Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович

Автор, по принятому тогда обычаю, заменил свое еврейское имя Барух на соответствующее ему латинское — Бенедикт.

Вот что говорил сам Спиноза в 1663 году по поводу первого своего печатного труда:

«Некоторые друзья просили меня дать им копии с одного сочиненьица, в котором я изложил, с геометрическими доказательствами, вторую часть Декартовых «Начал» (физику), равно как и главнейшие основания метафизики. Я когда-то диктовал их одному молодому человеку, которому не хотел открыто преподавать мою собственную систему.

Прочитав это сочинение, друзья мои настаивали, чтобы я как можно скорее обработал по такому же способу и первую часть «Начал» (метафизику). Согласно их желанию, я тут же сел за работу и, кончив в две недели, отдал ее друзьям, которые теперь стали осыпать меня просьбами позволить им напечатать этот труд. Я согласился с условием, чтобы кто-нибудь при мне исправил слог и написал предисловие, в котором дал бы заметить читателю, что не все то соответствует моим убеждениям, что заключается в этом сочинении, а что весьма часто я утверждаю именно противное, как это видно из многих примеров.

Все это обещал сделать один друг, который взял на себя заботы по изданию. Вот почему я должен был остаться некоторое время в Амстердаме. По возвращении же в село, в котором я живу теперь, у меня отбою почти нет от друзей, удостаивающих меня своими посещениями. Я едва улучил минуту, чтобы сообщить вам все это и вместе с тем объяснить причину, почему я дал согласие на издание упомянутого сочинения.

Дело вот в чем. Я надеюсь, что при этом случае найдутся, может быть, некоторые знатные соотечественники, которые захотят увидеть в печати остальные труды мои и вообще все, что я признаю своим, и позаботятся поэтому о том, чтобы я мог издать их в свет, не навлекая на себя неприятностей. Если надежды мои сбудутся, я тотчас же обнародую кое-что; если же нет, то буду лучше молчать, потому что не хочу против воли отечества навязывать людям свои убеждения и напрасно наживать себе врагов».

7

Книга о Декарте, выпущенная в свет тридцатилетним философом, сразу создала ему имя в ученом мире и доставила толпу поклонников и просто знакомых, осаждавших его из любопытства; Спиноза часто жаловался, что эти господа отнимают у него много времени и немало испытывают его терпение, заставляя отвечать на множество скучных писем.

Во всяком случае этот успех показывал, что в обществе пробудился живой интерес к философским исследованиям, и служил порукой в том, что изложение собственных взглядов Спинозы будет принято с не меньшим сочувствием. Так, по крайней мере, судил сам философ.

Большой интерес вызвал и новый метод Спинозы, примененный им при анализе философии Декарта.

В предисловии к его книге Людвиг Мейер восхвалял математический метод как лучший и вернейший путь и к исследованию истины, и к преподаванию ее другим.

«До сих пор, — писал Мейер, — этот метод не находил себе приложения ни к одной из наук, кроме математических, и считался как бы непригодным, а между тем уже пример великого Декарта, который сам сделал немало открытий в математике и пролил свет на многое, что было темно для прежних ученых, — уже его пример показывает, что именно этим путем найдены были незыблемые основания философии, на которых можно построить большинство истин, с математической последовательностью и достоверностью».

Эта ссылка на математику была вполне уместна, так как в то время математика из всех наук была наиболее чтимой, наиболее распространенной и в то же время наиболее разработанной. Со всем, что было изложено с математической очевидностью, связывалось представление о неотвратимой неизбежности. Предполагалось, что закон необходимости, управляющий всем в математике, царит и в естествознании, основанном на математических истинах. А следовательно, как в математике достоверность выводов вытекает из необходимости заключений, так и в философии, которая стремится постичь мир во всей его совокупности, при математическом изложении философских умозаключений, достоверность выводов становится сама собой очевидной, и то, что представляется нам математически необходимым, должно быть признано за неоспоримую истину. Именно этого и добивался Спиноза в своих трудах.

Осуществление этой задачи составляло важнейшее занятие философа во время его пребывания в Рейнсбурге.

Помимо трудностей поставленной задачи, ему приходилось преодолевать еще и другие препятствия, происходившие от слабости здоровья. От своей матери, которую свел в могилу туберкулез, Спиноза унаследовал предрасположенность к этой болезни, а сидячий, кабинетный образ жизни, который он в основном вел, способствовал ее развитию.

Возможно, что забота об укреплении здоровья стала одной из причин, побудивших его к перемене местожительства.

Летом 1664 года он переселился в деревушку Ворбург, находящуюся на расстоянии одной мили от Гааги. Там он рассчитывал найти лучший воздух, а также обрести необходимые ему покой и независимость.

Глава II

ВОРБУРГ

1

В июне 1663 года Спиноза переезжает в селение Ворбург под Гаагой, где он оставался в течение пяти лет — до 1669 года, в доме живописца Даниила Тидемана.

Перемене местожительства Спиноза был обязан личным знакомством с Христианом Гюйгенсом. Приблизительно в то же время Гюйгенс вернулся в Гаагу из долгих и дальних странствий, предпринятых с научной целью. Последнее время он жил в Лондоне, где, будучи членом основанного незадолго до этого научного общества, познакомился с Ольденбургом. Отец Гюйгенса, состоявший на службе у принцев Оранских, владел роскошной виллой близ Ворбурга.

Первым поводом к знакомству послужила общность интересов: знаменитый естествоиспытатель, вообще большой мастер в области механики, между прочим отлично умел шлифовать оптические стекла, которыми он пользовался сам или дарил их различным научным учреждениям. Помимо вопросов из области точного знания в своих беседах молодые люди затрагивали и философские вопросы, так как Гюйгенс внимательно изучал Декарта.

В 1669 году Гюйгенс по приглашению французского правительства переехал в Париж, где сделался членом только что основанной Академии наук.

Жизнь Спинозы в Ворбурге была разделена между занятиями ремеслом и умственным трудом. Днем он работал за шлифовальным станком, а с десяти вечера до трех утра писал ученые труды.

Местные жители уважали и любили его за честность, простоту в обращении, услужливость и вежливость.

Спинозу в его уединении часто посещали гаагские знакомые, государственные люди, ученые, офицеры, купцы и даже знатные дамы.

Любознательные путешественники, осматривая достопримечательности края, считали своим долгом посетить и странного отшельника.

А тот в это время вел неустанную работу над своей изложенной в геометрической форме «Этикой». Однако работу эту ему пришлось прервать, так как стечение различных обстоятельств потребовало от него полностью сосредоточиться на новом труде, совершенно иного рода.

2

«Я вижу, — писал ему Ольденбург в 1665 году, — что вы занимаетесь не столько философией, сколько так называемым богословием, излагая свои мысли об ангелах, пророках и чудесах; но ведь все это, я полагаю, вы рассматриваете с философской точки зрения? Как бы там ни было, я уверен, что это произведение будет достойно вас, а для меня приятно и желательно».

В другом письме, представляющем ответ на утраченное впоследствии письмо Спинозы, Ольденбург говорит: «Причины, побудившие вас к написанию рассуждения о Библии, я вполне уважаю и горячо желал бы иметь возможность прочесть уже написанное вами».

Причины, побудившие Спинозу приостановить работу над своим философским трудом и сосредоточиться на исследовании Библии, коренились в том, что как раз в эту пору важное значение для дальнейшего развития философской мысли получила необходимость в разграничении философии и теологии, или богословия.