Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.
29-я танковая дивизия выводилась в район сосредоточения под ударами авиации противника, при первом же воздушном налете подверглись бомбардировке казармы 59-го танкового полка и штаб дивизии. Исходные районы части заняли к 8:00 утра, в сторону границы к Августовскому каналу был выслан разведывательный батальон. После сосредоточения 29-й танковой дивизии в роще юго-западнее Гродно командир дивизии получил лично от генерала В.И. Кузнецова указание: «Противник с целью спровоцировать конфликт и втянуть Советский Союз в войну перебросил на отдельных участках государственной границы крупные диверсионно-подрывные банды и подверг бомбардировке наши некоторые города. Приказываю: 29-й танковой дивизии во взаимодействии с 4-м стрелковым корпусом ударом в направлении Сопоцкин — Калеты уничтожить противника; границу не переходить. Об исполнении донести». Характерная формулировка приказа — «с целью спровоцировать конфликт». Возможно, В.И. Кузнецов не хотел верить, что началась война. Силы, которыми противник пересек границу, были еще неизвестны и их скоропалительно назвали «бандами», хотя на самом деле границу уже пересекли регулярные части вермахта.
Спустя некоторое время, 29-я танковая дивизия получила уточненную задачу уже от командира 11 -го мехкорпуса, в которой требовалось «уничтожить наступающего противника и выйти на фронт Сопоц-кйн — Липск». Тогда же получил задачу и командир 33-й танковой дивизии полковник М.Ф. Панов: наступать в направлении Липск — Августов. Вводом механизированного соединения советским войскам удалось приостановить наступление противника и даже отбросить передовые части противника назад. В результате встречного сражения 29-я танковая дивизия с боями продвинулась до 7 км. В этих боях дивизия Студнева потеряла почти всю технику. Согласно донесениям штаба 9-й армии вермахта только 8-я пехотная дивизия подбила 22 июня под Гродно 80 танков. Вводом подвижного резерва В.И. Кузнецову удалось приостановить продвижение немецкой пехоты. В последующие дни в бой под Гродно был введен мощнейший 6-й мехкорпус и пехотные дивизии противника были вынуждены перейти к обороне. Катастрофа Западного фронта последовала в результате глубокого обхода 3-й танковой группы со стороны Вильнюса.
Брестская «мышеловка». На границе между СССР и Германией была точка, развитие событий в которой происходило по наихудшему из возможных сценариев — Брестская крепость. По стечению обстоятельств именно Брестская крепость стала символом июня 1941 г., хотя разыгравшаяся вокруг крепости драма вовсе не была типичной для приграничного сражения. Чаще всего соединения Красной Армии встречали противника в разреженном построении, на широком фронте. В Брестской крепости войска были скучены на небольшом пространстве. Что же представляла собой Брестская крепость в июне 1941 г.?
Внутренним ядром крепости была ее цитадель, расположенная на острове, омываемом с юго-запада Западным Бугом, а с юга и севера рукавами р. Мухавец. Кольцевой стеной цитадели являлась кирпичная двухэтажная казарма с 500 казематами для размещения войск. Под казематами находились складские помещения, а ниже — сеть подземных
Бомбы рвутся на советском аэродроме.
ходов. Именно эти кирпичные сооружения обычно ассоциируются с Брестской крепостью. Они были построены из особо прочного кирпича, способного противостоять даже тяжелым орудиям. Двое ворот в виде глубоких тоннелей соединяли цитадель с мостами через р. Мухавец, которые выходили на бастионы крепости. Третьи ворота выходили к мосту через основное русло Западного Буга. Кольцо бастионов с крепостными сооружениями, казармами и складами являлось внешним прикрытием цитадели. С внешней стороны этого кольца более чем на 6 км тянулся массивный земляной вал десятиметровой высоты, который являлся наружной стеной всей крепости. Земляной вал опоясывался рукавами Западного Буга и Мухавца, каналами и широкими рвами, заполненными водой. Система рукавов рек и каналов в кольце бастионов образовала три острова, на которых располагались Тереспольское, Волынское и Кобринское укрепления. В июне 1941 г. эти острова называли Пограничный, Госпитальный и Северный. Названия были достаточно условными, появившимися после 1939 г. Начальник штаба 4-й армии Л.М. Сандалов в своих мемуарах рассказал историю появления этих наименований: «Когда мы приехали в крепость, там размешались основные силы 6-й и 55-й стрелковых дивизий. Почти все помещения южного острова занимал окружной госпиталь, отчего этот остров стал называться Госпитальным. Помещения западного острова были переданы пограничникам, и остров получил название Пограничный». Немцы называли острова сообразно их географическому положению — Западный, Северный и Южный. В нескольких километрах от земляного вала крепости проходило кольцо фортов, западная часть которых была на территории оккупированной немцами Польши. Оставшаяся на советской территории часть фортов использовалась для размещения войск и складов. При разрезанной надвое системе обороны старой крепости форты значения уже не имели. Вместо них вдоль границы строились укрепления Брестского УРа.
Еще в августе 1940 г. Брестская крепость произвела на Л.М. Сандалова тягостное впечатление. Он вспоминал: «Кольцевая стена цитадели и наружный крепостной вал, опоясанный водными преградами, в случае войны создавали для размещавшихся там войск чрезвычайно опасное положение. Ведь на оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом. Остальной гарнизон должен был быстро покинуть крепость и занять подготовляемые позиции вдоль границы в полосе армии. Но пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. Чтобы вывести из крепости находившиеся там войска и учреждения, требовалось по меньшей мере три часа». После этих слов напрашивается короткое, но емкое определение — «мышеловка».
По плану прикрытия границы располагавшаяся в районе Бреста 4-я армия генерал-майора А.А. Ко-робкова должна была занять оборону силами 42, 6, 75 и 100-й стрелковых дивизий. Значительная часть 6-й и 42-й стрелковых дивизий находилась в мирное время в Брестской крепости. 100-я стрелковая дивизия вообще дислоцировалась под Минском. Ее предполагалось к третьему дню мобилизации перевезти к границе по железной дороге. То есть она должна была грузиться в эшелоны уже после объявления мобилизации. Расчет советского командования, очевидно, строился на том, что война начнется по сценарию Первой мировой. В этом случае было бы время на перевозку 100-й дивизии (в реальности принявшей бой под Минском) к Бресту. Точно такой же расчет обосновывал заложенное в плане прикрытия границы время на вывод на позиции на границе 42-й стрелковой дивизии — 30 часов.
У немецкого командования относительно Бреста и Брестской крепости были совсем другие планы. Уже в первый день войны 4-я армия и 2-я танковая группа должны были перейти в наступление главными силами. Непосредственно на Брест нацеливался XII армейский корпус в составе 31, 45 и 34-й пехотных дивизий. Корпус подчинялся 2-й танковой группе Гейнца Гудериана. К северу и к югу от города должны были наносить удар XXXXVII и XXIV моторизованные корпуса. Расчет немецкого командования был очевиден: город Брест и насыщенная войсками Брестская крепость были достаточно крепким орешком. Быстрый пропуск по проходящим мимо крепости дорогам танковых соединений был делом сомнительным. Поэтому захватывать крепость поручили пехоте, направив подвижные соединения в обход Бреста.
Импульс, прошедший от перебежчика Лискова до Москвы, отразился и в форме Директивы № 1 возвращался в округа. В 24:00 21 июня командир и начальник штаба 4-й армии, А.А. Коробков и Л.М. Сандалов, а несколько позднее и остальные офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные красные пакеты с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия. Эти пакеты хранились в штабе армии и не вручались командирам соединений, потому что не было еще утверждено округом решение командующего армией. Однако командиры соединений знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления.
Далее последовала задержка, ставшая роковой. Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войсками. Связь удалось восстановить только в 3:30. Порыв проводов связисты обнаружили в Запрудах и Жабинке. В соседней 10-й армии все было точно так же: в полночь были вызван в штаб командующий, ожидавший у аппарата ВЧ дальнейших распоряжений. Распоряжение от Д.Г. Павлова последовало в промежуток между 2:00 и 2:30, и было вовремя принято штабом 10-й армии. Командующий округом, становящегося Западным фронтом, приказывал поднимать части по «красному пакету», предупредив, что подробная шифровка последует позднее. Строго говоря, кремлевские метания с тем, в какой форме поднимать войска, были сглажены в процессе передачи Директивы № 1 в округа. Соединения фактически просто поднимались по тревоге и должны были действовать по планам прикрытия. Но в 4-й армии все пошло не так, как у ее соседей...
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
