Игорь Бестужев-Лада - Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше
Легион делился на манипулы (батальоны) по две центурии (сотни) в каждой. Перебрасывая подвижные манипулы на главное направление удара, римляне легко достигали численного перевеса, необходимого для прорыва, и добивались победы.
Изменилось и вооружение. Щит стал огромным и надежно защищал от стрел. А копье (пилум) стало коротким и тяжелым. Его бросали в противника за три-четыре метра до него. Попадал пилум в незащищенное место — противник выбывал из строя, попадал в щит — щит опускался к земле, и противник становился незащищенным. Оставалось добить его коротким мечом — фехтовальная подготовка у легионера отличная. А справа и слева — надежные товарищи, готовые помочь, ежели что. И со временем римская армия стала непобедимой.
Один легион был способен обратить в бегство многократно превосходившие его по численности отряды варваров. Чувство Человеческого Достоинства не позволяло бежать с поля боя при самом невыгодном соотношении сил. Легионеры боялись позора сильнее, чем децимации — казни после боя каждого десятого из той центурии, которая бежала под напором врага.
В отличие от греков, римляне изначально были сухопутным народом, и им было неуютно в морском бою. Но и тут нашелся выход. Были изобретены так называемые вороны — абордажные мостики с острым крюком. Увернувшись от таранного удара, римская галера становилась борт о борт с противником, на палубу вражеского корабля перекидывался мостик, и легионеры устремлялись по нему в атаку. А дальше все шло, как на «твердой» земле.
А дальше Рим стал напоминать Московскую Русь времен Ивана Калиты. Где силой, где хитростью, где подлостью римляне подчинили себе один за другим все этрусские города, а за ними последовали города и других племен. Где не получалось подчинение — предлагался выгодный «союз» (оборачивавшийся наделе тем же подчинением). Римлянам повезло: греческие города на востоке Сицилии и в Южной Италии ввязались в длительную войну с Карфагеном. И это время было использовано Римом на все сто процентов.
Но всякому везению приходит конец. Греческие города в Южной Италии решили наконец обратиться против гораздо более грозного для них врага, чем Карфаген. Они призвали на помощь выдающегося греческого полководца — царя Эпира — небольшого царства на северо-западе Греции. В 280 году до н. э. он высадился в Италии и в первом же сражении разбил римлян. Но, как мы уже знаем, римлян можно было разбить и раз, и два, но ни разу — победить. Второе сражение в 279 году тоже закончилось победой царя Эпира. Той самой, после которой он произнес свои знаменитые слова: «Еще одна такая победа, и я останусь без войска» (военное искусство римлян росло, а потери их врага — не восполнялись). На несколько лет царь Эпира отвлекся войной с карфагенянами в Сицилии. А когда в 275 году вернулся в Италию и дал римлянам третье сражение — был разбит и вскоре погиб.
Теперь вся Италия до реки Рубикон, за которой простирались земли галлов, была под Римом.
Настала очередь Карфагена.
Римляне потратили на уничтожение Карфагена более столетия (если точнее — 118 лет, с перерывами). Они провели с этой целью три так называемые Пунические войны — римляне называли карфагенян пунами — в 264–241, 218–201 и 149–146 годах до н. э.
Первая война началась из-за того, кому владеть Сицилией. С помощью греческих инструкторов римляне создали огромный флот (120 галер!) и, успешно используя «ворон», одержали ряд побед. Воодушевленные этими успехами, римляне высадились в Африке и двинулись на Карфаген. Однако карфагеняне привлекли греческих наемников и их руками разгромили римлян. К тому же сильный шторм разметал римский флот. Казалось, все кончено. Но не с теми связались! Римляне построили новый флот, и все началось сначала. Более двадцати лет шла война «на измор». Наконец, в 241 году под Карфагеном вспыхнуло крупное восстание рабов (о нем можно прочесть в лирическом романе Г. Флобера «Саламбо»), и пуны запросили мира. Карфаген потерял Сицилию. А римляне под шумок прихватили еще и Сардинию с Корсикой. Взамен они дали согласие на захват карфагенянами Иберии. Но захватчики надолго застряли в этом диком тогда краю.
В этот момент для карфагенян начался период длительного везения. У них появился полководец, не уступавший талантом македонскому. Он предложил поразить врага (римлян) в его собственной берлоге (Риме). В 218 году до н. э. огромная карфагенская армия (80 тысяч пехотинцев, 12 тысяч всадников, 37 боевых слонов, игравших роль тогдашних танков) прошла восточным берегом будущей Испании и южным берегом Франции, переправилась в Италию через снежные кручи Альп. Потери карфагенян были огромны: до Италии добрались всего двадцать тысяч пехотинцев и шесть тысяч конников, почти все боевые слоны погибли. Казалось, авантюрная затея провалилась (она и закончилась провалом — только через много лет). Но на сцену вновь дважды выступила Ирония Истории, и Рим дважды оказался на краю гибели, прежде чем авантюра пришла к закономерному гибельному концу.
Сначала карфагеняне дважды разбили римлян, а затем, обойдя с тыла их лагерь у Тразименского озера, уничтожили римскую армию почти целиком. Рим собрал новую армию: восемьдесят тысяч пехотинцев и шесть тысяч всадников. Карфагеняне тоже получили подкрепление, но оставались вдвое слабее противника: сорок тысяч пехотинцев и четырнадцать тысяч всадников. Этот недостаток был с лихвой возмещен военным талантом их полководца. Под городком Канны карфагеняне поставили в центр своего боевого порядка союзников — иберов и галлов. Римляне начали теснить их, углубились в боевые порядки врага и… оказались в ловушке: на них со всех сторон обрушились карфагенские воины. Это была не битва, а бойня: в считанные минуты толпу деморализованных римлян перерезали, как баранов. Битва при Каннах вошла в военную историю как образец военного искусства.
После этого карфагеняне вроде бы сделались хозяевами всей Италии и даже подступили к стенам Рима. Но они воевали далеко от своих баз, а римляне — у себя дома. Почти пятнадцать лет продолжались безнадежные для карфагенян военные действия. В 202 году их предали союзники, они потерпели поражение и вынуждены были заключить мир, по которому Карфаген терял все свои заморские колонии, выплачивал огромную контрибуцию, передавал Риму своих боевых слонов и военный флот и вообще становился зависимым от него.
Теперь Карфаген был обречен, и его уничтожение становилось только вопросом времени. Один из римских сенаторов вошел в историю тем, что каждое свое выступление в сенате (о чем бы он ни говорил) заканчивал фразой: «А Карфаген должен быть разрушен».
Повод для третьей войны нашелся лишь через полстолетия. На сей раз у карфагенян не было никаких шансов на победу, и они выразили готовность сдаться на милость победителя. Римляне потребовали сдать оружие. Карфагеняне выполнили требование. Тогда римляне потребовали, чтобы карфагеняне оставили город, который будет разрушен. Это означало рабство. И тогда пуны совершили акт отчаяния. В срочном порядке они выковали новое оружие, и началась более чем двухлетняя героическая оборона Карфагена. Город пришлось брать квартал за кварталом, дом за домом. Наконец его разрушили весь, сожгли и плугом провели борозды в знак того, что это место предано проклятию. В таком виде оно и дожило до наших дней и служит объектом посещения для туристов, приезжающих в Тунис.
Задолго до того, как пал Карфаген, было покончено с Грецией. Собственно, самих греков и не требовалось покорять. Они уже были покорены македонцами и по части социальной апатии (политического безразличия) вполне могли бы соперничать с россиянами начала XXI века. Требовалось сменить македонскую гегемонию римской — только и всего. Что и было сделано тремя походами в Македонию (205, 197, 168 годы до н. э.).
Кстати, во время одного из этих походов пострадало современное человечество. Чтобы возглавить армию, требовался подходящий консул. Консулов, как уже говорилось, переизбирали ежегодно, с Нового года. Новый год начинался у римлян, как и у многих нормальных людей того времени, с марта, что было связано с весенним солнцестоянием. Но на дворе стоял январь, отсрочка до марта грозила осложнениями, и римский сенат, ничтоже сумняшеся, волевым порядком перенес Новый год с марта на январь. К солнечному календарю это не имеет никакого отношения. Типичное политическое жульничество. Но консулы были избраны, поход состоялся, а мы сегодня вынуждены встречать Новый год в ничем не примечательный день среди зимы.
Таким образом, за какую-то сотню с небольшим лет (если начинать с подчинения Риму всей Италии) в Средиземноморье вместо заурядного полиса, каких в Италии были десятки, появилась держава, простиравшаяся от Иберии до Малой Азии и претендовавшая на мировое (в тогдашних масштабах) господство.
