Анна Баринова - Приключения профессионального кладоискателя
– Теперь взгляни на это! – не скрывая гордости, один выложил из-за пазухи клинок в полусгнивших ножнах, но изготовленный изящно и с лезвием, полностью исписанным рунами.
Другой бросил раздраженно:
– Конечно, первая стóящая находка за всю экспедицию – и он сразу же хватает и требует как свою долю!
– Но я же отказываюсь ото всего остального! – возразил первый. – Возьму только этот клинок.
Честно скажу, мне клинок сразу не понравился. А теперь еще раздор между ребятами вспыхнул из-за него. Осматривая драгоценное оружие, я отметил поразительную для лезвия, столько времени проведшего в земле среди разложения, остроту. В какой-то момент показалось, что оно само норовит впиться в ладонь… Клинок был ужасающе холодным! Понятно: металл, извлеченный из земли… Но этот холод – я мог поклясться! – был особенным: не холод небытия, а скорее холод Зла. Впрочем, надо было мирить ребят, и я отмахнулся от неприязненных мыслей:
– Странная вещица… Да еще эти руны – кто знает, что в них зашифровано. Лучше всего поскорее сдать клинок, получить деньги и – забыть всю эту историю! Вообще все эти могильные находки – неприятное дело…
Но парень, казалось, влюбился в клинок. Он просил, требовал и угрожал. Наконец второй сдался и признал его владельцем находки. Наутро мне надо было уезжать. Мы обменялись телефонами, договорились непременно вместе выбраться в следующую экспедицию. На прощание я еще раз напомнил ребятам, чтобы обязательно совершили перезахоронение по всем правилам и сообщили местной администрации. К несчастью, они об этом позабыли – так же, как и о нашей договоренности копать вместе.
Уже через месяц владелец клинка отправился в одиночную экспедицию, нарушил все мыслимые и немыслимые правила копателя, а для одиночки – четкое им следование напрямую обеспечивает возможность выжить – выпивал, забыв об осторожности, слишком открыто жил и перемещался по окрестностям, вдобавок еще разговорившись с местными, бахвалился находками. И вот однажды стал разжигать костер, не проверив предварительно место: под кострищем оказался заряд… Если это и убийство, то – недоказуемое: взрыв искажает картину места преступления, да и вообще – мало ли кто по лесу ходит, и все – при оружии, к тому же немало невзорвавшихся боеприпасов хранит в себе земля!
Надо сказать, что законы наследования находок у кладоискателей исполняются, пожалуй, строже, чем в обычной жизни. Поэтому клинок перешел ко второму – тем более что я и не горел желанием его заиметь.
И тут же парень запил – совершенно беспричинно, как виделось со стороны. Однажды поздней ночью позвонил мне и долго в каком-то полубреду жаловался: дескать, каждую ночь является ему грозный седовласый старец и требует: «Верни то, что мне принадлежит!»
Признаюсь, я растерялся. Посоветовал ему поскорее продать проклятый клинок и обратиться к психиатру. Но он, как видно, уже подвинулся умом – самую мысль о возможности расстаться с оружием врага не мог принять! Через пару недель я узнал, что он пьяным выпал с собственного балкона. Может, вышел покурить, и голова закружилась – случайно упал, может, призрак надоумил его свести счеты с жизнью… Но теперь уже по праву наследования клинок достался мне. Я держал в руках оружие врага – и липкая паутина ужаса постепенно сковывала волю. Я не знал, что с ним делать, и просто принес домой. В течение недели, после того как он очутился у меня дома, у нас умерли все домашние животные – не одно, не два, а все! Тогда я отнес клинок с тайной надеждой на покупателей в один из торговых комплексов Москвы, в котором занимаюсь продажей военного антиквариата. Почему-то коллекционеры даже не замечали клинок, хотя лежал он на самом видном месте – во всяком случае за месяц никто им даже не поинтересовался. Одновременно жена моя попала в больницу. Да и мне становилось все хуже: то есть никаких определенных признаков того или иного заболевания, а просто день ото дня слабею, теряю волю и интерес к жизни.
Наконец, во время съемок репортажа об экспедиции, которая обнаружила останки немецкого офицера, как раз, когда я рассказывал историю клинка, мне становится так плохо… Немеющими губами произношу: «Один накрылся, второй накрылся, по-видимому, я – следующий… Ребят, остановите съемку – я сейчас упаду!» Но они воодушевились и продолжали усиленно снимать, рассчитывая, видимо, на колоссальный успех телерепортажа, если последний, соприкоснувшийся с клинком человек погибнет прямо в прямом эфире.
В общем, кое-как продержавшись до конца эфирного времени, я попросил телевизионщиков довезти меня до дома. Померил температуру – почти сорок два! Но вместо больницы, собрав последние силы, отвез клинок на свою вторую работу – одной процветающей очень известной фирме. Буквально на следующий же день два соучредителя начинают ссориться – да не просто так, а изничтожают друг друга, и вскоре фирма закрывается. Снова беру проклятый клинок и зарываю его около магазина под большим раскидистым деревом. Думаю, уф-ф! избавился! И впрямь жизнь налаживается. Да только весной это роскошное дерево не распускается – голым стоит, без единого листочка!..
Мы с женой подумали и решили, что избавление от оружия врага через убийство живого – большой грех, поэтому я не побоялся выкопать клинок и тут, видимо, Господь сжалился: один из случайных знакомых стал у меня его выпрашивать. Пришлось подарить. Однако парень был не промах и, как я понял, прочувствовав на себе силы Зла, таящиеся в клинке, скоро от него избавился, подарив приятелю. Передача оружия врага продолжалась без конца. Последнее, что я о нем слышал: клинок был подарен одному из небольших областных музеев, который немедленно вскоре после этого сгорел…
Последний жилец
Вот непременно-то надо вам жутей! А ну как расскажу?! Спорим – охота к поискам на чердаках надолго у иных отпадет? А некоторые станут и развалины стороной обходить… Это, как вы догадались, присказка.
Ну кто в истории и краеведении силен, тот, конечно, знает, что у Сталина было две излюбленные дачи: ближняя – в Кунцево и дальняя – возле села Семеновского. Дачка эта расположилась живописно на месте графского парка бывшей усадьбы Орловых, называемой «Отрада». Зовут ее жители Семеновского еще и бериевской. И вовсе не потому, что одно время – куда Вождь, туда и Пенснастый. А из-за того, что не простая это была Дача, а еще и – своего рода база КГБ. Одна из самых мрачных легенд гласит, что туда постоянно приезжал Берия, и даже первая школа ГПУ была на территории имения, да и много чего еще – до сих пор не рассекреченного.
За справедливость народной легенды свидетельствует самый вид объекта: Дача – глухая, можно пройти в десяти метрах около ее забора и не увидеть. Забор этот – прямо среди леса. Высотою метра четыре уж точно, плюс еще колючая проволока по верху. В сталинские времена через каждые пятьдесят метров дежурил автоматчик с овчаркой. Территория отдыха Вождя – это громадная площадь причудливого графского парка: темные высокие аллеи, величественные купы деревьев, гроты, озера. А в самом имении находилась воинская часть – большое подразделение КГБ – для охраны. Рядом же стояли два барака, в которых обитал со своими семьями персонал. После строжайших многомесячных проверок со всей России туда собирались надежные во всех отношениях люди.
И это маленькое государство в государстве жило своей таинственной жизнью за колючей проволокой и считалось особо охраняемым объектом. Были там свои магазины, своя школа, свой лазарет – для того чтобы контакт с местными у персонала и охраны максимально ограничить. Вам, конечно, интересно, откуда я все это так доподлинно знаю? А дед там служил – почти что с момента образования, годов этак с начала тридцатых, и практически до самой своей смерти. Сначала был военнослужащим, затем, после окончания воинской службы, – переведен техническим специалистом. Да и вообще у меня немало там знакомых среди местных, поскольку село Семеновское – это моя родина. Я с детства наслушался жутей про Дачу. Пересказывали их шепотом, озираясь, – слишком уж весомая «награда» могла ожидать распространителя слухов: этак лет десять бесплатной службы Отечеству с кайлом или пилой в руках на самых дальних и трудных рубежах! Но как и не обсудить, когда и до сих пор оплакивают некоторые семьи исчезнувших жен, дочерей, сестер? Просто выходили из дому молодые красивые женщины и – не возвращались, как в воду канули. Искали, конечно, силами односельчан, потому что в милицию обращаться боялись, прочесывали округу, а потом – каждая семья оставалась наедине со своим горем. Кто-то и жаловаться пытался. Какие-то жалобы прозвучали втуне, некоторые жалобщики таинственным образом исчезли – видимо, так же, как и девушки.
И вот минули страшные времена. В середине 80-х воинскую часть, которая занималась охраной, расформировали, вывели. Имение постепенно приходило в упадок. Впрочем, его реставрировали: покрыли крыши медью – через неделю медь раскрали! Дача содержится в относительном порядке, но теперь ее охраняет минимальное число людей. Бывшая обслуга получила квартиры в разросшемся поселке. А те два барака двухэтажные, которые, по слухам, строили пленные немцы, оставили пенсионерам из бывших обслуги и охранников – век доживать. Повымерли старики, дети разлетелись, и в конце концов бараки запустели: в одном еще какая-то жизнь теплится, а второй давно уж стоит заброшенным. Пустые квартиры хозяйственно закрыли.
