Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 1.
Один из столбцов Разрядного приказа содержит документы по этому поводу — акты пропитаны слезами.
Царь любил показать себя добрым помещиком. Особенно в тех случаях, когда доброта ему ничего не стоила.
Алексей Михайлович, государь всея Руси, досуг свой посвящал многим вещам. Он сочинил «Устав сокольничьего пути», любил редкостных животных, разводил необычайные растения. В сады подмосковного села Измайлова деревья и кустарники везли со всех концов света. С нетерпением ждал царь, когда из далекого Хорезма в Москву доставят саженцы тутовых деревьев.
Но в пути получилась задержка.
Сокольник Елисей Батогов привез деревья из Мурома во Владимир 6 апреля 1666 г. По симбирской подорожной ему нужно было дать с владимирского яма до Москвы 104 подводы. Да в тот же день приехал из Астрахани грузинский царевич Николай Давидович, Таймуразов внук. Его пристав Андрей Елагин потребовал лошадей для царевича, для его чиновных людей и «под обиход». Всего 94 подводы. Грузинскому царевичу поезд составили, и он отбыл в Москву.
Когда же Елисей Батогов стал спрашивать подводы под тутовые деревья, то ямской приказчик Степан Назарьев да староста Андрей Мешков сказали, что подвод на стане нет. Батогов немедленно отправился с жалобой к воеводе Андрею Воронцову-Вельяминову. Тот, как он сообщает в своей челобитной к царю, дал сокольнику «память о тех подводах на ям» и стрельцов. И велел «те подводы доправить тот час же». Но лошадей действительно не было — все ушли в разгоны. Елисей взял на яме только четыре подводы для себя и под свой скарб и, не простившись с воеводой, отправился в Москву. Тутовые деревья он бросил во Владимире на произвол судьбы.
В Москве Батогов, не мешкая, явился в Разрядный приказ и объявил, что «воевода Андрей Воронцов-Вельяминов с товарищи под то тутовое деревье подвод не дали. И то деревье застояло в Володимире не моею, холопа твоего, оплошкою и нерадением, а ево андреевым умыслом». Дальше он сказал, что владимирские ямщики все находятся в разъезде.
Доложили царю. Государь осерчал и велел послать во Владимир грамоту с выражением своего гнева.
И пока грамоту писали…
Принятие присяги (по рисунку А. Олеария)
9 апреля распорядился воевода отправить саженцы в Москву. Ямщики попросили отсрочки на один день. На другое утро Воронцов-Вельяминов приехал на стан со стрельцами и с пушкарями, чтобы с ямщиков «подводы править жестоким правежом». Был в старину такой способ взыскивать долги, штрафы, налоги. Ответчика били до тех пор, пока он не согласится погасить свою задолженность. Но оказалось, что брать подводы не с кого: все ямщики за ночь разбежались. Остались только приказчик, староста, два десятника и два гонщика. Воевода рассвирепел. Велел разыскать беглых ямщиков и вместе с женами и детьми посадить в тюрьму. Царю же он отправил пространную грамоту, сваливая всю вину за случившееся на Елисея Батогова: «Для своей бездельной корысти взял он, Елисей, с ямщиков посул (взятку) и им велел разбежаться».
Была на Руси такая должность — губной староста. Занимался он расследованием различных уголовных дел[16]: «воровства против государя», разбоев, грабежей и прочих преступлений. Задержка доставки тутового дерева была расценена как «воровство». Поэтому 13 апреля из Москвы к владимирским губным старостам Федору Беречинскому и Михаилу Трескину примчался гонец. Из Разряда писали, чтобы они разобрались в этом деле, с воеводы взяли 100 руб. штрафа, а саженцы немедленно отправили в столицу на подводах посадских жителей.
И губные старосты «подводы правили смертным правежом».
Многие посадские вынуждены были за бесценок продать свое имущество, чтобы заплатить по 5 руб. за подводу. Кроме того, «большою ценою» купили они 104 телеги и столько же дуг.
Чем же кончилась эта история?
Саженцы тутовых деревьев привезли в Измайловский сад. С воеводы Воронцова-Вельяминова взяли 100 руб. пени. Деньги эти были достаточно большими — весь владимирский посад платил налог на ямскую гоньбу 104 руб. в год. Ямщики, как выяснилось, никуда не разбегались, так что наказывать их было не за что. Деньги, взятые у посадских людей на перевозку деревьев, зачли в ямские деньги на несколько лет вперед. А телеги и дуги им вернули [52]. Правда, у многих владимирцев после этого происшествия остались рубцы на коже после усердного правежа, но это уже не в счет.
Доставалось ямщикам и от царских гонцов. В делах Разрядного приказа встречаются челобитные от ямских старост о побоях, незаконном взятии лошадей и других притеснениях. Характерна в этом отношении жалоба приказчика Серпуховского яма Анисима Голованова: «А твои, великого государя, гонцы ямщиков бьют и ругают несщадно. А в нынешнем 160 (1652) году июля в 3 день ехал с Тулы стрелец Ефрем Сорокин с твоими государевыми грамотами. И я, холоп, ваш, дал по твоему, великого государя, указу лошадей тотчас не мешкав безо всякого задержания. А он, Ефрем, бил меня, холопа вашего, дубьем несщадно и ругал… И я, холоп ваш, от тех ефремовых побоев три дни лежал безо всякого движения и службы твоей, великого государя, не правил» [53].
Разрядный приказ дал указание серпуховскому воеводе навести порядок на стане. Там все время должен находиться пристав и следить, чтобы проезжающие «гонцы никакой обиды ямщикам не чинили». А если кто из посланных будет бесчинствовать и брать лошадей сверх указанных в подорожной, то об этом доносить в Разряд. И тогда царь будет решать, как поступить с нарушителями правил скорой гоньбы.
Ямские деньги
Среди налогов, которыми облагалось население России, были специальные сборы для обеспечения особых потребностей государства — ямские деньги. Они собирались на содержание скорой гоньбы, для провоза послов, гонцов, должностных и ратных людей. Начиная с 60-х годов XVII в. часть этого налога расходовалась на устройство почтовых станций и оплату труда почтарей.
До середины XVI в. сбором ямского налога занимались сотрудники Ямского приказа. Затем система несколько изменилась — в некоторых областях обложение собирали также и воеводы. С начала 30-х годов XVII в. и до дня отмены ямских денег в 1718 г. взимание налога повсеместно проводили воеводы под надзором ямских сборщиков.
Строго говоря, ямские сборщики сами ничего не собирали. Они следили за правильностью взимания денег, принимали от воевод собранный налог и доставляли его в Москву. Всю ответственность несли воеводы. Об этом недвусмысленно говорилось в указе 1688 г.: «…которые воеводы в городах денежных доходов на указные сроки не соберут и к Москве сполна не пришлют, те ямские деньги велено править на них, воеводах» [54].
Несмотря на присутствие ямских сборщиков, воеводы злоупотребляли оказанным доверием и на них постоянно жаловались. Чаще всего в челобитных просили, чтобы ямские деньги разрешено было отправлять прямо в Ямской приказ, как это было в XVI в. Игумен ярославского Спасского монастыря бил челом царю Алексею Михайловичу: «…и крестьяном от воевод и приказных людей чинятся продажи и убытки великие, и нам бы их пожаловать велеть бы им с монастырских вотчин ямские деньги платить на Москве в Ямском приказе». Тягостно было и то, что к сбору денег «выбирают их же крестьян и от того де крестьяном их чинятся убытки великие» [55].
Наглядную картину злоупотреблений на местах дает дело о сборе подьячим Новгородского приказа Яковом Даниловым в Кевроле и Мезени государевых доходов и недоимок в 1689 г. Подьячий приставил к правежу трех своих помощников, и они били крестьян «безмерным правежом на смерть», сбивая с ног, в голову и по плечам.
Бывали случаи, что при одном только известии о приезде сборщика ямских денег разбегались целые деревни. Такого страху нагоняли на жителей ямские сборщики своими притеснениями. Они не обращали внимания ни на род, ни на звание. Лиц мирских и духовных мели одной метлой.
В этом отношении интересно письмо монастырского служки старца Варламиша игумену Арсению в Переславль-Рязанский[17]. Дело было в 1676 г.: «От воевод из Переславели и из Зарайска стрельцы и пушкари приезжают в деревенишку ради ямские денги и роззаряют крестьянишек, з бердыши и с топорки гоняют и убытки чинят многие. И крестьяне меня старца вызывали для ради нужи своей… И я для их нужды выезжал, и переславские стрельцы за мною, старцем, гоняли з бердыши. Насилу ушел, кабы не люди добрыя» [56]. Не было случая, чтобы люди, взимавшие налог, обошли себя. Всегда воеводы и приказные начинали с того, что производили сборы в свою пользу. Правительству такая практика была хорошо известна. Поэтому население специально оповещали о том, что, кроме ямских денег, ничего платить не следует, тем более поборов и посулов сборщикам. Но мздоимства не прекращались.
