Язык цвета. Все о его символике, психологии и истории - Рекер Кит

Цвет наряда Карла Великого сигнализирует о возведении королевской власти в ранг равной религиозной и укрепляет идею о том, что он избран Богом для правления. «Дарованное свыше» могущество переходит к наследнику – его сыну Людовику Благочестивому, чьи отпрыски в свою очередь в итоге разделят между собой империю. Наследственная концепция кровного родства как фактора узаконивания власти придает крови – и вместе с ней красному цвету – еще один глубинный смысл, сохраняющийся на протяжении веков. Потомки правителя – родословные и королевы Англии Елизаветы II, и короля Нидерландов Виллема-Александра прослеживаются до Карла Великого.

Маска Сычуаньской оперы; изображение Гуань Юя, краснолицего китайского бога войны. Гуань Юй был военачальником в начале III века, сыгравшим значительную роль в гражданской войне, которая привела к краху династии Хань и созданию государства Шу Хань в период Троецарствия.

Древняя связь между красным цветом и королевской властью очевидна и сегодня, как видно на этом изображении одного из потомственных региональных монархов Нигерии. Его Королевское Величество Дейнмовуру Донокоромо III, Отец королевства Исаба, Нигерия.

Красный и те концепты, которые он олицетворяет – силы и божественного выбора, – остаются спустя много веков частью европейских императорских и королевских регалий. По важным случаям на плечи монархов на протяжении всего их правления возлагаются церемониальные красные мантии. Например, коронационный портрет Карла II Английского, ознаменовавший как его восхождение на трон, так и восстановление британской монархии после периода гражданской войны и беспорядков, демонстрирует крепкую опору власти и сопутствующих ей привилегий благодаря использованию красного цвета наряду с белым и золотым.

Столетия спустя правитель Нидерландов Виллем-Александр, чей официальный цвет – оранжевый, надел на свою коронацию в 2013 году длинную, отделанную горностаем красную королевскую мантию – koningsmantel, буквально возложив на плечи символ древней связи между красным и монархией. Королева Елизавета ежегодно появлялась в красном платье на Церемонии открытия парламента. Портреты современных лидеров Нигерии, выполненные Джорджем Осоди, демонстрируют аналогичное использование цвета. Хотя они не обладают конституционной властью, потомки правителей небольших западноафриканских королевств, существовавших до колониальной эпохи, с помощью одежды транслируют свои достоинство и влияние.

Кардиналы римско-католической церкви, число которых в настоящее время насчитывает более двухсот мужчин со всего мира, носят красный цвет примерно с 1244 года. Каждый из облаченных в алые одеяния священнослужителей назначается папой римским для руководства деятельностью церкви на всех континентах. Красный цвет их шапок и сутан подчеркивает статус, выполняя ту же работу, что в случае с Карлом Великим, но в обратном направлении: кардиналы считаются такими же «князьями церкви», как правители прошлого и политики настоящего. Это еще и кровавое напоминание о том, что священники также призваны быть воинами. В 1988 году папа Иоанн Павел II назвал цвет их одеяний «знаком достоинства должности, означающим, что они готовы действовать с твердостью, вплоть до пролития собственной крови ради укрепления христианской веры»^[76].

Этот цвет также является приметой восстания и требования перемен. Ранее бывший морским символом неповиновения, который поднимали корабли, не желающие сдаваться, был красный флаг; он использовался во время Французской революции ярыми партизанами-якобинцами, чтобы продемонстрировать решимость умереть за свержение французской монархии и установление государственной системы, способной представлять интересы обнищавшего и отчаявшегося большинства французских граждан. Хотя красный флаг стал эмблемой Периода террора 1793–1794 – во время военного положения, последовавшего за свержением династии Бурбонов в 1789 году, принесшего множество смертей, – к нему вновь обратились во время восстания 1848 года, которое положило конец французской монархии. Лидеры, отвечавшие за становление недолговечной Второй республики, выбрали трехцветный флаг, состоящий из синего, белого и красного, в качестве знака единства.

Пропагандистский плакат 1969 года, посвященный китайской «Культурной революции» 1966–1976 годов, изображающий Мао Цзэдуна – теоретика марксизма, солдата, государственного деятеля и лидера Коммунистической партии Китая.

Красный флаг вновь появляется во время восстания Парижской коммуны 1871 года – когда жители Парижа взяли власть в свои руки и установили политические принципы, являющиеся сегодня частью курса, избранного большинством либерально-демократических стран (например, отказ от детского труда и отделение церкви от государства). Большевики избрали красный флаг в качестве эмблемы русской революции 1917 года, закрепив связь между этим цветом и левыми политическими движениями, включая китайскую революцию Мао Цзэдуна и переворот Фиделя Кастро на Кубе в 1950-х годах.

Забавное совпадение: аргентинский марксист Че Гевара, второй командир в повстанческом движении и непреходящая эмблема юношеской страсти к левым взглядам, является потомком Карла Великого^[77]. Кажется поэтичным, что человек, помогавший свергнуть правительство и избавиться от влияния католической церкви, генетически связан с первым императором Священной Римской империи и защитником веры.

Красные штаты

Американские читатели, несомненно, зададутся вопросом, как цвет коммунизма и левых политических организаций, таких как Лейбористская партия Соединенного Королевства, начал ассоциироваться с евангелическим христианством и правыми политическими взглядами, характерными для Республиканской партии начала XXI века. Разве это не левая Демократическая партия должна ангажировать красный цвет вместо стабильного, надежного синего?

Связь возникла совершенно случайно. Во время президентской гонки 2000 года между вице-президентом США Альбертом Гором и губернатором Техаса Джорджем Бушем графический дизайнер CNN за кулисами произвольно назначил красный цветом «Великой старой партии». Имеет ли это отношение к ассоциирующимся между собой красным цветом и республиканским? Или к языковому чутью Буша? Родилась ли таким образом неосознанная отсылка к крови Христа? Мы никогда не узнаем.

Несомненно лишь то, что фразы типа «красные штаты» вошли в американский политический лексикон, казалось бы, за одну ночь. Подобно знаку «стоп», изобретенному в 1915 году, и светофору 1950 года, красно-синяя телевизионная политическая инфографика в одно мгновение изменила наши визуальные и метафорические ландшафты. Это недавнее дополнение к символическому портфолио красного цвета, похоже, останется с нами надолго.

Влюбленность

Желаю голоса, твоих волос и нежность рта,

по улице хожу я без забот, молчу.

Меня не держит хлеб, рассвет, схожу с ума.

Весь день я звук шагов твоих ищу. Пабло Неруда. Сонет 11. 1959.

Быть сраженным любовью. Воспламениться от страсти. По уши влюбиться. Не устоять, потерять голову, сходить с ума. Словами едва ли можно описать всепоглощающие, взаимосвязанные ментально, эмоциональные, духовные и физические переживания, которые мы называем любовью. Возможно, это потому, что нет двух одинаковых историй любви и двух одинаковых влюбленных: у каждых отношений есть собственная тайна. И все же обволакивающее тепло красного цвета лучше всего выражает их все. Побуждает ли он, ускоряя наше сердцебиение, не оставлять попыток привлечь и удержать внимание возлюбленного? Или же издает подсознательный призыв позволить чувствам расцвести? В любом случае любовь ассоциируется у нас с красным.