Леон Урис - Эксодус (Книга 3, 4 и 5)
Британские власти располагали мощными силами в Палестине. Пятьдесят две Таггартовых крепости опутывали маленькую страну густой сетью военных укреплений. Кроме того, на границах были еще более мощные крепости, как, например, Форт-Эстер. В каждом городе стоял гарнизон регулярных полицейских сил, а главное - в распоряжении англичан был мощный Арабский легион Трансиордании. Кроме крепостей, у англичан были большие военные базы в районе Атлита неподалеку от Хайфы, казармы "Шнеллер" в Иерусалиме, и гигантский военный лагерь Сарафанд в окрестностях Тель-Авива.
"За последние месяцы мы провели ряд операций: Ной, Ковчег, Омар, Макрель, Осторожный, Одинокий, Осьминог, Расквартирование и Арфа, с целью обуздать Ишув.
Речь идет в основном о непрекращающейся ловле нелегальных иммигрантов, о повальных обысках, поисках оружия и контратаках в случае нападения на наши части. Из-за стопроцентной организации и круговой поруки еврейства наши меры не дали желаемых результатов. Они прячут оружие в цветочных ящиках, конторских шкафах, плитках, холодильниках, пустых ножках столов и всевозможных таких местах, так что отыскать оружие становится почти невозможным делом.
Для переноски оружия используются женщины и дети, которые с удовольствием идут на это. Наши старания завербовать еврейских агентов результатов не дали. С другой стороны, евреи могут не только подкупить арабов, но они получают информацию также от сочувствующих им работников британского командования. Евреи наладили производство простейшего оружия, и их полуавтоматы, мины и гранаты становятся с каждым днем все более эффективными. Когда мы недавно пытались ворваться в такую мастерскую, устроенную в одном из кибуцов, женщины облили наших солдат кипятком...".
Не один только мандат доставлял Брэдшоу неприятности. Другие факторы, которые как будто не имели никакого отношения к мандату, причиняли ему дополнительные хлопоты. В Англии все еще действовала карточная система, население терпело лишения, и вообще экономическое положение страны было из рук вон плохим. Содержание английских войск в Палестине стоило астрономических сумм. Англичане, к тому же, устали от кровопролития. Что же касается мировой политики, то американские сионисты явно перетянули президента Трумэна на свою сторону и имели в его лице убежденного союзника.
"После того как мы отклонили рекомендацию англо-американского комитета разрешить ста тысячам евреев въезд в Палестину, наш авторитет сильно упал в глазах наших союзников. Не меньший удар по нашему авторитету наносят унизительные для нас операции Маккавеев. Недавно они буквально увели британского судью, вынесшего приговор еврейскому террористу, и британский престиж, разумеется, сильно от этого пострадал".
Сесиль Брэдшоу снял роговые очки, вытер покрасневшие глаза и покачал головой. Вот беда! Он снова принялся листать донесения. Джемаль Хуссейни, племянник муфтия, снова ополчился против арабской оппозиции в Палестине и нещадно убивал своих противников из-за угла. Хагана со своей Алией Бет и эти Маккавеи Акивы создали в стране невыносимое положение. Британских офицеров публично избивали кнутом среди бела дня, а рядовых вешали в порядке возмездия. Те самые евреи, которые вели себя смирно во время беспорядков, дважды имевших место до войны, не желали теперь мириться с наглыми действиями арабов.
В официальных кругах поговаривали, что после случая с "Эксодусом" у Сесиля Брэдшоу не хватало духу принимать вызов евреев. Палестинский мандат дышал на ладан. А между тем, эта маленькая страна имела огромное экономическое и стратегическое значение.
На ней вся империя сходилась как бы клином. Военно-морская база и нефтеочистительный завод в Хайфе, непосредственная близость к Суэцкому каналу, все это настоятельно диктовало необходимость удержать Палестину во что бы то ни стало.
На столе Брэдшоу раздался звонок внутреннего телефона.
- Генерал Тевор-Браун прибыл.
Брэдшоу и Тевор-Браун сухо поздоровались. Тевор-Браун был одним из немногих официальных лиц, поддерживающих евреев. Именно он предсказал в этом самом кабинете конец мандата, когда началась история с "Эксодусом". Он же потребовал, чтобы "Эксодусу" разрешили отплыть еще до объявления голодовки. Тевор-Браун всегда считал, что англичане должны были поддерживать не арабов, а евреев, так как евреи были верными союзниками, на которых можно положиться, чего нельзя сказать об арабах. Он всегда был за то, чтобы в Палестине было создано самостоятельное еврейское государство, которое входило бы в Британское содружество наций.
Однако взгляды Тевор-Брауна не оказывали никакого влияния на Брэдшоу и на его многочисленных единомышленников из Чэтэм-Хауз или департамента колоний. Даже теперь у них недоставало мужества, чтобы сознаться в роковой ошибке, хотя бы она и угрожала им всем гибелью. Страх перед арабским шантажом, страх за арабскую нефть и за Суэцкий канал все-таки брали верх.
- Я как раз читал донесения, - сказал Брэдшоу. Тевор-Браун зажег сигару.
- Да, интересные донесения, ничего не скажешь. Эти евреи никак не желают сделать нам одолжение и отступить в Средиземное море.
Брэдшоу забарабанил своими пухлыми пальцами по столу. Он терпеть не мог этого самодовольного намека своего собеседника, - дескать, я предупреждал.
- Держите свои колкие замечания про себя, сэр Кларенс. Мне нужно представить проект в ближайшие недели. Я хотел посоветоваться с вами вот о чем. Мне кажется, что нам не мешало бы подтолкнуть немножко Хэвн-Херста. Ему следовало бы, пожалуй, вести себя построже с евреями.
- О, Хэвн-Херст подходит для этой цели, как никто другой. Разве только вы решитесь прибегнуть к услугам какого-нибудь эсэсовского генерала, отбывающего срок за военные преступления. Я позволю себе напомнить, что в Палестине мы как-никак все еще имеем гражданскую власть. Например, верховного комиссара.
Брэдшоу побагровел от обиды. Он с трудом совладал с собой, хотя это и становилось с каждым днем все труднее.
- Я все же полагаю, что нам надо предоставить Хэвн-Херсту больше власти.
Он протянул Тевор-Брауну письмо, адресованное командующему британскими войсками в Палестине, генералу сэру Арнольду Хэвн-Херсту, кавалеру ордена Британской империи, ордена Бани, ордена "За военные заслуги" и Воинского креста.
"Положение стало до того критическим, что если только вы не сможете предложить меры, способные обеспечить немедленную стабилизацию, я буду вынужден предложить, чтобы вопрос был поставлен перед Организацией Объединенных Наций".
- Хорошо сформулировано, Брэдшоу, - сказал Тевор-Браун. - Я уверен, что Хэвн-Херст представит вам чрезвычайно интересные предложения, если, конечно, вы любитель страшных историй и всяких ужасов.
САФЕД, ПАЛЕСТИНА.
После истории с "Эксодусом" генерала Бруса Сатерлэнда уволили в запас сразу и без шума. Он отправился в Палестину и поселился на горе Канаан, неподалеку от Сафеда, древнего города, расположенного в северной Галилее, у самого входа в долину Хулы.
Наконец-то Брус Сатерлэнд, казалось, обрел покой после долгих лет душевных мук, наступивших после смерти его матери. Впервые его перестали мучить страхи по ночам. Сатерлэнд купил себе роскошную виллу на горе Канаан в трех километрах от Сафеда. Во всей Палестине не было лучше воздуха, а благодаря свежему ветерку даже летом было не так жарко. Стены его особняка были оштукатурены и выбелены известью, крыша - из красной черепицы, а полы выложены плитками. Дом был открыт со всех сторон и со вкусом обставлен в средиземноморском стиле. За домом склон горы тянулся террасами на целых четыре дунама, где он разбил роскошный сад. Главной его гордостью были четыреста кустов галилейских роз.
Из сада открывался чудесный вид на Сафед, расположенный по ту сторону долины. Отсюда город в точности напоминал конус. У подножья горы начинались извилистые улицы, которые поднимались все выше до самого Акрополя, расположенного на вершине горы на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Как многие вершины в Палестине, Акрополь в Сафаде служил когда-то цитаделью евреев, восстававших против греков и римлян.
Сатерлэнд проводил дни, ухаживая за розами - его сад считался самым красивым в стране, - разъезжал по святым местам, изучал иврит и арабский, а то бесцельно шатался по кривым и запутанным переулкам Сафеда. Это был поразительный город. Прижатые к горе, его по-восточному узкие улицы вились без всякого видимого плана вверх к Акрополю, и дома теснились также беспорядочно: у каждого собственная архитектура, свои причудливые решетки, окна, двери и балконы; все это жалось по обеим сторонам узких проходов, придавая городу своеобразное очарование.
Еврейские кварталы, занимающие не более десятой части города, населяли благочестивые евреи, жившие в ужасающей бедности на пожертвования единоверцев. Сафед был центром Кабалы, еврейского мистического учения Старики проводили все свои дни над священными книгами и в молитве; их внешний вид был таким же красочным как и вид самого города. Они брели вдоль рядов лавчонок, одетые в чужеземные восточные одежды и в жалкие остатки некогда роскошных шелковых нарядов. Это был тихий и миролюбивый народ, и именно поэтому кабалисты Сафеда натерпелись больше других в дни погромов, спровоцированных иерусалимским муфтием: они меньше всего могли постоять за себя.
