Валерий Замулин - Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют
Группа «Кемпф» готовит рывок
День 13 июля 1943 г. — это начало второго заключительного этапа сражения за Прохоровку. Главным его содержанием стала ожесточённая борьба войск Воронежского фронта и ГА «Юг» за небольшой по размеру клочок местности в междуречье Северного и Липового Донца. Прежде чем перейти к изложению событий, остановлюсь на проблемах, которые существенно влияли на прочность обороны 69-й А, удерживавшей этот район. Главными из них были две. Во-первых, несовершенная система управления войсками, слабая профессиональная подготовка, во-вторых, значительная нехватка сил и средств в 69-й А (особенно тяжёлого вооружения — танков и артиллерии) при дефиците резервов у фронта. Решением этих вопросов и было занято руководство фронта в течение всего этого дня.
Надо признать, что трёхмесячное затишье перед Курской битвой хотя и было использовано достаточно продуктивно для восстановления боеспособности соединений армии, вывести на должный уровень её подготовку руководящему звену не удалось. Выше уже отмечалось, что сам генерал-лейтенант В. Д. Крючёнкин с трудом справлялся со своими обязанностями. Но беда была в том, что и его штаб не был в достаточной мере сколоченным и управлял войсками из рук вон плохо. Отчасти причиной этого был полковник С. М. Протас [586], который временно исполнял обязанности начальника штаба. Н. Ф. Ватутин, сам долгие годы прослуживший в штабах разного уровня и прекрасно знавший эту работу, понимал, что полковник «не тянет». Не ожидая завершения операции (что необычно для кадровых назначений такого уровня, как правило, они проходят в более спокойное время), 13 июля он отстраняет С. М. Протаса от исполнения обязанностей и направляет в 69-ю А и. о. начальника штаба, заместителя С. П. Иванова генерал-майора B. C. Венского [587]. Хотя Владимиру Степановичу не довелось получить высшее военное образование, но он имел богатый опыт практической штабной работы как в мирное время, так и на войне. Он прошёл путь от старшего адъютанта батальона до начальника штаба Приволжского округа, а в действующей армии служил начальником штаба армии.
Решение о назначении нового начальника штаба в той ситуации было правильным, но оно не смогло резко изменить ситуацию. Положение усугублялось и недостаточно чётким управлением войсками со стороны командования 48-го ск. На этот момент штаб корпуса трудно было назвать работоспособным органом управления войсками. Он был сформирован лишь 26 июня 1943 г., всего за 20 дней. 1 июля из г. Москвы прибыл на Воронежский фронт (в район Долгий Бродок /севернее Белгорода/). Через трое суток генерал-майор З. З. Рогозный принял в состав соединения три дивизии 69-й А, а уже 6 июля корпус вступил в бой. Комплектование управления проходило в основном за счёт офицеров-запасников, которые не имели необходимой теоретической подготовки, не говоря уже об опыте работы в боевых условиях. Исключение составляли комкор, начштаба и ещё несколько офицеров. В условиях, когда люди познакомились друг с другом две-три недели назад и сразу в бой, о какой-либо слаженности и чёткости в работе говорить не приходилось. Учитывая, что формирование шло наспех, затем погрузка, дорога, выгрузка, приём дивизий, офицеры были не в состоянии усвоить свои прямые служебные обязанности. Отсюда несобранность, суетливость, ошибки и недочёты. Приведу выдержку лишь из одного документа, письма генерал-майора B. C. Венского командиру 48-го ск:
«Несмотря на неоднократные указания и требования, оперативные сводки и боевые донесения продолжают поступать от Вас с опозданием на 3–9 часов, не отражают правильно и полностью действия и положение частей, совершенно не указываются потери своих войск и противника.
Командующий обращает Ваше внимание на плохую работу штаба по своевременной и полной информации штарма 69 и требует строго выдерживать табель срочных донесений и устранить отмеченные недочёты по содержанию документов» [588].
Кроме того, в корпусе возникли большие перебои со связью. Вот рапорт начальника связи 69-й А полковника Макарова:
«Установить бесперебойную проводную связь с КП командира 48-го ск в условиях той частой смены места КП, которые имеют место в практике корпуса, почти невозможно. Так, за последние 11 часов (начиная с 20.00 12.07.43 г. до 7.00 13.07.43 г.) КП менял место 6 раз (20.00 12.07 — Шахово; 22.00 12.07 — балка, что на южн. окраине с. Плота; 3.30 13.07 — 2 км зап. Мало-Яблоново; 5.00 — высота 225.0; 6.30 — Васильевка). В 7.00 13.07 штаб из Васильевки выехал — место ещё не уточнено.
Эти данные доложены моим помощником т. Максимовым по телефону из с. Плота в 8.20 13.07. Майор Максимов вместе с моим заместителем подполковником Богдановым специально командированы в район 48-го ск для уточнения связи с ним. Считаю возможным предложить — с. Плота избрать местом для КП командира 48-го ск» [589].
Установление связи со штабами дивизий и вышестоящим командованием — обязанность командира и начальника штаба корпуса. Однако в сложившейся ситуации со связью виновны не только они. Командный пункт 48-го ск по нескольку раз в день бомбила авиация и противника, и своя. Сменить место дислокации КП вечером 12 июля генерал-майор З. З. Рогозный был вынужден после очередных двух штурмовок своими самолётами (18.20–22 «ила» и в 20.30 — 6 «илов») и налётов авиации врага. В последующие дни (13 и 14 июля) его штаб и НП в районе села Лески также нещадно бомбили и свои, и немцы.
А теперь представь, читатель, что мог сделать штаб армии и вместе с ним и командование фронта, которые располагались за десятки километров от района боевых действий корпуса, продолжительное время не имея с ним устойчивой связи и не получая систематически боевых донесений? Это заставило находившегося в армии начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С. П. Иванова создать вспомогательный центр управления — Армейскую отдельную группу войск, включив в неё части треёх дивизий (375-й, 81-й гв. и 89-й гв. сд), защищавших район Шахово. Группу возглавил генерал-майора И. К. Морозов, командир 81 — й гв. сд.
Ситуацию существенно осложнило то обстоятельство, что уже на третий день боевых действий часть дивизий 48-го ск (107-я и 305-я сд) выбыла и начали поступать новые, из 6-й гв. и 7-й гв. А. Руководство корпуса даже познакомиться с командирами соединений толком не успевало. Все комдивы обладали непростыми характерами и отношения между ними, мягко говоря, были натянутыми. Интриги, склоки, нашёптывание старшему начальнику, да и просто откровенное хамство по отношению друг к другу далеко не способствовали общему делу, в тяжелейших условиях полуокружения. Так, вопиющий факт произошёл в этот день в штабе 89-й гв. сд, которая удерживала вместе с 81-й гв. сд правый берег Северного Донца на направлении главного удара 19-йтди 168-й пд АГ «Кемпф». Из доклада ной командира этого соединения полковника М. П. Серюгина:
«1. Начальник штаба 81-й гв. сд, явившись 13.07.43 г. на КП моего 273-го гв. сп., поднял шум перед командиром этого полка гв. подполковником тов. Буниным в присутствии инструктора политотдела гв. майора тов. Провильщикова, ряда средних командиров и бойцов, заявил: „Ваш командир дивизии (то есть — я) от дивизии убежал за Короча, он арестован и теперь, наверное, расстрелян“.
Такое заявление является преступной компрометацией, меня перед командирами моей дивизии. Прошу выслать ответственную комиссию для расследования этого факта и придания суду военного трибунала начальника штаба 81-й гв. сд за клевету и компрометацию.
89-ю гв. сд пытался охаять также и командир 81-й гв. сд генерал-майор Морозов — бегством, паникой и моим отрывом в управлении дивизией, это сделано для того, чтобы прикрыть свои собственные безобразия.
Я, тов. генерал-лейтенант, своей дивизией руководил беспрерывно и связь с частями не имел только 12 часов в связи с тем, что массовой бомбардировкой моего КП в течение полутора часов связь нарушена, а при переезде меня со штабом на новое КП в 1.00 12.07.43 машины штабдива и моя были раздавлены колонной танков противника, внезапно вышедших из Кураковка.
Кое-кто пытается нашептыванием обвинить меня в уходе моих тылов. Я им на уход никакого приказа не давал, а дал его начальник штаба тыла 69-и А — письменным распоряжением. Напротив, узнав об этом факте, я приказал немедленно все вернуть на обеспечение боя. Следовательно, виновен начальник штаба тыла и он должен ответить за это свое действие.
С начала наступательных действий противника дивизия находилась в четырех подчинениях, что, безусловно, сказывалось на действиях дивизии и управлении. Несмотря на это, дивизия выполняла все приказы, находилась и находится впереди правого и тем более левого соседа (93-я гв. и 81 — я гв. сд). Отсюда наглядно, что никакого бегства дивизий не было и нет. Становится обидным, тов. генерал-лейтенант, что прибывающие командиры для поверки не видят истинного положения дела, а фиксируют неправдивые доклады в штабах, а некоторые из соседей пытаются за счет клеветы строить свое благополучие, приписывать незаслуженные заслуги. Так пытаются сделать командир и начальник штаба 81-й гв. сд.
