Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)
Художнически я принял и понял Льва Толстого, - продолжает К.Федин, где-то к сорока годам, когда он стал для меня наивысшим авторитетом, слегка потеснив собой Достоевского - кумира моей молодости. Несколько позднее я стал посещать Ясную Поляну...
Но "тема" Льва Толстого в моих романах вызвана не только этими авторскими впечатлениями и литературными пристрастиями. Замысел в целом определился временем действия "Первых радостей" - 1910 годом. А можно ли было, изображая тогдашнюю русскую интеллигенцию, жизнь людей искусства, обойти такое событие этого года, как смерть Льва Толстого? Сами картины, понятно, были подготовлены во многом давними воспоминаниями. В романе "Первые радости" тональность событий, связанных со смертью Льва Толстого, это воспоминательная тональность, а эпизоды вымышлены, хотя и в разной степени. Газетный корреспондент действительно поторопился передать сообщение о смерти Толстого - это исторический факт, когда-то тоже пережитый мной...
По моему представлению, исторически существенные мотивы вынесли опять на важнейшее место "тему" Льва Толстого и в "Костре".
К.Федин далее подробно перечислил и охарактеризовал их. Помимо того, что "тему" ведет за собой на новом этапе характер Пастухова, на важное место в романе "Костер" выносят ее и другие мотивы. Прежде всего - это элементы переклички двух Отечественных войн, что возникла в самой жизни с момента немецко-фашистского вторжения и в которой особое место занимает фигура создателя национально-исторической эпопеи "Война и мир".
Далее, что также немаловажно для "Костра" как произведения исторического жанра, - это роль тульской обороны в событиях первого военного полугодия, благодаря чему был сорван фашистский план захвата столицы, близость к Туле Ясной Поляны, осквернение оккупантами могилы Толстого и т.д. Все это, вместе взятое, открыло писателю новые грани в продолжении "темы" Льва Толстого в романе, которым замыкается сюжет "Первых радостей" и "Необыкновенного лета".
Стр. 508. Целый клуб, - сказал он... - Эпическому характеру повествования в романе "Необыкновенное лето" отвечает частое присутствие и особое значение в нем многогеройных сцен. Развивая творческий опыт предыдущих своих произведений, в частности романа "Братья", восходящий в немалой степени к традиции Достоевского, К.Федин с большой психологической проницательностью и мастерством сюжетного построения создает в "Необыкновенном лете" сцены, где в равной мере интенсивно живут, мыслят, чувствуют и действуют пять, шесть и более персонажей.
Показателен в этом отношении "клуб", возникающий в кабинете Рагозина, когда он волей обстоятельств только что вступил на должность городского комиссара финансов. В названной сцене круто завязываются и определяются дальнейшие отношения почти всех основных героев романа. У Рагозина встречаются пришедшие к нему по разным делам Цветухин с Аночкой Парабукиной и Пастуховым, Мешков и, наконец, Извеков. Действуют сразу шесть основных персонажей, и ни один не находится на роли статиста. Для каждого из них происходящие в эти минуты события являются по-своему важными. Психологические реакции любого одинаково существенны для автора, поэтому в сцене нет какого-либо избранного персонажа и единого центра восприятия, а фокус изображения по мере развития событий перемещается с одного действующего лица на другое.
Сцена держится на смысловом стержне, на проблеме, вокруг которой сталкиваются герои. Существо ее в одной из бесед К.Федин пояснял так: "Денег у молодой Советской власти меньше, чем мало, и главная задача Рагозина - без крайности никому ничего не давать. Вокруг такой позиции и сталкиваются эти люди, иные из которых к тому же не виделись друг с другом много лет, завязывается борьба, всплывают старые симпатии и антипатии... новые узнавания, зреют поступки...
Цветухин разражается пылкой, может быть, несколько выспренней, нарядной речью в пользу революционного театра, а Пастухов разумными, холодными фразами все время опускает его на грешную землю. Вчерашняя гимназистка Аночка, ученица Цветухина, волнуется и негодует. Рагозин мало что понимает в словах актера и в расхождениях его с Пастуховым, но обоих их мерит своим испытанным принципом - что на пользу революции, то хорошо и правильно, что во вред - плохо..." ("Творить - значит постигать развитие действительности..." - "Литературная газета", 1972, 19 июля). За сложными спорами, различием чувствований и образа мышления столь непохожих людей обозначается главное - их отношение к революции, к происходящему в стране, к народу. На выявление этого эпического пафоса произведения и направлено часто мастерство Федина-психолога при создании многогеройных сцен.
Стр. 535. Если взглянуть на карту старой России... - Особенностью построения романа "Необыкновенное лето" по сравнению с другими книгами трилогии является наличие в нем хроникально-публицистических отступлений и "военных картин", широко воссоздающих реальную историческую обстановку борьбы за Советскую власть летом 1919 года.
Стремление писателя обозначить общий поток событий, в котором действуют персонажи, представить панораму народной жизни естественно для такого многопланового и многогеройного произведения, как "Необыкновенное лето", отвечает эпическому его замыслу. Наибольшей впечатляющей силы и эмоционального воздействия автор достигает там, где из картин исторического фона событий возникает затем живое движение сюжета. Многие трудности художественных задач такого рода успешно разрешены в романе. Достаточно назвать хотя бы картины, предшествующие той же сцене приема генералом Мамонтовым верноподданнической депутации, в которой участвует Пастухов (гл. 29). Или, например, - описание восстания чапанов, на борьбу с которым выступает отряд Извекова (гл. 25).
В таких эпизодах достигается органический сплав передачи документальных фактов и лепки характеров, изображения хроники и лиц, фона и действия. Широко используются при этом и автобиографические переживания 1919 года, сходные по атмосфере с изображаемыми событиями. "...1919 год застал меня в Сызрани, - отмечал Федин на встрече в Саратовском университете 9 марта 1949 года, - которая была близка по атмосфере к событиям в Саратове... Кроме того, я служил в Петрограде в отдельной Башкирской дивизии, защищал Ленинград от Юденича, атмосфера была схожей. Остальное - труд".
Создавая "переходы" от хроникально-публицистических отступлений и "военных картин" к течению сюжетного повествования, Федин широко пользуется правом художника на творческий вымысел, помогающий глубже передать смысл и дух исторических событий. "В романе "Необыкновенное лето", свидетельствует, например, автор, - я перенес кулацкий мятеж в вымышленное село Репьевку - на самом деле похожие события происходили в других местах Поволжья, где "чапаны" жестоко расправлялись с советскими людьми (я участвовал в похоронах жертв одного такого мятежа на городской площади в Сызрани)..." (Беседа "Распахнутые окна").
Однако не все хроникально-публицистические отступления и "военные картины" органично вписались в образную ткань произведения, есть и такие, что заметно выпадают из художественного строя романа, на что неоднократно указывала критика (см., например: Б.Брайнина. Константин Федин. Очерк жизни и творчества. М., Гослитиздат, 1962, с. 298). Некоторые композиционные излишества "Необыкновенного лета" остались данью стилю ложной монументальности тех лет, когда писался роман.
Стр. 627. Командир красной дивизии донцов, бывший казачий подполковник Миронов... - При переиздании романа "Необыкновенное лето" в 1961 году в девятитомном Собрании сочинений Федин сделал довольно значительную правку, касающуюся почти исключительно хроникально-публицистических отступлений и "военных картин". Существенной правке подверглись "Пролог к военным картинам" (гл. 17) и особенно - "Эпилог к военным картинам" (гл. 35). В ряде случаев автором проведены сокращения текста, а также уточнения исторической конкретики и исправления отдельных смысловых трактовок, отвечающие представлениям о ходе гражданской войны в советской исторической науке после XX съезда партии.
Новым уточнением в этом плане является авторское примечание на с. 630, касающееся Ф.К.Миронова. Однако в данном случае уточняющая работа не была доведена до конца. На некоторых страницах романа остались следы тех неверных представлений о характере и побудительных мотивах действий Миронова и вверенного ему казачьего корпуса в августе - сентябре 1919 года, которым длительное время следовали официальные публикации и источники информации, какими располагал писатель при работе над произведением.
О жизни и деятельности Федора Кузьмича Миронова (1872 - 1921), который уже после затронутых в романе событий стоял во главе Второй Конной армии, освобождавшей Крым от Врангеля, в т. 16-м последнего (третьего) издания Большой Советской Энциклопедии говорится: "После Февральской революции 1917 примыкал к эсерам-максималистам, был избран командиром 32-го Донского казачьего полка. В январе 1918 привел полк на Дон и участвовал в борьбе за Советскую власть, был окружным комиссаром на Верхнем Дону. В 1918 - начале 1919 командовал полком, бригадой, 23-й стрелковой дивизией, группой войск 9-й армии в боях против белоказачьих войск генерала П.Н.Краснова. С июня 1919 командовал экспедиционным корпусом Южного фронта. За самовольное выступление на Южном фронте в конце августа 1919 с частями сформированного в Саранске Особого казачьего корпуса в конце сентября был арестован и в октябре приговорен военным трибуналом к расстрелу, но тут же помилован ВЦИК и реабилитирован Политбюро ЦК РКП (б). В конце октября введен в состав Донисполкома, был заведующим земельным отделом. 2 сентября - 6 декабря 1920 успешно командовал 2-й Конной армией в боях против войск генерала П.Н.Врангеля. Награжден 2 орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием".
