже в то время, когда генерал Куропаткин был военным министром. Были мне высланы из Главного штаба…Не было ни одного сражения во время Кокандского похода, в котором участвовал генерал Скобелев, в котором я не принимал бы участия… Все оставшиеся в живых джигиты, участники Кокандского похода, уже давно получают пенсии, я же один только не получаю ничего…Я решаюсь покорнейше просить… невзирая на мою национальность исходатайствовать мне пенсию, дабы не было мне обидно против товарищей моих джигитов из мусульман. При этом присовокупляю, что за покорение Кокандского ханства имею бронзовую медаль на Георгиевской ленте, за походы в Средней Азии 1853–1895 гг. медали Николая I, Александра II, Александра III и Николая II за усердие на Аннинской ленте[267].
Участие отдельных бухарских евреев в завоевании Кокандского ханства не предотвратило убийства их собратьев русскими солдатами при взятии Андижана. Данное событие подтверждается различными источниками. Так, в прошении андижанских евреев в 1879 году о прекращении прокладывания улицы по еврейскому кладбищу упоминается без каких-либо подробностей убийство русскими солдатами в 1875 году тридцати семи евреев, и в том числе раввина. Из Журнала Ферганского областного правления от 14 июля 1908 года следует, что в январе 1876 года русскими войсками при штурме Андижана были убиты (как защитники города) сорок четыре еврея, похороненные затем в братской могиле[268]. Свою версию произошедшего представил в 1911 году чиновник по особым поручениям при генерал-губернаторе Антон Радзиевский:
Евреи эти во время штурма находились в одном из помещений на Искиад-Базар. Когда город был взят и наши войска вступили, то из этого помещения был сделан выстрел. Тогда несколькими залпами наших солдат были перебиты все находившиеся в этом помещении. Уцелели только три еврея, один с простреленной щекой, но семейства некоторых из них остались невредимы, так как находились отдельно[269].
Участие бухарских евреев в защите Андижана представляется маловероятным. Напротив, они передавали сведения о его защитниках осаждавшим город русским войскам[270]. Видимо, один из русских офицеров так представил дело начальству, чтобы оправдаться за совершение бессмысленной бойни. В своем прошении братья Пинхасовы в 1910 году дали ей более достоверное объяснение. Согласно ему, русские солдаты убили в синагоге сорок евреев, и в том числе дядю братьев Пинхасовых, – убили на глазах отца дяди, т. е. на глазах деда этих братьев. Опрошенный тогда же дед Пинхасовых добавил, что, раздраженные упорным сопротивлением мусульманских защитников, русские солдаты ворвались в синагогу, где перебили всех евреев. И только он случайно выжил[271].
Возникает вопрос, могли ли русские солдаты ошибиться, приняв евреев за мусульман? Но ведь в этой военной кампании, как указывалось, принимали участие и отдельные бухарские евреи, внешний вид которых (пейсы, особые головные уборы и цициты) явно отличал их от мусульман[272]. К тому же большинство русских солдат служили в Средней Азии не первый год, а значит, им приходилось видеть бухарских евреев на базарах и на улицах городов, в которых воинские полки были расквартированы. В Самарканде у некоторых солдат даже были приятели – бухарские евреи, к которым они заходили в гости[273]. Скорее всего, вбежав в дом, где располагалась синагога, и опасаясь ответного огня со стороны большой группы мужчин, солдаты в пылу боя и долго не думая стали в них палить.
Убийство в андижанской синагоге не привело к ухудшению общего отношения бухарских евреев к новой власти. Причина лояльного отношения к ней была не столько в российских законодательных льготах, которые бухарские евреи получили накануне и во время завоевания, сколько в желании вырваться из-под бремени мусульманских ограничительных законов. За три-четыре десятка лет до описываемых событий горские евреи, руководствуясь такими же соображениями, поддержали завоевание Восточного Кавказа русской армией[274]. Тем же самым руководствовались и евреи Алжира, посильно помогавшие французским войскам захватить эту страну в 1830 году[275]. Поддержку христианам при завоевании мусульманских стран оказывали не только проживавшие в этих странах евреи, но и другие этнические группы, не исповедовавшие ислам или представлявшие притесняемые исламские течения. В Средней Азии, как показано выше, подобным же образом вели себя индусы и иранцы-шииты, к которым суннитское население относилось с пренебрежением[276].
Зарисовка В. Верещагина «Еврей в Бука» (Верещагин В.В. Очерки, наброски, воспоминания. СПб.: Тип. М-ва путей сообщ., 1883. С. 83).
3. «Золотой период» в отношениях между русской местной администрацией и бухарскими евреями (конец 1860-х – первая половина 1880-х годов)
Наделенный широкими административными полномочиями, генерал-губернатор Кауфман пользовался большим авторитетом у туземного населения Средней Азии вообще, а у бухарских евреев – в особенности[277]. С его именем бухарские евреи связывали получение льгот по мирному договору с Бухарой 1868 года. В этом договоре он не сделал никаких уточнений, ограничивающих распространение его статей на евреев. Статьи договора взаимообразно предоставляли российским подданным в Бухарском эмирате, а эмирским подданным в России права свободного въезда, торговли и приобретения недвижимых имуществ[278]. Кстати, договор никак не ограничивал и российских евреев ашкеназского происхождения. На его основании к началу XX века относительно большое число евреев из черты оседлости переселилось в русские города-колонии, образованные на территории эмирата. Наплыв туда евреев вызвал обсуждение этого вопроса туркестанской администрацией и чиновниками Военного министерства[279]. Похожий договор был заключен Россией в 1872 году и с побежденной Хивой. Но его значение для евреев было мизерным, поскольку в этом ханстве, как уже указывалось, они почти не проживали.
