Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923
Бьюкенен счел целесообразным пойти на уступки. 22 ноября представитель посла Великобритании явился к Троцкому в наркомат «для урегулирования вопроса об освобождении… Чичерина, Петрова и др. и об отмене запрещения выезда великобританским гражданам из России». В официальном сообщении об этом визите указывалось, что предполагается урегулирование этого вопроса в самом скором времени» [196] . Фактически же такого рода сообщение означало, что вопрос об освобождении Чичерина уже урегулирован.
И действительно, через несколько дней в прессе было опубликовано интервью британского посла, в котором тот «выразил любовь к России». Троцкий прореагировал немедленно: эти чувства доставили ему большую радость, но он предпочел бы дела словам [197] . Дела тоже последовали – в прессе появилось «официальное извещение» «К освобождению тов. Чичерина и др.» [198] . В нем говорилось, что Бьюкенен довел до сведения российской стороны готовность «заново пересмотреть вопрос относительно задержания вышеозначенных лиц с целью их водворения на родину». В ответ на это Троцкий распорядился о «свободном пропуске великобританских граждан из России с соблюдением тех общих гарантий, которые требуются сейчас от всех граждан союзных и нейтральных стран». Задержанные англичане смогли, таким образом, покинуть Россию [199] . Договорено было также о пропуске дипломатических курьеров в Великобританию и из нее. 3 января освобожденный Чичерин покинул Лондон, через несколько дней прибыл в Петроград и тотчас же был назначен заместителем наркома иностранных дел, став, по существу, в наркомате главной опорой Троцкого, занятого массой всего остального [200] .
Вслед за этим Троцкий внезапно предложил назначить советского представителя в Лондон, причем Бьюкенен занял в этом вопросе неопределенную, скорее позитивно-выжидательную позицию и запросил инструкции у своего МИДа, которые так и не получил. Он записал в дневник: «Нам очень трудно согласиться на это, но вместе с тем, если мы откажем ему в этом, он может отплатить нам тем же, лишив союзные посольства их дипломатического иммунитета. Я уже указал Министерству иностранных дел, что нам придется сделать выбор между согласием с большевиками и полнейшим с ними разрывом» [201] .
Несравненно менее удачной находкой для наркомата был М.М. Литвинов, которого Троцкий в январе 1918 г. назначил полпредом РСФСР в Великобритании. Правда, эта дипломатическая миссия была фиктивной. В Лондоне Литвинова не признавали. Здесь продолжало функционировать старое русское посольство во главе с В.Д. Набоковым, отцом будущего выдающегося писателя Владимира Набокова. В свою очередь Троцкий, отстранивший В.Д. Набокова от дел, не признавал старое русское посольство и его посла. Осенью 1918 г. Литвинова в Англии арестовали, а затем обменяли на арестованного в России заложника – британского дипломата Роберта Брюса Локкарта, генерального консула посольства Великобритании, обвиненного советским правительством в шпионаже. Включенный в состав коллегии Наркоминдела, Литвинов ездил с различными миссиями в зарубежные страны, занимаясь не столько дипломатической деятельностью, сколько установлением нелегальных связей с компартиями и передавая им указания Москвы. Так Литвинов сразу же включился в тот лицемерный и двойственный замкнутый круг советской внешней политики, когда, с одной стороны, проводился курс на поддержание нормальных отношений с правительствами зарубежных стран, а с другой – предпринимались все возможные усилия для их свержения [202] .
Тем временем Троцкий привлекал в свое ведомство все новых и новых сотрудников, которым доверял. К январю 1918 г. штат наркомата составлял уже около 200 человек. Были образованы отделы сношений со странами Запада, Востока, экономический и правовой отделы, отдел виз, отдел военнопленных, отдел денежных ссуд и переводов (для помощи российским гражданам в возвращении на родину), отдел печати (вначале он назывался информационным бюро), хозяйственный отдел, а затем и отдел дипломатических курьеров [203] . Возникало, таким образом, разветвленное дипломатическое ведомство.
Штат дипкурьеров Троцкий начал формировать уже в первый месяц большевистской власти. Правда, сразу же возникли серьезные трудности с возможностью их отправки за рубеж. На заседании Совнаркома 20 ноября 1917 г. Троцкий поднял этот вопрос в связи с отказом британского посла визировать дипломатические паспорта курьерам – им было предложено выезжать на общих основаниях. В связи с этим было постановлено: «Отказывать в этом случае визировать паспорта английских дипломатических курьеров» [204] .
По согласованию с Лениным Троцкий попытался взять под свой полный контроль всю информацию, которая шла из России за рубеж. 1 февраля 1918 г. они дали совместное указание Петроградскому телеграфному агентству, что «ни одна депеша за границу, касающаяся внешней политики России, не должна быть разрешена без контроля Комиссариата ин[остранных] дел (Троцкого или Чичерина)» и что копии всех таких депеш должны доставляться Троцкому и Ленину [205] . Сам нарком по своей воле и по просьбе иностранных дипломатов время от времени принимал зарубежных представителей, в большинстве случаев производя на них благоприятное личное впечатление.
Первым из посетивших Троцкого иностранных официальных лиц был, по-видимому, начальник американской военной миссии и военный атташе посольства США генерал Уильям Джэдсон. Он побывал у Троцкого в Смольном 18 ноября 1917 г. Беседа в целом носила взаимно толерантный характер. Генерал предупредил, что он еще не имеет возможности официально говорить от имени правительства США, так как признание советской власти еще не произошло, однако он явился с той целью, чтобы завязать отношения и рассеять возможные недоразумения. Троцкий разъяснил генералу политику правительства Ленина «в деле борьбы за общий мир» и потребовал полной гласности на переговорах. Джэдсон в свою очередь указал, что «время протестов и угроз по адресу Советской власти прошло, если вообще это время существовало», но усомнился, что союзники примут участие в намечавшихся переговорах о мире в Германией, хотя он и предпочел бы, чтобы эти переговоры проводились не на сепаратной, а на коллективной основе [206] .
Беседу с Джэдсоном Троцкий комментировал в воспоминаниях словами: «Но известно, что одна ласточка, даже в чине генерала, не делает весны» [207] . Он имел в виду, что вскоре именно по инициативе правительств государств Антанты отношения Советской России с зарубежными странами резко ухудшились, а сами европейские страны и США начали активную, хотя и ограниченную, помощь врагам Советов в ходе Гражданской войны. Нельзя забывать, однако, что именно правительство Ленина и лично Троцкий были главными инициаторами резкого ухудшения отношений со странами Антанты, вначале обращаясь к народам этих стран через головы их правительств с призывами начать революцию, а затем заключив сепаратный мир с Центральными державами.
Такое ухудшение отношений проявилось уже в декабре 1917 г. 5 декабря состоялось свидание Троцкого с французским послом Жозефом Нулансом [208] . Троцкий потребовал прекращения офицерами французской военной миссии, находившимися на Украине, поддержки созданного здесь национального государственного органа – Центральной рады. Нуланс парировал, заявив, что французские офицеры не желают вмешиваться во внутреннюю борьбу между Россией и Украиной, дав этим понять, что он считает Украину независимым государством, а не частью России [209] . Вскоре состоялось «отнюдь не дружественное объяснение» с начальником французской военной миссии генералом Анри-Альбером Нисселем, которому Троцкий совершенно не в духе дипломатического протокола весьма невежливо предложил покинуть Смольный. Затем с французами произошел конфликт в связи с тем, что их информационное бюро стало публиковать данные, неугодные большевистской власти. Троцкий потребовал закрытия этого бюро, что и было сделано [210] .
В положении атакующей стороны советское правительство в первые революционные месяцы оказывалось далеко не всегда. В январе 1918 года войска Румынии заняли входившую до этого в состав Российской империи Бессарабию, которая была сначала объявлена румынами независимой республикой во главе со Сфатул-Церием (Народным советом), а в конце 1918 г. стала провинцией Румынского королевства. В ответ в Петрограде по указанию Троцкого был арестован посол Румынии К. Диаманди и наложен арест на золотой фонд Румынии, хранившийся в Государственном банке России. Диаманди вскоре освободили и выдворили из страны. Золотой фонд Румынии советское правительство обещало отдать в обмен на возвращение Бессарабии, оккупацию которой СССР не признавал никогда. Однако и после того, как Красная армия оккупировала Бессарабию и вернула ее в СССР, румынский золотой запас отдан не был. Он был конфискован советским правительством как плата за временную оккупацию и эксплуатацию Румынией Бессарабии.
