Андрей Венков - Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа
После опубликования манифеста о созыве ополчения «с хребтов Урала двинулось в поход 23 пятисотенных полка… В полки поступило дворян, татарских князей и мурз до 400». По другим данным, в ходе войны 1812 г. было сформировано 28 башкирских полков по 500 рядовых в каждом. В командный состав входили 30 человек: командир полка, старшина, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, 1 квартирмейстер, 1 мулла, 1—2 писаря и 10 пятидесятников. Таким образом, общая численность сформированных полков составила 14 840 воинов{87}.
Башкирские конники имели по два коня (строевой и вьючный). Традиционное оружие башкир состояло из копья, сабли, лука со стрелами, сукмара (кистеня), щитов различной формы. Позднее использовалось и огнестрельное оружие. Некоторые воины перед боем надевали шлемы, латы и кольчуги. Какой-либо уставной формы одежды в Башкирских полках не было. Воины носили национальные боевые костюмы.
Во время похода башкир увидел взятый в плен французский лейтенант Рюппель: «Несколько дней мимо нас друг за другом шли башкирские полки, которые как кавалерия представляли для меня особый интерес. В таком полку — 400—500 человек: все исключительно сильные, широкоплечие, со смуглыми монголоидными лицами, так что друг от друга их не отличить. Вооружены они были казачьими пиками, большими кожаными колчанами с луком и стрелами, также маленькой саблей. Они носили сапоги без шпор, а вместо них использовали нагайку. Голову их покрывали круглые синие шапки с меховой подбивкой, которую они, когда было очень холодно, могли опустить до самых ушей. Офицеры носили красные шапки, темно-синие меховые кафтаны, перевязь сабли и уздечка у них были украшены серебром, сбруя у них на манер казачьей. Еще я должен заметить, что во всех казацких, калмыцких и башкирских частях знаком высокого ранга является седло, искусно украшенное слоновой костью, перламутром, серебром или золотом»{88}.
Видимо, поголовный призыв в ополчение сказался на боевых качествах выставленного иррегулярного контингента. Вот как воспринял башкирскую конницу профессиональный французский кавалерист — полковник Марбо: «Во время нашего пребывания на Пильницком плато неприятель, особенно русские, получил многочисленные подкрепления под командованием генерала Беннигсена. Всего он привел не менее 60 тысяч человек. Это были корпуса Дохтурова, Толстого и резервный корпус князя Лобанова. Этот резерв прибыл из мест, расположенных за Москвой, в его рядах насчитывалось очень большое количество татар и башкир, из вооружения имевших только луки со стрелами.
Я никогда не мог понять, с какой целью русское правительство привело из такой дали, ценой огромных расходов большие массы необученных всадников, не имевших ни сабель, ни пик и никакого огнестрельного оружия. Поэтому они не могли сопротивляться регулярным войскам и годились только на то, чтобы истощать местность и вызывать лишения и голод среди регулярных корпусов своей же армии. Наших солдат совсем не устрашил вид этих полудиких азиатов, мы называли их Амурами, потому что и у тех были луки и стрелы.
Однако эти вновь прибывшие, еще незнакомые с французами, были подстрекаемы своими командирами, почти столь же невежественными, как и они сами, и ожидали, что мы обратимся в бегство при их приближении. Им не терпелось войти с нами в соприкосновение, и с самого первого дня прибытия на позиции перед нашими войсками они устремились на наших солдат бесчисленными толпами, однако везде были встречены ружейным огнем. Эти омерзительные уродливые дикари, естественно, мгновенно обратились в бегство и оставили на поле битвы большое количество убитых.
Эти потери вовсе не усмирили их пыл. Казалось, они еще больше возбудились. Двигаясь без всякого порядка, используя любые переправы, они непрерывно гарцевали вокруг нас, были похожи на осиный рой, отовсюду ускользали, и нам становилось очень трудно их догонять. Но когда нашим кавалеристам это удавалось, они безжалостно и во множестве убивали башкиров, ведь наши пики и сабли имели громадное преимущество над их стрелами. Тем не менее, поскольку атаки этих варваров не прекращались и русские поддерживали их атаки с помощью гусарских отрядов, чтобы использовать беспорядок, который могли создать башкиры в нескольких пунктах нашей линии, император приказал генералам удвоить бдительность и чаще посещать наши передовые посты.
…Мы уже собирались вернуться в Пильниц, как вдруг заметили множество башкир, мчавшихся на нас со всей скоростью, на какую только были способны их маленькие татарские лошадки. Император, который впервые видел этих экзотических воинов, остановился на холмике и попросил, чтобы постарались взять нескольких башкир в плен. Я приказал двум эскадронам моего полка спрятаться за лесочком, а остальные продолжали двигаться дальше. Эта хорошо известная хитрость не обманула бы казаков, но с башкирами она полностью удалась, поскольку они не имеют ни малейшего понятия о войне. Они прошли возле лесочка, не послав туда на разведку хотя бы несколько человек, и продолжали преследовать нашу колонну, когда вдруг наши эскадроны внезапно атаковали их, убили многих и взяли в плен около 30 человек.
Я приказал привести их к императору. Он, рассмотрев их, выразил удивление, вызванное у него видом этих жалких конников, которых посылали, не дав им другого оружия, кроме лука и стрел, сражаться против европейских солдат, имеющих сабли, пики, ружья и пистолеты! Эти татары и башкиры выглядели как китайцы и были одеты в очень странные костюмы. Как только мы вернулись в лагерь, мои кавалеристы начали развлекаться, заставляя башкир пить вино. Пленники в восторге от такого хорошего приема, столь нового для них, очень быстро опьянели и стали выражать свою радость гримасами и прыжками, настолько необыкновенными, что гомерический хохот овладел всеми присутствующими, в том числе и самим Наполеоном!»{89}.
В сражении под Лейпцигом: «…Посреди ужасной канонады и ожесточенных атак противника французы по всей линии не уступали свои позиции. Так, на левом фланге маршал Макдональд и генерал Себастьяни сохранили за собой территорию, расположенную между населенными пунктами Пробстхайда и Штеттериц, несмотря на многочисленные атаки австрийцев под командованием Кленау и русских под командованием Дохтурова. Внезапно наши войска, размещенные в этом пункте, были атакованы массой всадников из более чем 20 тысяч казаков и башкир. Усилия башкир в основном были направлены против кавалерийского корпуса генерала Себастьяни.
В мгновение ока эти мерзкие варвары с громкими криками окружили наши эскадроны и забросали их стрелами, которые, впрочем, не принесли нам особого вреда, потому что башкиры, не умеющие подчиняться никаким командам, не знали, как строиться в ряды, и в шуме и беспорядке двигались как стадо баранов. Из-за этого беспорядка башкирские всадники не могли стрелять горизонтально, не убивая и не раня своих же товарищей, скакавших перед ними. Поэтому башкиры пускали свои стрелы по дуге в воздух, и стрелы при этом описывали большую или меньшую кривую, в зависимости от того, насколько удаленным от себя лучники считали врага. Однако такой способ пускать стрелы во время боя не позволяет точно прицеливаться, поэтому 9/10 стрел падают впустую, а то небольшое количество, какое достигает противника, при подъеме уже теряет почти всю силу, что сообщает стреле тетива лука. Поэтому, когда стрела попадает в цель, она имеет лишь силу собственного веса, а он совсем невелик, из-за этого стрелы обычно наносили только очень легкие ранения. И, наконец, поскольку у башкир не было никакого другого оружия, они были самой неопасной воинской частью, какая только существует в мире.
Тем не менее они налетали на нас массами, и поскольку чем больше ос убивают, тем больше прилетает новых, то некоторое количество стрел, выпускаемых в воздух, все же наносило кое-какие тяжелые ранения. Так, один из самых смелых моих унтер-офицеров по фамилии Меслен был пронзен стрелой насквозь. Стрела вошла в грудь и вышла из спины! (видимо, среди башкирского ополчения были и настоящие воины. — А.В.). Бесстрашный Меслен схватил эту стрелу двумя руками, сломал ее и сам вырвал оба обломка стрелы из своего тела. Однако это не могло его спасти: он скончался через несколько мгновений. Мне кажется, это был единственный пример смерти от стрелы, пущенной башкиром. Однако среди моих людей и лошадей многие все же слегка пострадали, и даже сам я был неопасно ранен этим смехотворным оружием»{90}.
Составной частью башкирской конницы были мещеряки. Мещеряки (мишари) традиционно проживали на Мещерской низменности в бассейне Оки. С 1798 г. мещеряки, поселившиеся на башкирских землях Оренбургской губернии, были переведены в военное сословие. На начало XIX в. 5 кантонов мещеряков (4702 двора) должны были выставлять 1103 всадников. В 1812 г. из их числа было сформировано 2 полка. Один из них — 2-й — в 1813 г. участвовал в осаде крепости Глогау.
