Михаил Петров - Адмирал Ушаков
Однажды домой к нему приехал Чичагов. До этого не знал даже, где живет, а тут явился собственной персоной. Нежданно-негаданно.
Пришлось приглашать его к столу.
- Кофе мы не пьем, а чай сейчас будет.
- Чай - это хорошо! - весело сказал Чичагов. - В Англии чай любят больше, чем кофе.
Чичагов имел привычку все русское сравнивать с английским - и вещи, и обычаи. В свое время он служил на Британских островах волонтером, что, кстати, давало ему повод говорить всем о совершенном знании им английской мореходной школы. В Петербурге многие считали, что заграничное волонтерство явилось главным козырем в его карьере, поскольку император Александр верил в заграничные школы больше, чем в отечественные.
Федор накрыл стол быстро, но в этот раз прибора ставить для себя не стал. Он понимал, с какими господами можно садиться, а с какими нельзя.
- А я только что от государя, - рассказывал между тем товарищ министра. - Его величество посвятил меня в свои великолепные планы. Его величество был ко мне очень милостив. Замечательный у нас государь, не правда ли? - неожиданно закончил он.
Ушаков промолчал. О личности императора Александра у него сложилось собственное твердое мнение. Александр ему не нравился. От его поступков отдавало лицемерием. Как правителю великой империи, ему недоставало дальновидности, масштабности. Да что там масштабности! Ему недоставало простого чутья, и он часто принимал кривду за правду, в руководстве армией и флотом опирался совсем не на тех людей, на которых следовало бы опираться. Ценность военачальников определялась не по их истинным деловым качествам, а в большинстве случаев по признакам броскости, эффектности натуры. А поскольку внешним лоском больше блистали принятые на русскую службу иностранцы, то им и отдавалось предпочтение. В армии таким предпочтением пользовался, например, генерал Беннигсен, ганноверский ландскнехт. Он там был сейчас главным. В то же время выдающийся русский генерал Кутузов был фактически отстранен от военных дел.
Во флоте положение сложилось не лучше. Способные, имеющие боевой опыт адмиралы теснятся на задворках, власть над флотом отдана чинам весьма и весьма сомнительных дарований.
- Если вы от государя, то, наверное, заехали ко мне с важными новостями, - сказал Ушаков гостю, так и не высказав своего отношения к императору.
- О да, новостей много, - оживился Чичагов. - Но сначала я хотел бы что-нибудь услышать от вас. Как поживаете?
Ушаков налил ему чаю и только после этого ответил:
- Моя жизнь известная. Жду. Бумаг на руках еще не имею.
- Указ Адмиралтейства уже готов, скоро получите. Кстати, в вашу честь готовится торжественный обед.
- Увольте, Павел Васильевич, - смутился Ушаков. - Сами изволите знать, к торжествам я не привычный. Ничего не устраивайте. А бумаги приму, как только прикажете.
- Ну хорошо, хорошо, - не стал настаивать Чичагов, - потом увидим, как быть.
Чай пили с малиновым вареньем, еще осенью привезенным из Алексеевки, имения Ушакова. Очень хорошее было варенье. Душистое. Во всяком случае, гостю оно понравилось, и он ел его с большим удовольствием.
- Есть ли что-нибудь от Сенявина? - возобновил разговор Ушаков.
- Сенявин в Архипелаге, - отвечал Чичагов. - Хочет запереть турок в Дарданеллах, но еще неизвестно, что из этого выйдет. Англичане отказали ему в поддержке.
Ушаков покачал головой. Тактика англичан была ему знакома: требовать услуг от союзников и в то же время уклоняться от выполнения собственных союзнических обязательств. Когда-то они пытались водить за нос его, Ушакова, а теперь, конечно, будут стараться делать то же самое и с Сенявиным.
Чичагов, кончив пить чай, отодвинул от себя пустую чашку.
- Есть вещи более тревожные, чем те, которые идут от Сенявина, сказал он. - Барон Беннигсен потерпел поражение в сражении при Фридланде, и государь вынужден ехать на Неман.
- Искать мира с Наполеоном?
- А вы разве против мира? - быстро посмотрел на собеседника товарищ министра.
Ушаков ответил не сразу:
- Мир - такое слово, против которого осмелятся выступить разве что сумасшедшие. Но я не смогу стать сторонником плохого мира.
- Его величество не сомневается, что мир будет честным, равным. Сейчас, когда идет война с Портой, Наполеон нужен нам как друг, а не как противник.
- А Англия?
- Англичане сами смогут о себе позаботиться.
Ушаков с сомнением покачал головой:
- На месте государя я не стал бы доверять Наполеону.
- Почему? - живо возразил Чичагов. - У нас будут обоюдные мирные обязательства.
- А будут ли сии обязательства равными?
- Я лично не сомневаюсь, если мир с Наполеоном будет подписан, то это будет мир равных сторон.
Ушаков снова покачал головой, но спорить больше не стал. После чая они поговорили еще немного, но уже не затрагивая политики - так, о пустяках разных, - затем Чичагов простился и уехал.
9
Официальные проводы Ушакова со службы проходили в здании Адмиралтейств-коллегии. Ушаков явился туда в назначенный час при всех орденах. На парадной лестнице его встретил член коллегии адмирал фон Дезин - поздоровался за руку и тотчас повел в зал, на собрание.
Много всякого видывал на своем веку Ушаков, не терялся ни при каких случаях, а тут как-то оробел, засмущался. Не ожидал, что соберется столько народу. Пришли не только офицеры, но и гражданские чины. Молодые и старые. И все смотрели на него. Разглядывали с откровенным любопытством. Шушукались.
- Говорили, старый, а он совсем не старый, мог бы еще послужить.
- Мог бы, да не захотел.
- А орденов, орденов-то сколько!.. - Это уже шептались в другом месте. - Заслуженный человек.
- Знамо, заслуженный.
- То, что на самом низу, с лучами - это какой орден? Первый раз такой вижу.
- Орден Святого Иоанна Иерусалимского.
- А тот, что рядом?
- Святого Януария - знак Неаполитанского королевства.
Фон Дезин подвел Ушакова к накрытому сукном столу, стоявшему против мест для публики, усадил на стул рядом с собой. Вскоре к ним присоединились вице-адмирал Карцов, контр-адмирал Сарычев, правитель канцелярии Игнатьев и еще каких-то два чиновника, которых Ушаков видел впервые. Места за столом хватило всем, два стула даже свободными остались.
Публика тоже усаживалась, но усаживалась шумно, двигая стульями и не прекращая разговоров. Поднявшись во весь свой рост, фон Дезин непрерывно звонил в колокольчик, призывая прекратить шум. Он был старше Ушакова на пять лет, но выглядел моложе. Широкоплеч, могуч. На гладком сытом лице его играла самодовольная улыбка. Сегодня у него было отличное настроение.
- Господа, - заговорил он своим густым баритоном, когда все наконец уселись и в зале стало тихо, - я имею удовольствие сообщить вам радостнейшую весть. Наш несравненный монарх император Александр заключил в Тильзите мир с Наполеоном. Отныне французы нам не враги, отныне они нам друзья и союзники. Виват, господа!
Зал поднялся в едином верноподданническом порыве и прокричал:
- Виват! Виват!
Ушаков тоже поднялся (не оставаться же одному!) и вместе со всеми тоже крикнул:
- Виват!
- Справедливейший мир, заключенный в Тильзите, - с пафосом продолжал фон Дезин, - есть победа мудрой политики нашего любимого императора. Ура!
- Ура-а!
- Отныне на земле нашей воцаряется мир.
- А Турция? - выкрикнул кто-то.
- Турция нам не страшна...
Фон Дезин жестом руки предложил всем сесть и уже другим, спокойным голосом заговорил:
- Есть еще одно событие, господа. Сегодня мы провожаем... - Он задержался на этом слове и посмотрел на Ушакова, словно не мог вспомнить его фамилию. - Провожаем из рядов наших адмирала Ушакова по личному его прошению и высочайшему дозволению. - Тут фон Дезин снова посмотрел на Ушакова, на этот раз взглядом, предлагавшим ему подняться. Ушаков сделал вид, что не понял значения его взгляда, и остался сидеть. На лице фон Дезина выразилось недовольство, и ему понадобилось не менее минуты, чтобы взять себя в руки и возобновить речь: - Господа, на этом собрании вряд ли понадобятся слова в похвалу заслуг нашего сослуживца. Дозвольте ограничиться прочтением указа Адмиралтейств-коллегии, подготовленного по случаю увольнения от службы его высокопревосходительства.
Положив перед собой бумагу, поданную ему правителем канцелярии, фон Дезин надел очки, прокашлялся и начал:
- "Из Государственной адмиралтейств-коллегии уволенному от службы флота господину адмиралу и разных орденов кавалеру Федору Федоровичу Ушакову, который находился начальником в С.-Петербурге, флотских команд: от роду ему 62-й год, из российских дворян; крестьян за ним состоит мужска полу - 40 душ; в службе: 1761 - кадетом в Морском корпусе; 1763 гардемарином; 1764 - капралом; 1766 мая 1-го - мичманом; 1769 июля 30-го лейтенантом; 1775 - капитан-лейтенантом; 1781 генваря 1-го - капитаном второго ранга; 1784 генваря 1-го - капитаном первого ранга; 1787 мая 16-го - бригадирского ранга; 1789 апреля 14-го - контр-адмиралом; 1793 сентября 2-го - вице-адмиралом; 1799 марта 25-го - адмиралом; в походах был в Балтийском, Северном, Черном, Азовском, Атлантическом и Средиземном морях; кампаний регламентных сделал до офицерства - одну, офицером под командою шесть, сам командовал - сорок шесть..."
