Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений
Председатель Верховного суда РСФСР, один из ведущих советских юристов П. И. Стучка в работе, посвященной основам Конституции, объяснял, что „пока не уничтожены классы и не все граждане Республики перешли в класс трудящихся, другие классы (эксплуататорские, нетрудовые) не допускаются ни в один из органов власти. Но сверх того, руководствуясь интересами класса трудящихся в целом, РСФСР вправе лишить отдельные группы или отдельных лиц прав, которыми они пользуются в ущерб интересам социалистической революции“[118]. Далее говоря об устройстве избирательной системы, он указывал, что „советская система избирательного права привлекает к участию в выборах, по общему правилу, всех трудящихся, если они не являются одновременно эксплуататорами и лишает избирательных прав всех эксплуататоров, хотя бы они и сами были трудящимися“[119].
Очередная избирательная кампания в Советском Союзе прошла в конце 1928 — начале 1929 гг. Союзное и республиканское руководство не стали издавать новые законодательные акты, а переиздали инструкции 1926 г., включив в них многочисленные дополнения и разъяснения. Эти дополнения и разъяснения преследовали только одну цель — дальнейшее расширение круга лиц, лишенных избирательных прав, главным образом за счёт зажиточного крестьянства, что было непосредственно связано с начинавшейся коллективизацией и политикой „ликвидации кулачества как класса“.
Избирательная кампания 1928/29 гг. вновь продемонстрировала явное стремление местных властей к увеличению числа лишенцев. Неясность и запутанность целого ряда формулировок избирательной инструкции предоставляла им для этого широкие возможности. Как и в предыдущие выборы в центральные руководящие органы хлынул с мест мощный поток жалоб на необоснованное лишение избирательных прав и ходатайств о восстановлении в правах голоса. ЦК партии и правительство вынуждены были реагировать. В начале января 1929 г. в местные партийные организации было разослано письмо ЦК, в котором говорилось о необходимости „обеспечить правильное проведение установленных советской властью ограничений при выборах в отношении эксплуататорских элементов“. Одновременно с этим руководство ВКП (б) обязывало местные организации „обратить особое внимание на недопустимость распространения ограничений на середняка и на необходимость немедленного устранения допущенных в этой области извращений“[120]. В циркуляре ВЦИК от 7 января 1929 г. посвященном устранению недочётов в организации избирательной кампании констатировалось, что „в процессе подготовительных работ к перевыборам Советов обнаружилось, что в некоторых местах расширительно толкуются предусмотренные избирательной инструкцией… ограничения, вследствие чего неправильно лишаются избирательных прав крестьяне-середняки“. Президиум ВЦИК потребовал от местных Советов и избирательных комиссий „отнюдь не ослабляя классовой линии по борьбе с кулачеством во время избирательной кампании, немедленно исправить все допущенные по отношению к крестьянам — середнякам ошибки, восстановив в избирательных правах неправильно лишенных таковых и всемерно привлекая середняка к активному участию в перевыборах в Советы“[121].
В циркуляре ВЦИК от 6 марта 1929 г. говорилось о том, что по поступающим с мест сведениям „избирательные комиссии и исполнительные комитеты, несмотря на постановления Президиума ВЦИК, коими те или иные лица восстановлены в избирательных правах, вторично включают таких лиц в списки лишенных избирательных прав по прежним основаниям“. Далее указывалось, что включение снова подобных граждан в разряд лишенцев „может производиться местными исполнительными комитетами и Советами или избирательными комиссиями только в тех случаях, когда для этого имеются какие-либо новые, неизвестные ранее основания“[122]. При этом вопросы о лишении избирательных прав по прежним основаниям могли возбуждаться местными исполкомами только в форме ходатайств в Президиум ВЦИК о пересмотре соответствующих постановлений.
Но, несмотря на все предупреждения и требования центральных властей, количество лишенцев продолжало достаточно быстро увеличиваться. Нередко желая получить высокий процент лишенцев, местные власти устраняли граждан от участия в выборах „по самым разнообразным непредусмотренным инструкцией поводам“. В списки лиц, лишенных избирательных прав вносились „нищие, больные, старики свыше 60 лет, пьяницы, картёжники, „бузотёры“, гадалки и т. д.“. Даже в столице было отмечено немало случаев лишения прав голоса по незаконным и совершенно нелепым причинам. Среди оснований лишения избирательных прав тех или иных москвичей значились и такие: „„мать высланного хулигана“, „брат бывшей торговки“, „член семьи умалишенного“, „родственник находящегося под арестом в ОГПУ“, „бывший кустарь без наёмного труда“, „ломовой извозчик“, „изобретатель““.
Несмотря на ясные указания Конституции, избирательных инструкций и разнообразных директивных документов на местах продолжали лишать политических прав низших служителей культов и рядовых членов религиозных общин. Были отмечены случаи, „когда считали торговцем и лишали избирательных крестьянина, обменявшего хлеб на чистосортные семена, лишали избирательных прав рабочего, продавшего платье умершей жены, крестьянина обменявшего лошадей, лишали за неспокойный нрав, как невыявленный чуждый элемент и т. д.“[123]. Порой лишали избирательных прав крестьян-середняков, которые давали на временное пользование соседям лошадь или сельскохозяйственный инвентарь за небольшую плату.
Одним из наиболее существенных итогов избирательной кампании 1928–1929 гг. стало увеличение количества лишенцев по Союзу почти на 700 000 человек. Всего в СССР было лишено избирательных прав 3 716 000 граждан или 4,9 % взрослого населения. При этом в среднем в сельских местностях число лиц лишённых избирательных прав составило 4,1 % от всего взрослого населения, а в городах 8,5 %. Среди сельских лишенцев по количеству на первом месте оказались „иждивенцы“ — члены семей граждан лишенных избирательных прав согласно Конституции и требованиям избирательных инструкций (47 %). Далее следовали торговцы и коммерческие посредники (15,3 %), а также лица применяющие в своём хозяйстве наёмный труд (10,5 %).
В городах количество лишенцев в кампанию 1928–29 гг. достигло 1 198 419 человек, что составило примерно 8,5 % от всего взрослого населения (данные по 1 082 городам). Среди городских лишенцев преобладали торговцы и посредники (37,2 % от общего количества), и „иждивенцы“ лиц лишенных избирательных прав (35,7 %), далее следовали „живущие на нетрудовой доход“ (10,9 %)».
Набиравшая обороты кампания по подготовке коллективизация выдвигала новые задачи по определению круга лиц, отстранявшихся от активного участия в общественно-политической жизни. В деревнях в разряд лишенцев заносили всё чаще зажиточных крестьян, которые оказывались не в силах выполнить «твёрдое задание» по поставкам зерна государству. С весны 1929 г. руководство партии и государства активно разрабатывали проект мероприятий по «раскулачиванию». В этой связи нередко поднимался и вопрос об избирательных правах «кулаков». В апреле 1929 г. секретарь ЦК компартии Украины П. П. Любченко, выступая на XVI Всесоюзной партийной конференции, заявил, что при проведении широкомасштабной коллективизации и при условии развёртывания широкой сети МТС на селе кулаков можно допускать в колхозы, создавая для них «особый режим», включавший высокие налоги и лишение избирательных прав[124]. Подобные идеи высказывались и позднее. В декабре 1929 г. начала свою деятельность комиссия ЦК и СНК по проведению коллективизации. В её составе работала подкомиссия по раскулачиванию. Ею был разработан план действий в отношении зажиточного сельского населения. При этом «в отношении значительной части кулаков лояльно относившихся к мероприятиям Советской власти подкомиссией предлагалась такая мера, как принятие их в колхозы без предоставления им в течение 3–5 лет избирательных прав»[125]. Но это предложение принято не было.
Ужесточение внутренней политики в отношении состоятельного населения деревни привела к необходимости серьёзной корректировки ряда статей избирательных инструкций 1926 г. В мае 1929 г. НКВД РСФСР инициировал вопрос о внесении изменений в республиканскую инструкцию по организации выборов. В октябре была создана специальная комиссия ВЦИК готовившая проект новой инструкции. В докладной записке, составленной ею вскоре, говорилось, что коррективы продиктованы опытом предыдущих избирательных кампаний, который показывает, «что некоторые статьи инструкции, вследствие недостаточной чёткости их изложения, вызывают неправильное толкование на местах, в результате чего, с одной стороны, наблюдаются случаи неправильного лишения избирательных прав, а с другой предоставляются избирательные права лицам, которые по своему социальному положению должны быть отстранены от участия в выборах в Советы»[126]. Среди лишенцев, по мнению комиссии, оказывалось немало людей, которые не подходили под определение «эксплуататоров» по своему социальному положению. Кроме того, некоторые статьи инструкции 1926 г. устарели из-за изменений в законодательстве. Так по инструкции подлежали лишению избирательных прав только те владельцы промышленных предприятий, которые применяли наёмный труд. Но, согласно постановлению СНК СССР от 21 мая 1929 г. «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс законов о труде» к нетрудовым или кулацким хозяйствам были отнесены «все крестьянские хозяйства, имеющие мельницы, маслобойки, крупорушки, просорушки, шерстобитки и проч. при условии применения в этих предприятиях механического двигателя, а также имеющие водяные и ветряные мельницы с двумя и более поставами, независимо от того, применяют ли эти хозяйства наёмный труд постоянный или временный»[127]. Из-за этих несоответствий как указывалось в докладной записке те или иные хозяйства могли быть признаны нетрудовыми, но их владельцы при этом не лишались избирательных прав. Вместе с тем, как признавали авторы записки, такие граждане могли быть «лишены таковых прав вопреки означенной статьи инструкции»[128].
