Михаил Мельтюхов - Упущенный шанс Сталина
Ход англо-франко-советских переговоров показал, что Англия и Франция не готовы к равноправному партнерству с СССР. В этих условиях предложения Германии оказались более привлекательными, и 23 августа 1939 г. в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении, ставший значительной удачей советской дипломатии. СССР удалось остаться вне европейской войны, получив при этом значительную свободу рук в Восточной Европе, более широкое пространство для маневра между воюющими группировками в собственных интересах, и при этом свалить вину за срыв англо-франко-советских переговоров на Лондон и Париж. Благодаря соглашению с Германией, СССР впервые за всю свою историю получил признание своих интересов в Восточной Европе со стороны великой европейской державы. В 1939 г. Европа оказалась расколотой на три военно-политических лагеря: англо-французский, германо-итальянский и советский, каждый из которых стремился к достижению собственных целей, что не могло не привести к войне.
Начало европейской войны позволило СССР приступить к ревизии своих западных границ, навязанных ему в 1920-1921 гг. Тем самым Москва получила возможность вернуть контроль над территориями, большая часть которых ранее входила в состав Российской империи. 17 сентября 1939 г. Красная Армия вторглась в Польшу, что означало фактическое вступление СССР во Вторую мировую войну в качестве самостоятельной военно-политической силы, пока более лояльной в отношении Германии. Советское военно-политическое проникновение в Прибалтийские государства прошло два этапа. На первом из них этим странам были навязаны договоры о взаимопомощи и советские военные базы, а на втором - летом 1940 г. Прибалтика была присоединена к СССР. Военно-дипломатические успехи СССР по установлению советского контроля над сферой интересов в Восточной Европе оказались прерванными Финляндией, которая ценой войны с СССР в условиях угрозы вмешательства Англии и Франции сумела сохранить независимость, хотя и уступила некоторые территории. Во второй половине июня 1940 г. была довольно быстро решена Бессарабская проблема.
Таким образом, к середине 1940 г. Советский Союз в результате Польской, Финской, Прибалтийской и Бессарабской кампаний смог присоединить большую часть территории Восточной Европы, которая была отнесена к его сфере интересов согласно советско-германским договоренностям 1939 г.1643 (в международно-правовом плане эти территории были закреплены в составе СССР благодаря договорам 1945-1947 гг.). Это значительно улучшило его стратегические позиции и укрепило обороноспособность. Не следует забывать, что большая часть этих территорий оказалась отторгнута от России в результате внешней агрессии. Поэтому события 1939-1940 гг. были в определенном смысле советским реваншем за поражения времен Гражданской войны. Поэтому, как справедливо отметил А. Тэйлор, "права России на балтийские государства и восточную часть Польши (а также Бессарабию. М.М.) были гораздо более обоснованными по сравнению с правами Соединенных Штатов на Нью-Мексико"1644 . В этом смысле невозможно не присоединиться к мнению Н.М. Карамзина: "Пусть иноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли свое"1645 . В итоге Советскому Союзу вновь удалось совместить политическую и геополитическую границы между "Западной" и "Российской" цивилизациями, как это уже имело место в конце XVIII века1646 .
Советско-английские и советско-французские отношения осенью 1939 г. ухудшились, так как Англия и Франция были недовольны тем, что им не удалось использовать СССР в своих интересах, и русские осмелились предпочесть какие-то свои собственные интересы "общему делу" защиты западных демократий. В Лондоне и Париже были склонны рассматривать Москву в качестве невоюющего союзника Берлина, нанесение ущерба которому было формой косвенного давления на Германию. Противодействуя этим настроениям, советское руководство вело осторожный внешнеполитический курс, всячески демонстрируя свой нейтралитет в европейской войне. Однако советско-финская война и обострение борьбы за Скандинавию зимой 1939-1940 гг. поставило СССР перед реальной угрозой возникновения войны с Англией и Францией. Советское руководство попыталось избежать возможного конфликта, предприняв в то же время ряд военных мер, которые позволили бы дать адекватный ответ на англо-французское нападение. В этих условиях в Москве с облегчением узнали о вторжении Германии в Скандинавию, а позднее и во Францию, что полностью устранило угрозу столкновения СССР с западными союзниками. Вместе с тем советское руководство, хотя и заняло более твердую позицию на переговорах с Англией, не собиралось окончательно портить отношения с ней. Москва продолжала лавировать между Берлином и Лондоном, который стремился любыми способами ухудшить советско-германские отношения, чтобы отвлечь Германию на Восток. Со своей стороны, Кремль рассматривал Германию в качестве силы, способной подорвать позиции Англии, расшатать "капиталистическую систему". Затем в подходящий момент Красная Армия разгромит Германию и освободит Европу и от фашизма, и от "загнивающего капитализма".
Советско-германские отношения в 1939-1941 гг. развивались довольно неоднозначно. В них было и военно-экономическое сотрудничество, при котором стороны твердо отстаивали свои интересы, но все же находили компромисс. Случались и затяжные споры по целому ряду проблем. Конечно, ни одна из сторон не забывала о вероятности военного столкновения между ними и внимательно следила за действиями партнера-соперника. Взаимная подозрительность сторон явно стала нарастать с лета 1940 г., когда после неожиданно быстрого разгрома Франции Германия стала гегемоном Западной Европы и освободилась от сухопутного фронта, хотя продолжение войны с Англией сковывало ее военно-морские и военно-воздушные силы. Правда, хотя победы вермахта в Западной Европе и произвели сильное впечатление на мировое общественное мнение, они не решили главную задачу Германии вывести из войны Англию. Уже летом 1940 г. стало окончательно ясно, что война приняла затяжной характер, а положение Германии оставалось сложным. В этих условиях германское руководство, поставленное перед необходимостью ведения затяжной войны с Англией, попыталось создать континентальный антибританский блок с участием СССР. В Москве, видимо, были заинтересованы в ослаблении руками Германии английского влияния в континентальной Европе, но вовсе не собирались отдавать ее в безраздельное господство Берлину. Наоборот, советское руководство намеревалось получить от Германии новые территориально-политические уступки в Скандинавии, на Балканах и Ближнем Востоке, но советско-германские переговоры в ноябре 1940 г. показали, что Берлин рассматривает Европу как сферу своего безраздельного влияния, и новый компромисс оказался невозможным.
В последние годы в некоторых, особенно публицистических работах, можно встретить утверждение, что создание полноценного союза между Германией и СССР, к которому могли примкнуть Италия и Япония, позволило бы выиграть войну и полностью перестроить систему международных отношений в собственных интересах, поскольку Англия и США ничего не смогли бы противопоставить Евро-Азиатскому блоку. В принципе такой вывод справедлив, однако он слишком умозрителен. Как правило, совершенно не учитывается, что интересы Москвы и Берлина были противоположны. Обе стороны стремились к мировому господству, следовательно, партнеру заранее отводилась подчиненная роль. Понятно, что ни Гитлер, ни Сталин не могли пойти на подобную уступку. В результате такого союза СССР должен был бы оказать военную помощь Германии, то есть воевать за ее интересы, усиливая своего старшего партнера. Как известно, даже гораздо более реальный франко-русский союз 1807-1812 гг. окончился войной между Францией и Россией. Что уж говорить о советско-германских отношениях 1939-1941 гг., никогда не выходивших за ограниченные рамки внешней нормализации, которая для обеих сторон была лишь временным маневром.
Кроме того, СССР должен был бы отказаться от любых попыток проникновения в Европу, которая полностью передавалась бы под контроль Германии и Италии. Поскольку этот континент в течение нескольких последних веков считался политическим центром мира, главным очагом технического прогресса, отказ от борьбы за Европу отодвигал Москву на обочину мирового развития, вынуждал бы получать любые технические новинки из рук Германии. То есть второсортный статус СССР только закреплялся. Даже если бы советское руководство и согласилось стать второстепенным партнером Германии, это вовсе не гарантировало бы от новых разногласий, недовольства, обид и т.п., что в итоге вело бы к новой схватке за передел мира, но в менее благоприятных для СССР условиях. Если же учесть, что все вышесказанное не учитывает идеологических разногласий между СССР и Германией, субъективных оценок, господствовавших в Кремле и рейхсканцелярии, то вполне очевидно, что советско-германский союз в конкретных исторических условиях 1940 г. не мог быть реализован.
