Владимир Сядро - История человечества. Россия
Остается открытым вопрос, когда именно Ярослав Всеволодович и Александр Ярославич вступили в тесные отношения с монголами. Тогда, когда князь Ярослав впервые отправился в Сарай. Или раньше? Не проводили ли они переговоров с татарами во время их нашествия 1238 года, не отвели ли тогда угрозу от Новгорода? Вся дальнейшая история показывает, что такие действия были бы вполне в русле их политики. Даже если они и не вели соответствующих переговоров, а рать Батыя отступилась от Новгорода по другим объективным причинам, пассивность переяславского и новгородского князей сослужила им хорошую службу. И не только им, но и Новгороду, и, возможно, всей Северо-Восточной Руси, у которой в тяжелые времена нашлись правители, верно определившие стратегические цели своей политики, реально смотревшие на вещи. Учитывая это, канонизация Александра Невского собором русской церкви в 1547 году представляется оправданной. Что же касается Новгорода, то его бурное развитие в XIII–XIV веках во многом было обусловлено той политикой, которую вел св. Александр, его военными и дипломатическими успехами.
Не стоит забывать, что политический курс, которого придерживался Александр Невский, привел к еще одному результату, значение которого сам князь вряд ли мог умалить. Речь идет о возвышении его рода. Дальнейшая история показывает, что династия, основателем которой был Александр Ярославич, получила все возможные преимущества. Так, после смерти Александра ярлыки на великое княжение Владимирское доставались его братьям. С 1263-го по 1272-й год ярлыком владел Ярослав Ярославич, с 1272-го по 1276-й – Василий Ярославич. После, с 1276-го по 1294 год, великим князем владимирским считался Дмитрий Александрович Переяславский, а с 1294 года по 1304-й – Андрей Александрович Городецкий. Братья не ладили между собой, часто отправляли жалобы в Орду друг на друга, что имело порой трагические последствия. Страшная «Дюденева рать» в 1293 году, по размерам превзошедшая Батыеву, имела поводом для вторжения на Русь как раз свару недостойных сыновей Александра Невского – Дмитрия и Андрея. Сумевший завоевать большее расположение Орды Андрей Александрович (цена этого расположения – очередные «кровопускания» Руси и увеличение дани) на десятилетие закрепил за собой ханский ярлык на великое княжение. По его смерти в 1304 году великим князем владимирским по воле хана стал племянник Александра Невского тверской князь Михаил Ярославич. «Великий стол» достался князю Михаилу далеко не просто. Ему пришлось выдержать нелегкую борьбу с московским князем Юрием Даниловичем (внуком Александра), также искавшим в Орде великого княжения. Это была первая попытка московского князя достичь первенствующего положения среди русских князей. В дальнейшем на московском престоле утвердились потомки Александра Невского.
* * *Целое направление в отечественной историографии посвящено тому, чтобы объяснить, что влияние монгольского погрома на исторические судьбы русского народа не следует преувеличивать. Почти половина территории Руси, включая Новгородскую землю, Полоцкое, Турово-Пинское и отчасти Смоленское княжества, избежала татарщины. Поход Батыя многими чертами напоминал позднейшие татарские набеги. Монголы прошли Суздальскую землю за три месяца. Некоторые небольшие города и сельские поселения были сметены с лица земли. Но подавляющая часть суздальского населения обитала в крохотных деревнях, затерявшихся среди лесов и болот. Зимние облавы монголов не затронули и не могли затронуть основную массу сельского населения. Деревне татары причинили ущерб, сопоставимый с ущербом от внутренних войн и усобиц, продолжавшихся десятилетиями. Контроль за установлением государственной власти со стороны монголов привел к усилению власти великого князя, впоследствии же необходимость борьбы с монголами сделала его фигурой еще более значимой. Приведем цитату из книги одного российского тюрколога: «Кочевая цивилизация представляла собой отработанную веками наиболее рациональную для того уровня производительных сил форму освоения человеком внутренних регионов Азии. Это была жизнеспособная, отнюдь не примитивная система общественной организации, способная гибко реагировать как на изменение природных условий, так и на внешнюю опасность». Это лишь один положительный отзыв об Орде, который подводит нас к проблеме, обсуждавшейся весь XX век. Нынешние споры воскрешают, казалось бы, забытые дискуссии еще 1920-х годов, эпохи рождения теории «евразийства», пережившей в России уже 1990-х годов свое второе рождение. Евразийцы настаивают на том, что для России соединение западного и восточного элементов в культуре, политике, психологии – не только явление реально существующее, но и полезное для ее развития, сохранения самобытности, особого места на геополитической карте мира. Среди тех, кто занимался проблемами евразийства, и ученые, бежавшие из Советской России, и Лев Гумилев с его книгой «Древняя Русь и Великая степь», и публицист В. Кожинов. Учитывая сказанное евразийцами о кочевниках, можно предположить, что их приход на Русь был едва ли не благом для местного населения и истории страны. Вспомним строки Блока: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, – с раскосыми и жадными глазами», и Владимира Соловьева: «Панмонголизм! Хоть имя дико, / Но мне ласкает слух оно».
По мнению американского историка Ч. Гальперина, евразийство выпало из «теологии Владимира Соловьева, успехов ориенталистики, поэзии символистов с ее метафорой “русский-азиатский”, православной экзальтацией». Также Гальперин увидел в евразийстве отзвуки «европейского отчаяния», вызванного ужасами войны, влияние «Заката Европы» О. Шпенглера. Евразийство играло и свою идеологическую роль, ведь оно говорило разноименным народам Российской империи, а потом и СССР: главное не то, что вы – русские, татары, малороссы, казахи, армяне; главное то, что все вы – дети Евразии, это единое геополитическое и этнокультурное пространство замкнуто в государственных пределах, охватывающих шестую часть земли, это величайшее ваше достояние и долг народов Евразии перед своей тысячелетней историей – это державное наследие сохранить. Можно согласиться, что само изучение в советских или нынешних российских школах монгольского нашествия только с точки зрения его трагедии для русского народа выглядело бы (или выглядит) несколько странно, поскольку ту же историю учат и нынешние потомки тех самых «жестоких воинов Чингисхана».
Впрочем, невозможно отрицать все бедствия, которые пали на голову русского народа с приходом монголов. Массовое разграбление и уничтожение собственности и людей на Руси во время монгольского нашествия 1237–1240 годов было ошеломляющим ударом, который оглушил народ и нарушил нормальное течение экономической и политической жизни. Трудно точно оценить потери русских, но, вне всяких сомнений, они были колоссальны, и, если мы включим в это число огромные толпы мужчин и женщин, уведенных монголами в рабство, они вряд ли составят меньше 10 процентов от общей численности населения. Война изменила лицо старого боярства. Княжеские дружины понесли катастрофические потери. Знать варяжского происхождения исчезла почти целиком. Последующие набеги тоже не приносили Руси ничего, кроме горя и разрушений. Конечно, была унижена и национальная гордость русского народа.
Больше всего в катастрофе пострадали города. Такие старые центры русской цивилизации, как Киев, Чернигов, Переяславль, Рязань, Суздаль и несколько более молодой Владимир, а также некоторые другие города были полностью разрушены, а первые три из перечисленных потеряли свое былое значение на несколько столетий. Только немногие важные города в Западной и Северной Руси, такие как Смоленск, Новгород, Псков и Галич, избежали разорения в это время. Монгольская политика забирать искусных мастеров и квалифицированных ремесленников на службу к хану накладывала новое бремя даже на те города, которые не постигло физическое разрушение в первый период завоевания.
Рассредоточение русских мастеров-ремесленников в монгольском мире не могло не прервать развития производственных традиций. Так, с закрытием в Киеве в 1240 году мастерских по изготовлению эмалей и убийством или пленением их мастеров исчезло и русское искусство перегородчатой эмали, достигшее в Киевской Руси очень высокого уровня. Техника чернения тоже вышла из употребления после монгольского нашествия и снова стала популярной только в XVI веке. Также нет свидетельств о производстве в конце XIII–XIV веках на Руси глазурованной полихромной керамики. Производство стеклянных браслетов, как и стеклянных, сердоликовых и бронзовых бус, а также некоторых других украшений тоже было полностью прекращено. Казалось бы, перечисленные потери выглядят незначительно – перестали делать бусы… Однако они являются свидетельствами того, что культурная жизнь Руси пошла на спад. Еще более показательным фактом является то, что в первое столетие монгольского владычества каменных зданий было возведено значительно меньше, чем за предыдущий век, а качество работ заметно ухудшилось. Даже в Новгороде около полувека продолжалась промышленная депрессия.
