Наполеон Бонапарт - Максимы и мысли узника Святой Елены
У королей нет недостатка в людях, которые находят случай возразить. Я никогда не допускал этого. Врач нужен для того, чтобы лечить лихорадку, а не писать на нее сатиру. У вас есть лекарства? Так дайте их; если нет, помолчите.
CCCCXLIIIНадобно следовать за фортуной со всеми ее капризами, поправляя ее, насколько это возможно.
CCCCXLIVДух независимости и национальности, который я пробудил в Италии, переживет революции сего века. Мне довелось свершить в этой стране более, нежели дому Медичи [179].
CCCCXLVВсякий человек делает ошибки, делают их и государи. О мертвых судят частию, пожалуй, справедливо, не то что о живых. При жизни Людовика XIV современники осудили войну за Испанское наследство, ныне же ему воздают должное; беспристрастный судия должен признать, что было бы подлостью с моей стороны не согласиться на отречение Карла IV от испанского престола [180].
CCCCXLVIЕсли хочешь сохранить за собою хоть какое-то превосходство, нужно менять военную тактику каждые десять лет.
CCCCXLVIIЛюди прошлого для меня отнюдь не предпочтительнее людей нынешних, но прежде пустой и никчемной болтовни было много меньше, нежели в теперешние времена.
CCCCXLVIIIНадобно, чтобы природа поставила гения таким образом, чтобы он мог сделать из этого должное употребление, но часто он не находит себе надлежащего места и, как засушенное семя, остается бесплоден.
CCCCXLIXМожно с избытком жаловать ленты куртизанам, но сие отнюдь не делает из оных людей.
CCCCLЭта французская Минерва порою весьма неповоротлива, и ее оружие прямо-таки изъедено ржавчиной. И немудрено, ведь ныне Европа ничем не обнаруживает себя, и кажется, что она просто отдыхает.
CCCCLIМесто военных действий — это шахматная доска генерала, именно его выбор обнаруживает способности или невежество военачальника.
CCCCLIIЯ присоединяюсь к Эпиктету, сказавшему: "Когда говорят о тебе плохо и это — правда, исправься, если же это — ложь, посмейся над этим". Я научен ничему не удивляться: остановившись на отдых, я не обращаю внимания на разных шавок, которые лают по дороге [181].
CCCCLIIIИстинный герой играет во время сражения шахматную партию независимо от ее исхода.
CCCCLIVВ деле предрассудки и страсти — вредны; единственная допустимая из последних — стремление к общему благу.
CCCCLVВ 1806 г., после Пресбургского мира, поведение пруссаков давало мне право вернуться во Францию через Берлин, но вместо этого я предпочел переговоры и теперь раскаиваюсь в этом [182].
CCCCLVIБольшинство наших академиков суть сочинители, коими восхищаются, но при этом зевают от скуки.
CCCCLVIIВ Европе оказывают мне честь уже тем, что все еще говорят обо мне. У делателей брошюр, должно быть, не хватает корма, вот они и пользуются моим именем, чтобы заполнять свои листки.
CCCCLVIIIЯ был уверен, что одержу победу под Парижем, если бы мне не отказали в командовании армией. Пруссаки наткнулись бы на мою шпагу при переходе через Сену. Я призываю в том к свидетельству военных.
CCCCLIXМоя финансовая система предусматривала уменьшение прямых налогов, кои ложатся тяжким бременем, и замену их косвенными, направленными только против роскоши и невоздержанности.
CCCCLXЯ никогда не говорил, что герцог Рагузский изменил мне, а лишь то, что его капитуляция при Эссоне просто смехотворна, а между тем оказалась гибельной для меня [183].
CCCCLXIНа следующий день после сражения при Иене прусские генералы просили у меня перемирия на три дня, чтобы, как они говорили, похоронить раненых, я же велел ответить им: "Думайте о живых и предоставьте нам заботу о мертвых; только ради этого отнюдь не надобно никакого перемирия".
CCCCLXIIМеня упрекали в несправедливости к адмиралу Трюге [184]. Этот моряк, как и Карно, был республиканцем, и ни тот ни другой не нуждались в моих милостях. Я не мог и не хотел отнять у них принадлежащую им славу.
CCCCLXIIIАнглийское правительство и представленный им тюремщик нашли верное средство сократить мое жизненное поприще. Мне нужно не просто жить, но действовать. Надобно, чтобы мое тело и мой дух следовали за изгибами судьбы, испытания которой послужат лишь к моей славе.
CCCCLXIVЯ отстраивал деревни, осушал болота, углублял порты, перестраивал города, заводил мануфактуры, соединил два моря каналом, строил дороги, сооружал памятники [185], а меня сравнивали с вождем гуннов Аттилой! [186] Справедливый приговор, нечего сказать!
CCCCLXVВоистину необычайной оказалась бы книга, в которой не нашлось бы места для вымысла.
CCCCLXVIОткупщики французского короля поступают весьма оригинально; не ограничивая ни расходов, ни роскоши, они непомерным образом взвинчивают налоги и каждый год, вместо того чтобы сказать: у меня такой-то доход и я могу расходовать столько-то, говорят: нам надобно столько-то, найдите источник для подобных расходов.
CCCCLXVIIПри моем правлении я изобретал новые, не бывшие ранее в ходу меры, таковы, например, премии, присуждавшиеся каждые десять лет [187]. Надобно же было достойно вознаградить усилия того, кто достиг совершенства в своем ремесле.
CCCCLXVIIIЯ мог дважды ниспровергнуть императорский трон Австрии [188], но вместо этого укреплял его основы. Надобно поставить сие в ряд допущенных мною ошибок, но на что, спрашивается, я мог употребить Австрию? Согласен, но в те времена я обладал достаточным могуществом, чтобы принимать на веру все ее торжественные заверения и клятвы.
CCCCLXIXПолагаю вероятным, что Австрия войдет однажды в соглашение о владениях с папской курией. Поелику я не назначаю срока, когда сие свершится, никто не сможет опровергнуть меня.
Здесь заканчивается рукопись, которую мы перевели, но отнюдь при этом и не льстили себя надеждою сохранить ее энергический слог вследствие самых свойств английского языка. Надеемся, однако ж, и читатель в том вполне убедится, что мы ни в чем не отступили от сказанного выше в предисловии английского издателя.
Примечания
1
Хатцфельд Франц Людвиг, князь фон (1756–1827) — курмайнцский тайный советник, генерал-лейтенант, на прусской службе с 1795 г. Когда в 1806 г, прусские войска оставили Берлин, бургомистр и государственный министр граф фон Шуленбург-Кенерт поручил X. руководство городским управлением. За несколько часов до вступления в город французов 24 октября 1806 г. X. послал королю донесение о французской армии, которое было перехвачено и доставлено Наполеону; X. был арестован 28 октября и заключен в тюрьму в ожидании военного суда. Супруга X. добилась аудиенции у Наполеона и пыталась убедить его в невиновности мужа. Наполеон дал княгине возможность убедиться в том, что перехваченное донесение действительно служило веским доказательством вины X., но разрешил ей сжечь этот документ и приказал освободить арестованного.
2
Имеется в виду одно из центральных событий войны между Францией и Испанией, когда Людовик XIV, давно вынашивавший планы присоединить к Франции Франш-Конте, послал в феврале 1668 г. в эту провинцию своих маршалов принца Конде и герцога Люксембургского, которые завоевали большую часть Франш-Конте, после чего сам король прибыл туда, дабы своим присутствием увенчать это присоединение.
3
24 октября 1806 г., когда в поражении Пруссии уже не было сомнений, Наполеон со свитой остановился близ прусской столицы в Потсдаме, в замке Сан-Суси. Император не скрывал своего волнения, он преклонялся перед гением великого короля. Наполеон посетил комнаты Фридриха Великого, подержал в руках его подзорную трубу, перелистал несколько книг с пометами короля и не удержался от соблазна завладеть шпагой, орденские ми лентами и портупеей Фридриха. "Для меня эти трофеи, — воскликнул он, — дороже всех сокровищ короля Вильгельма. Я пошлю их моим старым ганноверским солдатам, я передам их коменданту Дома Инвалидов, который сохранит их как свидетельства побед великой армии" (Castelot A. Napoleon. Paris, 1968. P. 134). 26 октября Наполеон посетил гарнизонную церковь Потсдама и могилу Фридриха Великого. Отделившись от сопровождавшей его свиты, он несколько минут провел в молчании у могилы короля.
4
В начале августа 1805 г. были закончены основные приготовления к высадке на Британские острова. Первые памятные медали о десанте в Англию уже были отчеканены. Водевильная труппа получила повеление приготовиться к переезду через Ла-Манш, чтобы дать в Лондоне представления из французского репертуара. Двадцать миллионов патронов ожидали в лагере, построенном в окрестностях Булони на берегах Ла-Манша, своего часа, когда их должны были распределить среди солдат так — называемой Английской армии Наполеона. Там же было собрано более 200 тысяч солдат. Наполеон ожидал лишь мгновения, когда его морские силы будут иметь численный перевес над английским флотом. Для высадки армии, по словам Наполеона, ему было достаточно трех дней: транспортных и других вспомогательных средств, построенных в Булони, у него было в достатке. Однако два важных обстоятельства помешали Наполеону осуществить это беспримерное в истории предприятие: из-за действий британского флота на Средиземноморье эскадра французских кораблей не смогла усилить французский флот в Ла-Манше, а вскоре и новая коалиция замаячила на горизонте, вынудив Наполеона отложить на неопределенное время высадку десанта в Англию и обратиться всей своей мощью против Австрии и России. В организации Булонского лагеря и разработке десантной операции большое участие принимал морской министр Эсташ Брюи (1759–1805), знания и распорядительность которого высоко ценил император.
