Александр Насибов - Тайник на Эльбе
- Говорите же, - усмехнулся Лыков.
Аскер встал, взялся за спинку стула.
- И все же я верю перебежчику Хоманну, - проговорил он.
Лыков не ответил.
- Верю, - продолжал Аскер, - и ничего не могу с собой поделать. Вот я разговариваю с ним, он глядит мне в глаза, я слушаю его неторопливую, обстоятельную речь и чувствую - Хоманн говорит правду!
- Любопытно...
- Товарищ генерал, он никогда не выгораживает себя, напротив часто говорит вещи, которые могут только повредить ему. Говорит и понимает, что действует себе во вред, - я вижу это по его глазам, по тому, как меняется его настроение, голос... А ведь к этому его никто не принуждает. Он поступает так добровольно, хотя о многом мог бы и словом не обмолвиться. Сергей Сергеевич, все то из его показаний, что я имел возможность проверить, - правда, одна лишь правда, от начала до конца, от главного до последней мелочи... Могут сказать: это прием, применяя который подследственный хочет расположить к себе следователя, чтобы тот поверил его дальнейшим показаниям. Но такой прием хорош лишь в одном случае. А именно: когда преступник знает, что следствие имеет возможность проверить его показания. Ведь так?
- Пожалуй.
- Но Хоманн и не подозревает, что в наших руках и лейтенант Шульц, и обер-ефрейтор Ланге, и многие другие из тех, с кем он служил.
- Что же вы предлагаете, майор? Как нам отнестись к тому, что сообщил полковник Чистов?
Аскер молчал.
- Ну хорошо. - Лыков встал, давая понять, что разговор окончен. Вы принесли показания Хоманна?
- Да, они в этой папке.
- Оставьте. Сегодня вызову перебежчика. Хочу познакомиться с ним. Вас жду завтра, в десять утра.
2
Наутро Аскер вновь был в кабинете начальника. Лыков сказал:
- Хоманна допрашивал. Впечатление - сходное с вашим.
Генерал взял со стола карандаш, задумчиво повертел между пальцами, отложил.
- Итак, - проговорил он, - мы условились, что верим Хоманну... Ну, а как быть с тем, что докладывал полковник Чистов? Есть у вас основания не верить ему и его людям?
- Нет, товарищ генерал.
- И у меня таких оснований не имеется.
Наступила пауза. Аскер и Лыков сидели в задумчивости.
- Быть может, тайники есть и в Остбурге и в Карлслусте? продолжал генерал. - Предположение при данных обстоятельствах правдоподобное. Но пока я не могу его принять. Удерживают две причины. Первая: города слишком близко расположены, чтобы был смысл дважды производить одну и ту же большую работу... Я имею в виду сооружение тайника. И вторая причина: данные полковника Чистова о тайнике поразительно похожи на данные Хоманна и арестованного в Баку агента. Напрашивается мысль: а не идет ли в этих двух случаях речь об одном и том же хранилище. Припомните: сходится все - устройство тайников, место расположения, система хранения...
Генерал встал, прошелся по кабинету, остановился за спиной Аскера.
- Ночью я докладывал руководству. Меня спросили: "Не следует ли рискнуть и группу, работающую в Карлслусте, перенацелить на Остбург?" Я не счел это возможным. Мы пришли к заключению заслать в Остбург разведчика. Пусть во всем разберется на месте.
Аскер хотел встать. Лыков придержал его за плечо, обошел стол, тяжело опустился в кресло.
- Вам придется ехать, товарищ Керимов...
Аскер кивнул.
Лыков взял его руку.
- Мы уже говорили о том, как нужны нам эти архивы. Хотел бы напомнить о старой фашистской агентуре и о тех новых шпионах, которых оккупанты, конечно же, постарались завербовать и, уходя, оставить на нашей земле. Вы представляете, сколько ценнейших сведений обо всех этих негодяях содержат архивы, которые мы с вами ищем! Но это далеко не все. Подумайте, сколько советских патриотов схвачено и умерщвлено в застенках гестапо, абвера и СД! Сколько наших людей приняло мученическую смерть в подвалах и крематориях различных зондеркоманд и эйнзатцгрупп1. В тех архивах, несомненно, сохранились данные о том, как они жили, как боролись и умирали... Пойдем дальше. К нам разными путями просачиваются данные: негодяи занимаются преступными опытами над пленными, убивая их кислородным голоданием, холодом, сверхнизким давлением. Пленным впрыскивают яды, на них пробуют действие отравляющих веществ, испытывают новые виды оружия - гранаты, мины, фугасы. Кто знает, не найдутся ли данные и обо всем этом в секретных архивах фашистов!.. И еще раз подчеркиваю: списки и сведения об агентурной сети гитлеровцев! Беда, если мы запоздаем. Необходимо во что бы то ни стало, любой ценой перехватить эту документацию. Учтите: она интересует не только нас. Далеко нет. Страна не простит нам, если документы, о которых идет речь, окажутся в лапах разведок других государств. В этом случае фашистские шпионы получили бы новых и весьма энергичных хозяев.
1 Зондеркоманды и эйнзатцгруппы - специальные команды и группы СС, занимавшиеся карательными операциями и уничтожением военнопленных и мирного населения.
- Все понял, товарищ генерал, - сказал Аскер.
- Поняли и прониклись важностью задачи, которую будете решать?
- Так точно.
- Вы сколько лет в партии, товарищ Керимов?
- Три года. - Аскер поправился: - Почти три года.
- Нашу работу я расцениваю как важное задание партии, - сказал Лыков. - Полагаю, что только так и может думать чекист.
- Именно так!
- Никогда не забывайте об этом. И еще: помните о Родине нашей, о народе, о товарищах, о семье своей. Верьте мне, помогает, когда трудно.
- Понимаю, товарищ генерал.
- Там... - Лыков помолчал, кивнул куда-то в сторону. - Там уже знают, что идете вы. Знают и одобрили мой выбор.
- Спасибо, Сергей Сергеевич, - хрипло проговорил Аскер.
Генерал продолжал:
- Разработкой операции по заброске вас в Остбург уже занимаются. Все это поручено Рыбину.
- Ясно.
- Задача сложная, поэтому в помощь полковнику Рыбину я подключил и группу полковника Чистова. У него тоже имеются кое-какие возможности. Но, быть может, у вас сложится свой план проникновения в Остбург? Подумайте и доложите. Скажем, дня через три. Утром, часов этак в десять.
- Слушаюсь, товарищ генерал.
Аскер и Лыков встретились взглядами.
- Вы славный парень, - сказал генерал. - Вот и у меня был такой. Был... до декабря сорок первого. Под Москвой убили. Да вы знаете...
Лыков горько улыбнулся и, ссутулившись, побрел к окну.
Глава восьмая
1
В назначенный день Аскер входил в кабинет начальника.
Лыков снял очки - он просматривал бумаги, - указал офицеру на кресло возле стола.
- С чем пришли, товарищ Керимов?
Аскер изложил свой план. Генерал надолго задумался. Все в этом плане было смело и необычно. Впрочем, "необычно" - не то слово. В разведке не бывает проторенных путей. Ибо тогда враг, изловивший одного разведчика, сможет без особого труда выловить и многих других. В глубоком вражеском тылу разведчики всякий раз действуют по-иному, непрестанно изобретая, маневрируя, запутывая след, чтобы сбить с толку контрразведку противника, тоже весьма сведущую в этом сложном искусстве.
Все это, разумеется, прекрасно знал генерал Лыков. Но даже ему, человеку опытному и искушенному во всех тонкостях своего ремесла, план Аскера показался слишком рискованным и смелым.
Аскер сказал:
- Мне долго казалось, что фашизм принят германским народом, стал его идеологией. Казалось, это весьма прочно, его не вытравить из душ немцев. Но, пожив среди них, я понял, что ошибался. Здоровые, жизнедеятельные силы народа мощнее, гораздо мощнее, чем надеялись фашисты. Это довольно определенно ощущалось еще тогда, год назад. Теперь же, к середине сорок четвертого года, режим Гитлера ослаб еще больше.
- За это нам надо благодарить в первую очередь свою партию и народ, свою армию!
- Понимаю, товарищ генерал, все понимаю. Но сейчас я не касаюсь причин, я беру следствия.
Лыков заглянул в принесенные Аскером бумаги.
- Значит, Ланге?
- Да, товарищ генерал. Именно он, а не Хоманн, хотя, вероятно, подошел бы и тот. Но Георг Хоманн - перебежчик. Он и перебежчик, и коммунист, и сам вызвался...
Лыков понимающе кивнул.
- А Ланге чист, - продолжал Аскер. - Как стеклышко чист. Я проверял его еще более тщательно. Все использовал, все привел в действие. И Хоманн, и полтора десятка других немцев, что служили в третьем батальоне, единодушны в его характеристике. Вот показания. Он пододвинул генералу толстую папку. - А ведь они и не подозревают о том, что Ланге у нас. Более того, пущен слух, будто Ланге погиб. Так что о нем говорят совершенно откровенно, не стесняясь... И еще. Это, пожалуй, главное. Герберт Ланге обращается к вам с заявлением, товарищ генерал. Он просит использовать его на любой работе, в любых условиях, лишь бы это хоть в какой-нибудь степени способствовало разгрому гитлеровского режима в Германии. Да вот это заявление.
Несколько минут генерал читал документ, затем отложил, вынул платок, протер стекла очков.
