Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля
Джоном Хэтчуеем".
Наутро по получении этого послания Перигрин, желая засвидетельствовать почтение тетке, а также дружеские свои чувства к честному Джеку, отправился верхом в их обитель в сопровождении Пайпса, которому нетерпелось повидать старого товарища по плаванию; но прежде чем он прибыл в крепость, миссис Хэтчуей испустила дух, имея шестьдесят пять лет от роду, Вдовец, казалось, переносил свою утрату безропотно и держал себя, как подобает в таких случаях, хотя и не предавался тем опасным приступам отчаяния, какиеиспытывают иные нежные мужья при кончине супруги. Лейтенант был от природы философом, охотно подчинялся воле провидения и, как и во всех случаях жизни, твердо верил, что все, что бы ни произошло, - к лучшему.
Посему заботой Перигрина было не столько успокаивать его, сколько утешать сестру, которая, чувствуя мучительную и искреннюю скорбь, оплакивала кончину единственной родственницы, поддерживавшей с ней сколько-нибудь близкие отношения; ибо мать ее оставалась неумолимой в своей вражде к ней и Перигрину и, больше чем когда-либо, укрепилась в своей неприязни, которая была первоначально вызвана лишь вспышкой негодования, а теперь превратилась в упорную и закоренелую ненависть. Что касается Гема, которого окрестные жители почтили наименованием "молодой сквайр", то он по-прежнему был орудием прихоти и мести своей матери и пользовался каждым удобным случаем, чтобы нарушать покой Джулии, чернить ее репутацию и чинить обиды арендаторам и домочадцам ее мужа, человека, отличавшегося смирным и робким нравом.
Но главной забавой Гемэлиела Пикля в эти последние годы была охота, доставившая ему славу благодаря его неустрашимости и примечательной фигуре, уродство которой увеличивалось с каждым днем и внушило одному из окрестных джентльменов остроумный способ ему досадить. Будучи оскорблен дерзостью горбуна, он нарядил большого павиана, бывшего его собственностью, в платье, напоминающее охотничий костюм Гема, и однажды, приказав посадить животное верхом и привязать к спине самого горячего гунтера, выпустил их по следам гончих. Лошадь быстро обогнала всех охотников в поле, которые приняли всадника за Гема и, когда он поровнялся с ними, приветствовали его возгласами, говоря, что сквайру по обыкновению повезло и лошадь у него лучше, чем у его соседей. Гем, появившийся затем собственной персоной, привел в великое изумление зрителей, и один из них спросил его, не раскололся ли он на две половинки, и указал на его двойника, который к тому времени почти догнал гончих; тогда подлинный Гем пустился в погоню за самозванцем. Настигнув его, он пришел в такое бешенство от этого маскарада, что с хлыстом в руке напал на павиана и, вероятно, принес бы его в жертву своему гневу, не удержи его другие охотники за лисицей. Они вмешались с целью установить разницу между двумя участниками охоты и удивились и позабавились, узнав, кем был противник горбуна, которого они спасли от гнева Гема и отослали к его хозяину.
По желанию своего друга Джека, Перигрин взял на себя заботу о похоронах тетки, на которые были приглашены его родители, но они не сочли нужным явиться и не обратили ни малейшего внимания на его ходатайство, когда он добивался разрешения их навестить. Однако старый Гемэлиел, подстрекаемый женою, впоследствии раздобыл в Докторе Коммонс приказ, коим предписывалось Хэтчуею предъявить завещание жены, так как Гемэлиел предполагал, что она оставила ему часть денег, которые, как он знал, находились в личном ее распоряжении. Но этот шаг не принес ему никакого удовлетворения и убедил только в том, что он был совершенно забыт завещательницей, которая оставила мужу все свое имущество, исключая тысячу фунтов и драгоценности, завещанные племяннице Джулии, пожертвование, упомянутое в письме лейтенанта, и незначительную сумму, предназначавшуюся любимым слугам.
Спустя несколько дней после погребения славной леди наш герой был приятно удивлен приездом Годфри, прибывшего в Англию по случаю того повышения по службе, каким обязан был Перигрину, хотя сам он относил это производство на счет одного придворного, который раньше обещал ему покровительство, а теперь, видя, что виновник повышения неизвестен, скромно приписал эту заслугу себе. Он сообщил о своей удаче Пиклю, и тот поздравил его, притворяясь, будто не предвидел этого события; далее Годфри поведал ему, что благодаря такому успеху его родственник в Виндзоре не возражает против того, чтобы он немедленно связал себя узами брака со своей прелестной Софи; что день бракосочетания уже назначен, и счастье его будет полным, если Перигрин удостоит присутствовать на свадьбе.
Наш герой с великой радостью принял приглашение, узнав, что Эмилия будет там в качестве подружки, и повторил то, о чем уже писал своему другу, а именно что он не только соглашается, но страстно желает загладить безумное свое поведение по отношению к этой молодой леди, положив к ее ногам свое сердце и все свое имущество. Годфри поблагодарил его за благородное намерение и обещал употребить в его интересах влияние как свое, так и Софи, хотя сомневался в успехе по причине чувствительности своей сестры, которая не могла простить ни малейшего пренебрежения. Он признался даже, что не уверен, захочет ли она появиться там, где будет Пикль; но так как она не поставила никаких условий, он намерен истолковать ее молчание в наиболее благоприятном смысле и оставлять ее в неведении до тех пор, покуда она не обнаружит, что ей уже нельзя отступать, не нарушая приличий. Надежда увидеть Эмилию, беседовать и, быть может, примириться с нею пробудила в его душе смятение чувств и вызвала странное замешательство, которое было и радостным и тревожным. Проведя с ним некоторое время и указав день, назначенный для свадьбы, Гантлит уехал с целью приготовиться к этому торжественному событию, тогда как Перигрин вместе со своим другом Хэтчуеем начал объезжать всех знакомых в округе, стараясь выведать их отношение к проекту, недавно им задуманному: на следующих выборах в члены парламента выставить свою кандидатуру от одного из окрестных боро.
Этот план, подсказанный ему одним знатным покровителем, мог быть осуществлен по его желанию, если бы выборы начались немедленно; но до начала выборов интересам его повредили незначительные происшествия, которые будут изложены дальше. Тем временем он прибыл в Виндзор накануне свадьбы своего друга и узнал от Годфри, что тот вместе с Софи с великим трудом уговорил Эмилию присутствовать на торжестве, когда ей сообщили, что приглашен ее обожатель; согласие ее было получено не раньше, чем они обещали от имени Перигрина, что он не будет вести прежние речи или беседовать с ней как старый знакомый.
Наш молодой джентльмен был уязвлен этим предупреждением, однако согласился подчиниться; и, почитая себя укрепленным гордостью и негодованием, решил обходиться с нею с полным равнодушием; как он надеялся, тщеславие ее будет оскорблено, а она тем самым наказана за свою непреклонность. Вооруженный такими намерениями, он был на следующий день представлен Гантлитом Софи как невесте, которая встретила его с присущей ей кротостью и любезностью; а так как здесь присутствовала Эмилия, он приветствовал ее сдержанным поклоном, на что та ответила холодным реверансом и ледяным взглядом. Такое поведение способствовало его неудовольствию, но красота ее поколебала его решимость. Он нашел, что ее очарование бесконечно возросло со времени последней их разлуки, ему припомнилась тысяча милых сцен, и он почувствовал, как вся его душа растворяется в нежности и любви.
С целью прогнать эти опасные мысли он постарался завязать с Софи веселый разговор о предстоящей церемонии, но язык его ворочался неуклюже, взоры устремлялись в сторону Эмилии, как бы находясь во власти чар, и весь вид его указывал на тревогу и смущение.
Жених, заметив его состояние, сократил визит и, проводив приятеля к нему на квартиру, посетовал на то, что послужил невинной причиной его замешательства, устроив встречу с Эмилией, а это, как видно, причинило ему боль. Перигрин, которому к тому времени пришла на помощь гордыня, объявил, что Годфри неверно толкует его смятение, вызванное внезапным приступом дурноты, чему он последнее время подвержен; и, желая доказать, с каким философическим спокойствием может он снести презрение Эмилии, которое, несмотря на все уважение к ее поступкам, невольно считает слишком жестоким, Перигрин попросил, чтобы жених, собиравшийся дать вечером семейный бал, выбрал ему какую-нибудь приятную даму, и тогда он представит неопровержимые доказательства душевного своего спокойствия.
- Я надеялся, - ответил Годфри, - добиться с помощью Софи примирения между вами и Эмилией, а потому на этот вечер не принимал для нее приглашений какого-нибудь другого джентльмена; но раз она так капризна и своенравна, я позабочусь о том, чтобы вашей дамой была красивая молодая леди, чей кавалер не прочь будет заменить ее Эмилией.
