А. Боханов - История России. XX век
Через три с половиной года первоочередные требования либералов получили свое законодательное оформление почти в том виде, как это им представлялось в 1902 г . Казалось бы, что открывались реальные возможности для конструктивного сотрудничества общественности с властью. Но «общественность» к тому времени стала «более прогрессивной» и ее уже не устраивало то, что еще вчера являлось желанной мечтой. Лидеры либерализма решили, что отныне они должны требовать не выполнения программ, а предоставления им, просвещенным и передовым, всей полноты власти. С этой целью стала популяризироваться идея создания «ответственного правительства», т.е. кабинета, формируемого и подотчетного не монарху, а им, депутатам — выразителям «чаяний и нужд» народа. Насколько эти требования были обоснованными?
Согласно закону, члены Думы пользовались определенными правами: не подлежали судебному преследованию (согласие на это могла дать лишь пленарная сессия собрания), получали ежедневное денежное довольствие из казны в размере 10 рублей за каждый день заседаний, имели право на оплачиваемый из казны проезд по России от места жительства до Петербурга. Как было сказано в законе, «при вступлении в Думу» депутатам надлежало подписать «торжественное обещание», гласившее: «Мы, нижепоименованные, обещаем пред Всемогущим Богом исполнять возложенные на нас обязанности членов Государственной думы по крайнему нашему разумению и силам, храня верность Его Императорскому Величеству Государю Императору и Самодержцу Всероссийскому и памятуя лишь о благе и пользе России, в удостоверение чего своеручно подписуемся». Эту присягу давали все, но лишь немногие готовы были ее выполнять.
В статье 14 закона о Государственной думе записано: «Члены Государственной думы пользуются полной свободой суждений и мыслей по делам, подлежащим ведению Думы, и не обязаны отчетом перед своими избирателями». Это положение было чрезвычайно важным и показательным. Критикуя «Основные законы...», вынося беспощадные уничижительные вердикты российскому законодательству и всему порядку организации и деятельности Думы, ни один из «просвещенных и либеральных» никогда не заикнулся о несуразности второй части статьи 14, законодательно утверждавшей политическую безответственность депутатов. Это положение было очень удобным. Думцы ни перед чем и ни перед кем отчета не держали и, являясь по сути собранием безответственных деятелей, требовали создания ответственного перед ними правительства! Многие не несли даже моральной ответственности и перед Богом, так как русские либералы (не говоря уже о радикалах) в подавляющей массе являлись стойкими атеистами (слова «Бог» и «церковь» были не из их лексикона).
В либеральной среде было потрачено много слов и аргументов на доказательство того, что историческая власть не хотела «действительных реформ», что во всем виновато исключительно правительство. Этот тезис различные общественные деятели страстно отстаивали и в России, а когда оказались в эмиграции, то и там не могли избавиться от подобного мировоззрения, походившего уже на болезненное наваждение. Один из самых непримиримых кадетских лидеров И.И. Петрункевич и через двадцать лет после 1905 г . писал: «Император Николай II в своем Манифесте 17 октября торжественно обещал установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы. Тем не менее, все законы, опубликованные в промежутке времени от Манифеста до созыва Первой думы, были изданы без одобрения Государственной думы и, следовательно, были нелегальны и не могли иметь силы». Ничего не понял и ничему не научился! Подобной зашоренности сознания можно только удивляться. Что же должна была сделать власть, чтобы расположить к себе деятелей типа Петрункевича. Ведь согласно подобной перевернутой логике нельзя было вообще проводить выборы, так как избирательный закон «не был одобрен» Государственной думой! Но свои мандаты ни Петрункевич, ни его соратники не сложили.
Когда вышел Манифест 17 октября 1905 г ., то кадетско-либеральная фронда стала требовать, чтобы положения Манифеста начали реализовываться чуть ли не на следующий день после его издания и призывали власть «немедленно составить» кабинет из «общественных деятелей». Но никто не задумывался над тем, сколько бы времени просуществовало такое правительство и когда бы наступило всеобщее крушение. А оно наступило бы неизбежно и очень скоро, потому что либеральные деятели были людьми фразы и позы, а не людьми дела.
Через много лет, накануне второй мировой воины, это с грустью констатировал участник тех событий, один из главных лидеров кадетской партии В.А. Маклаков: «Но что показала либеральная общественность в лице кадетской партии в эпоху Первой Государственной думы? Она оказалась способна только мешать; мешала в их деле и революционерам, и реформаторам... А своих государственных людей она не выдвинула потому, что свою созидательную силу они могли бы показать только в сотрудничестве с исторической властью; а этого кадетская партия не захотела, так как легкомысленно вообразила, что власть «повержена» и «подняться не может», «революционеры» им подчинятся и что они все смогут одни. И жизнь прошла мимо этих детских претензий».
27 апреля 1906 г . царь призвал депутатов к совместной работе и указал основные проблемы русской жизни, которые необходимо решать совместными усилиями Думы и правительства. Депутаты выслушали эти слова и вечером того же дня собрались под сводами Таврического дворца на первую сессию Государственной думы первого созыва. И сразу же разгорелась «битва»: с одной стороны было большинство Думы, обуреваемое жаждой возмездия за проигранные «общественные сражения» (к весне 1906 г . стало ясно, что победа не на стороне революции), а с другой — правительственные круги, историческая власть, которой приходилось учиться жить и действовать в новых политических условиях.
Эпохальное собрание началось в Таврическом дворце в пять часов пополудни. Прежде всего надлежало решить ряд важных организационных вопросов и первый среди них — избрание председателя Думы. Почти единогласно (за него проголосовало 426 человек из 436, принимавших участие в голосовании) прошла кандидатура доктора римского права, профессора Московского университета кадета С.А. Муромцева. Оставались другие первоочередные темы: утверждение регламента работы Думы и подготовка ответного адреса на тронную речь императора. Но в тот же вечер 27 апреля стало ясно, что народные избранники отдают предпочтение «жестам», а не «результатам». Как только председатель занял свое кресло, на трибуну буквально выбежал кадет И. И. Петрункевич и разразился страстной тирадой, которая во всем блеске продемонстрировала общее настроение собрания.
Воспроизведем ее по стенограмме: «Долг чести, долг нашей совести повелевает, чтобы первая наша мысль, первое наше свободное слово было посвящено тем, кто пожертвовал своей свободой за освобождение дорогой нам всем Родины (гром аплодисментов). Все тюрьмы в стране переполнены (продолжительные аплодисменты), тысячи рук протягиваются к нам с надеждой и мольбой, и я полагаю, что долг нашей совести заставляет нас употребить все усилия, которые дает нам наше положение, чтобы свобода, которую покупает себе Россия, не стоила больше никаких жертв (продолжительные аплодисменты). Мы просим мира и согласия. Я думаю, господа, что если в настоящую минуту мы и не приступим к обсуждению этого вопроса, а коснемся его тогда, когда будем отвечать на тронную речь Государя Императора, то сейчас мы не можем удержаться, чтобы не выразить всех накопленных чувств, крика сердца и не сказать, что свободная Россия требует освобождения всех пострадавших (продолжительные аплодисменты)».
Гремели аплодисменты, собравшиеся были возбуждены и воодушевлены. По представлениям думского (кадетского) большинства, первоочередная акция должна свестись к тому, чтобы объявить всеобщую амнистию политическим заключенным. Но ведь такая амнистия уже была объявлена. Еще 21 октября 1905 г . был опубликован царский указ, где предписывалось «освободить от преследования, суда и прочих последствий и даровать полное помилование всем совершившим до 17 октября 1905 г . преступные деяния без насилия». Политические оппоненты режима получили право жить и действовать совершенно открыто, а главные действующие лица русской эмиграции вернулись в Россию.
Так кого же надо было амнистировать? Тех, кто попал под арест и следствие с конца октября 1905 г . по конец апреля 1906 г ., тех, кто непосредственно замешан в насилиях. Это были поджигатели, грабители («экспроприаторы»), убийцы. И либеральное общественное мнение им сочувствовало, поднимало их имена на щит, выставляя подобных лиц «жертвами правительственного террора». Остановимся только на одном из самых громких в свое время случаев.
