Яков Голосовкер - Сказания о Титанах
Отдал тут Тритон Палладе Зеркало Вод. И обрамил Гефест то зеркало в хрусталь от небесной дороги.
Шепчут травы пескам, шепчут пески камням, шепчут камни ключам: "Подарил Гермий сыну Золотого Дождя крылатые сандалии. Полетел Персей к Грайям-Старухам. На руке у него щитом -- Зеркало Вод".
Три гусиные шеи качаются в воздухе, три Грайи на страже. Две дремлют качаясь, сквозь дрему слушают. Одна бодрствует. Куда глазом повернет -- туда света сноп: ослепит врага светом. Кого резнет драконьим клыком -- того надвое рассечет.
Пора страже сменяться.
Разбудила сторожевая Грайя двух спящих, вынула глаз из глазницы, передает глаз слепая слепой из руки в руку. Не донесла глаз костяная рука до руки. Чья-то чужая рука протянулась между ними, вырвала глаз -- и нет никого.
Застыли три Грайи.
Говорит Старуха Старухе, Грайя Гране:
-- У тебя глаз, Пемфредо? Говорит Пемфредо:
-- У тебя глаз, Энио? Говорит Энио:
-- У тебя глаз, Дино?
Грозит Дино драконьим зубом -- грозить некому. Научил Гермий Персея, как у Грай глаз похитить.
Забили Грайи руками, шарят по воздуху, щупают: где похититель? Друг с другом их пальцы встречаются: нет никого.
Закричали Старухи, грозно взвыли. Будят сестер Горгон. А их голос относит обратно на землю, к жизни живой, к пещере Эола. Спят сестры Горгоны в логове.
Только незримый свет щекочет глазницы Старух: тут глаз, близко. Вдруг послышался Грайям голос:
-- Сестры Грайи, я -- Персей, титановой крови. У меня ваш глаз Солнца. Не отдам, пока не дойду до Горгон. Укажите мне дорогу, Грайи.
Встревожились Старухи-Грани. Чуют смертного.
Спрашивают Персея Старухи:
-- Кто с тобой из бессмертных?
-- Никого, я один.
Закричали зычнее Грайи. Будят сестер Горгон. Относит их голос обратно на землю, к живой жизни, к пещере Эола. Спят Горгоны.
Снова спрашивают Грайи Персея:
-- Зачем тебе бессмертные сестры?
-- Хочу я узнать: есть ли смерть у бессмертных. Задумались Грайи. Еще пуще встревожились. Чуют хитрость богов Кронидов. Отвечают Персею:
-- Только серп, закаленный в крови Урана, страшен бессмертным: рассекает он бессмертное тело. Но будет каждая отсеченная часть жить сама по себе. У матери-Геи под островом Дрепаной лежит тот серп. Кто смертной рукой резнет тем серпом, тот себя рассечет.
Вдруг огромная черная тень встала за плечами Персея. Сама богиня Паллада явилась в образе Тени. Не видит герой богини. Не видят богини слепые старухи. Протянулась Тень за спиною от ног Персея. Куда он -- туда и Тень. Не ступают боги Крониды по почве отверженных.
Говорит Персей:
-- Хочу взглянуть Медузе в глаза. Посмотрю ей в глаза и верну вам глаз Солнца. Говорят Грайи Персею:
-- Не дойти до Горгон тому, у кого нет шапки-невидимки Аидовой. Спит Медуза с открытыми глазами. Кто увидит ее, тот камнем станет. А шапка Аидова в стране теней. Кто пойдет туда -- не вернется.
Говорит Персей Грайям:
-- Я сын Золотого Дождя. У меня на левом боку адамантовый серп матери-Геи. На мне шапка-невидимка Аидова. А на правом боку у меня то большое, что малое, то малое, что большое. Захочу -- вас вложу. Укажите дорогу к Горгонам -- верну вам глаз Солнца.
Упали три Старухи-Грайи на землю, головами друг к другу. Застонали, как стонут лебеди. Заплелись руками и шеями, расплестись не могут.
Говорят Грайи Персею:
-- До сестер Горгон рукой подать. А дорогой к ним идти -- океан перейти. Спят Горгоны в пещере: во сне не видя -- все видят, не слыша -- все слышат. Только раз в год просыпаются и в мир вылетают, где боги живут. Где пролетят, там столбы каменные. Не буди Горгон!
Но уже ввысь уносят Персея крылатые сандалии. Позади него летит черная тень. Осветил Персей солнечным глазом невиданный мир. Смотрит в свой щит -в Зеркало Вод: что кругом? -- Океан под ним. Скалы до неба. Толпы Снов проносятся мимо в мир живой жизни: Ночь им открыла ворота. Кругом немота.
Стоит сын Золотого Дождя. Под ним воздух недвижим. Скользит холодный свет солнечного глаза высоко по каменным стенам скал. Вдруг видит Персей: два невиданных змеиных камня, два глаза чудно и люто смотрят в глаза Персею из Зеркала Вод, будто пронизывают его леденящим ветром,-- а ветра нет.
Стынет кровь у Персея. Память уходит. Каменеет мощь полубога, а все же сильна: не дрогнул герой.
Все ближе, лютее, огромнее глаза. Не страшилища -- три девичьи головы на краю щели в скале оперлись на медные руки. На головах клубами змеи: спят. Сплелись змеи над открытыми глазами. Так бы век смотреть в самый ужас тех глаз.
И смотрит Персей -- смотрит в свой щит, в Зеркало Вод. Сами крылья-сандалии несут его к этим лютым глазам. Проносятся Сны, шепчут ему Сны:
-- Обернись! Обернись!
Не обернется -- смотрит в зеркальный щит Персей: три Горгоны пред ним. Три головы рядом. Посредине глаза.
Не поднять Персею руки. А в руке уже серп адамантовый. Светит с шапки-невидимки глаз Грай. Легла черная тень руки под руку Персея. Жаром обдало силу героя. Взлетел серп, сверкнул... Покатились глаза.
Еще не проснулись змеи на голове у Медузы, а уже ухватилась черная тень руки за те змеи, как за волосы, подняла высоко, ликуя, отсеченную голову, и победный клич Кронидов огласил немоту океана.
Победила Паллада.
Вот сама собой раскрылась волшебная сумка на боку у Персея, и исчезла в ней страшная голова с чудо-глазами.
Обезглавлено тело. Но не хлынула кровь -- вспыхнула она вдруг дивным пламенем, и взвился средь пламени из тела Медузы белый крылатый конь, небывалый конь, легкий, как ветер, но с чудо-глазами Медузы, и вовсе иными -- такими, что все мертвое под взглядом тех глаз оживает, и тело, застывшее камнем, заиграет вновь жизнью.
Покосился конь на Персея, взмахнул крыльями и унесся ввысь, к облакам, что плыли к вершинам горы Геликон. И узнали нимфы у Конских Ключей, что родился Пегас, Черногривого сын и Медузы. Да недосмотрели нимфы: унесся Пегас на Олимп.
Не погас еще пламень от горящей крови Горгоны, как брызнул из тела луч, и второй плод Горгоны, Хризаор, титан Лук Золотой, вышел вслед за Пегасом и унесся за океан, на пурпурный остров Заката. Как унесся? Каков он? Кто знает. Будто луч оторвался от солнца и упал на остров великаном.
Пробудились змеи на головах у двух спящих Горгон, стали дыбом, и горестный стон, звонкий плач излился из горла сестры Эвриалы. Унесла тот вопль Паллада в раковине уха для муз на Олимп. Будут мифы на флейте петь стоном горгоновым, услаждая богов-победителей.
Разомкнул каменный сон объятия, пробудились сестры Горгоны, пустились за героем в погоню. Далеко Персей -- он над озером Тритона, а за ним огромная Тень.
Бросил сын Золотого Дождя свой щит, Зеркало Вод, с неба в озеро, вернул его водам.
Не догнали Горгоны Персея.
Поют нимфы о подвигах сына Золотого Дождя. Поют олимпийские музы. Слушают боги: тьмы врагов погружал Персей в каменный сон, обращая к ним лицо Горгоны.
И о грозном Горгоноубийце принесли весть ночные Сны низверженным в тартар титанам. Только Сны проникают через медные стены тартара.
И скорбели титаны.
В думу погрузился Кронид: Персей -- победитель Медузы. Да тот ли он, долгожданный сын Кронида, сокрушитель мира титанов, о котором вещала Зевсу Гея? Еще зреют в чреве Геи потомки титанов -- гиганты. Но тот Сын-Избавитель все свершит без помощи и платы. А Персей? Помогли ему боги -- Паллада и Гермий. Нет, не он Избавитель. Пусть примет Паллада голову Горгоны в свой щит. Еще не родился Сокрушитель гигантов.
Предстал перед Персеем Гермий, передал ему волю богов. И вернул герой-полубог Гермию и дары нереид, и крылатые сандалии, и голову Горгоны Медузы. На щите боевом укрепила тот ужас Паллада. Близки великие битвы. Через четыре поколения героев родится Геракл, и вступят тогда в борьбу гиганты и боги Олимпа.
С той поры не слыхать на земле о Горгонах и Грайях. Спят они в скалах каменным сном.
Шепчут камни пескам, шепчут пески ключам, шепчут ключи ветрам, будто каплет из бессмертной головы Медузы чудесная кровь. Та, что каплет оттуда, где левый глаз,-- во спасение людям. Та, что каплет оттуда, где правый глаз,-- людям на гибель.
Собрала Паллада ту кровь в сосуд. Подарила врачевателю Асклепию, смешав мертвую кровь с живой, как живую и мертвую воду. И нарушил Асклепий закон Ананки-Неотвратимости, стал кровью Горгоны Медузы исцелять мертвых от смерти.
И воскресали герои.
СКАЗАНИЕ О ТИТАНИДЕ ЗМЕЕДЕВЕ ЕХИДНЕ И О МНОГОГЛАЗОМ АРГУСЕ ПАНОПТЕ
Не верьте змеиным рассказам, будто был отцом красавицы Ехидны древний титан-оборотень Паллант, у которого два змеиных хвоста, и будто матерью была ей подземная титанида Стикс, дочь Тартара.
Оболгались старые змеи. Слишком много колец завивают они, когда лежат, свернувшись в клубок, поджидая добычу. От тех хитрых колец и их хитрые россказни. Чудодевой была Ехидна, и только по воле богов стала она в подземной пещере изгнанницей Змеедевой. Вот и выдумали тогда коварные змеи, будто змееногий Паллант -- ей отец, а подземная Стикс -- ее мать.
