KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Константин Писаренко - Тайны дворцовых переворотов

Константин Писаренко - Тайны дворцовых переворотов

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Константин Писаренко, "Тайны дворцовых переворотов" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

А иначе зачем активизировался прусский посланник Мардефельд, предлагая царю выбрать невесту из принцесс династии Гогенцоллернов? Дипломат близок к герцогу Голштинскому. Неужели зять Екатерины вредит исподтишка?!

12 мая отец светлейшей княжны пообщался коротко с агентом Фридриха-Вильгельма I. Встреча была явно не из приятных, ибо затем Александр Данилович испытал потребность постоять «у тела Ея Императорского Величества», «ходить по палатам» взад-вперед, а под конец пойти к Елизавете Петровне и просидеть у нее целый час. И, похоже, именно по совету хитрой девушки друг царской семьи 13 мая устремился на Васильевский остров и два часа распоряжался подготовкой княжеского дворца к приему высоких гостей. 14 мая он привез государя с сестрой к себе с ночевкой на пробу. А вечером 16 мая по окончании церемонии погребения первой императрицы оба царственных подростка перебрались на жительство в меншиковские апартаменты. Цесаревна тоже получила приглашение поселиться во дворце Светлейшего, не преминула присоединиться к веселой компании и в третьем часу пополудни 16-го числа отобедала вместе с племянниками и домочадцами князя за общим столом.

Идиллия в усадьбе генералиссимуса – обеды и ужины в узком семейном кругу, прогулки по парку и набережной (по-весеннему солнечная и теплая погода благоприятствовала тому), беседы и забавы – продлилась два с половиной дня. 19 мая Елизавета покинула радушного хозяина. Жених заболел оспой, и ей, публично обещавшей никому, кроме Карла-Августа, не отдавать руки и сердца, пришлось вернуться на Адмиралтейский остров и сутки ухаживать за угасавшим принцем. 20 мая юноша скончался, и принцесса с сестрой и братом покойного уехала в Екатерингоф на двухнедельный карантин. А тем временем 25 мая во дворце на Васильевском (с 17 мая Преображенском) острове при множестве свидетелей Феофан Прокопович обручил Петра Алексеевича с Марией Александровной{35}.

Это не оговорка. У архиепископа Новгородского драгоценное кольцо взяла не Александра, а Мария Меншикова, хотя на протяжении трех месяцев отец думал обвенчать с царем младшую дочь. Но 21 мая после обеда царь искренне признался Амадею Рабутину, что совсем не желает жениться, а ледяная красота Александры вообще вызывает у него отвращение; старшая, Мария, ему тоже противна, однако ж «не так сильно». Австриец, естественно, предупредил Светлейшего о царских предпочтениях, и тот на ходу произвел рокировку. Во вторник 23 мая Андрей Иванович Остерман в Верховном Тайном Совете произнес имя Марии, испрашивая согласия правительства на брак Меншиковой с императором. Возражений никто не представил, екатерингофские «узники» в том числе, и в четверг мечта соратника Петра Великого отчасти сбылась.

Впрочем, нет. Одно возражение все-таки прозвучало. Узнав вечером 23 мая о выборе Петра II, Елизавета Петровна что-то придумывает, зовет Бассевича, беседует с ним и утром 24 числа посылает министра в Петербург с таким письмом на имя Меншикова:

«Светлейши[й] княсь.

Хотя б желала вас самаго видить и [о]бо всем переговорить, но, понеже, вам известно, случей меня до сего не допущает, чтоб могла вас видеть, того ради, можете быть известны чрез господина графа Басавича, о чем оной будет предл[а]гать. Изволте и быть вероятны, что оною мою камисию верно я выше означенному графу Басовичу поручила. На чем надеюся, что о Ваша Светлость сего не оставите, ибо во оном весьма благонадежна, понеже во всех моих делех от вас оставлене не была никогда. В чем и ныне без сумнения остаюсь. Елисавет. Майя в 24 день 1727 году».

К сожалению, триумфатор дверь парламентеру не отворил. Тот контактировал с группой риска. Не дай Бог, подцепил сам оспу и заразит императора! Пусть потерпит немного. Попытки голштинского министра пробиться к Данилычу вечером в среду или в четверг утром успехом не увенчались. А после трех часов пополудни 25 мая стучаться в ворота дворца было поздно. Так Александр Меншиков, не сознавая того, фактически подошел к краю пропасти. Ведь Елизавета Петровна неспроста приезжала к нему погостить. И происки Мардефельда – отнюдь не случайность. Дочь Петра Великого во избежание лобового столкновения с первым соратником батюшки постаралась в те майские дни аккуратно дискредитировать в глазах Петра Алексеевича Александру и Марию Меншиковых. А чтобы нащупать слабые места двух, бесспорно, красивых и слегка застенчивых (отсюда – обвинения в холодности) девушек, требовалось понаблюдать за ними в быту, то есть в привычной для них домашней обстановке. Как видим, за двое суток цесаревна в значительной степени преуспела в реализации отчаянной комбинации. Уже около полудня 18 мая Наталья Алексеевна по секрету шепнула Рабутину (с девяти тридцати до десяти часов пополуночи австриец поздравлял с восшествием на престол государя; затем посетил великую княжну) о «сильнейшей» неприязни, которую брат питает к собственной невесте. Причем ранее ни о чем подобном посол от детей не слышал. Да, не заболей епископ Любекский оспой, семнадцатилетняя тетушка обратила бы в свою веру племянника, и помолвка никогда бы не состоялась. Мальчик набрался бы храбрости для вежливого отказа князю{36}.

Однако человек предполагает, а Господь располагает! Вынужденная отлучка принцессы на левый берег Невы и провал миссии Бассевича позволили Меншикову совершить обряд обручения, и перед Елизаветой вновь замаячил тяжелый выбор: либо еще один шаг к власти, либо благополучие близкого тебе лица. Это больше всего угнетало цесаревну. Толстого она мало знала. А с Александром Даниловичем ее многое связывало. Девочка выросла подле него, часто заменявшего ребенку отца. Князь воспитывал, игрался с нею, баловал… Как же теперь поднять руку на дорогого и родного человека?! А с другой стороны, Елизавета – политик от Бога – наделена редким природным даром, способным обеспечить высокую эффективность управления государством. И неужели из-за жалости к Меншикову екатерингофская затворница должна зарыть в землю уникальный талант и зачахнуть от тоски?! Не напрасна и разумна ли такая жертва?! Но все же у красавицы не хватило духу переступить через старого друга семьи.

Мораль одолела честолюбие, и в итоге по возвращении в столицу дщерь Петрова впала в депрессию, которая выразилась в лихорадочном желании выйти замуж за кого угодно и тотчас умчаться куда-нибудь за границу. Бассевич подкинул идею сочетаться с Адольфом-Фридрихом – братом Карла-Августа. Цесаревна откликнулась на инициативу благосклонно, посулила тайному советнику пост гофмаршала, а гувернеру скончавшегося жениха, барону Бэру, – гофмейстера у себя при дворе. Потом, правда, «по некоторым уважительным причинам» (министры вроде бы возмутились назначением в управляющие иноземца, да к тому же беспокойного Бассевича) кандидатуру преемника епископа Любекского отклонили. Бассевич ушел назад к герцогу, а Бэр по выписанному 20 июня (1 июля) Иностранной коллегией паспорту выехал в Германию. Между тем возле Елизаветы закрутился новый сват – Мардефельд, которого, кстати, также взбудоражил Бассевич. Посланник расхваливал сына маркграфа Альберта Бранденбургского. А девице без разницы. Карл, так Карл. Она не против и разрешает прусскому дипломату договариваться об условиях брака с будущим свекром и российскими министрами. Герцог Голштинский намерение свояченицы «сродниться с могущественным домом» одобряет. Та же ведет замкнутый образ жизни в Летнем дворце, покидая убежище изредка и, как правило, в компании сестры (И и 14 июня Анна и Лиза навестили Меншикова; 12 и 17 июня князь сделал ответные визиты). Общество объясняет меланхолию жизнерадостной принцессы печалью по несчастному принцу Этинскому. Героиню светских сплетен такие толки вполне устраивают{37}.

Хандра у Елизаветы продлится до конца июня, после чего цесаревна, словно очнувшись от спячки, возобновит борьбу за российскую корону. Что повлияло на пересмотр прежней позиции и послужило основанием для объявления войны Светлейшему? Вопрос сложный. Скорее всего, отшельницу шокировал масштаб репрессий, которые князь обрушил на оппозицию, разоблаченную им в апреле не без помощи цесаревны. Из-за нее ни в чем не повинные люди терпели притеснения. Ей, следовательно, надлежало вмешаться, свалить беспощадного Голиафа, прекратить вакханалию ссылок и разжалований, а попутно расторгнуть ненавистную помолвку Петра и Марии.

* * *

Александр Данилович действительно перегнул палку. Толстым, Девиэром, Бутурлиным, Скорняковым-Писаревым, Нарышкиным, Ушаковым и Долгоруковым не ограничился. Екатерина закрыла судебное производство слишком рано. До того как он сумел распутать все нити заговора и добыть весомые улики на каждого (очевидно, Петр II не пожелал возобновлять допросы и пытки). В то же время процесс Девиэра наглядно продемонстрировал, насколько непопулярен баловень судьбы среди сотоварищей и подчиненных. Даже приятель Алексей Васильевич Макаров осмелился возроптать. Чего же тогда ожидать от прочих? Новых интриг и комплотов?! Тут хочешь не хочешь, а нужна серьезная профилактическая мера – выборочная чистка госаппарата, под которую попадут те, кто по должности близок к императору, – придворные, учителя, члены царской семьи, крупные сановники…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*