Лев Колодный - Хождение в Москву
Щекотовская труба – замечательное гидротехническое сооружение старой Москвы. Кирпич в ней отлично сохранился, выглядит так, словно вчера уложен. Русло в этом месте застраховано от любой случайности. Диаметр трубы 5 метров. Сюда не то что машина, поезд метро пройдет, но недалеко – не дальше «Метрополя».
Когда-то участки русла прокладывали под землей разные хозяева, не у всех хватало денег и дальновидности, чтобы делать так, как инженер Щекотов по заказу инвесторов. Они вложили капиталы в здание, ставшее не Частной оперой, как замышлялось, а лучшей гостиницей города начала ХХ века.
Поэтому на других участках подземное русло Неглинки узкое, с неровным дном. Вот почему во время прилива вешних вод река выходила из тесных подземных берегов.
Водный поток из щекотовской трубы попадает теперь в бетонный коридор с прямоугольными стенами. Это и есть новое pyсло реки, длиной 800 метров. Идти по нему легко. Я вспомнил недавнее путешествие на плоту, который больше смотрителям подземной реки стал не нужен.
Идем по течению. Дно пологое и широкое. В это время года, зимой, напора воды нет. Луч фонаря выхватывает из темноты следы завершенной стройки: геодезические знаки на бетоне, проволоку.
Вода занесла сюда откуда-то издалека бетонные глыбы, куски железа… Ими она играла и, пошвыряв вволю, бросила на полдороге. По этим «игрушкам» можно судить о силе Неглинки, когда она весной стремится к Москва-реке. А сейчас поток журчит ручьем. Белым корабликом плывет гриб, подняв над шляпкой-палубой свою ножку-мачту.
Не слишком ли русло просторно для маленькой реки? Уровень ее летом обычно невысокий. Но случись ливень – и волны поднимутся как на дрожжах. В половодье мчится вода к устью бурным потоком. Никто тогда не отваживается стать на пути Неглинки. Поэтому весной и летом – в пору дождей, как правило, в руслах подземных рек не работают, откладывая дело на зиму. Тогда ничто не угрожает людям. Они очищают дно от завалов, бетонных глыб, камней.
Работы много. Кроме Неглинки текут в трубах Пресня, речка Бубна под Тишинским рынком, речка у Чистых прудов и много других. О них помнят те, кому доверено обслуживать разветвленное подземное водное хозяйство. Забывать о взятых в плен затворницах нельзя: хоть маленькая речка, а стихия. Не проявишь внимания – она напомнит о себе, затопив улицу.
Подземный дозор осматривает свои владения. Ни моряками, ни речниками себя рабочие не считают. Но службой дорожат: дело интересное, есть что вспомнить. Никогда не забудет Ивлев дом под номером 21 на Неглинной, где его чуть не настиг поток воды и снега. Едва успел спрятаться в люке. Каждый, кто много лет спускается под землю, имел случай испытать свой характер.
Минуем шахту проходчиков, через которую они опускали под землю бетон, когда прокладывали русло.
– Улица Разина, – определяет по этому ориентиру место, где мы идем, мастер. – Полпути пройдено.
Впереди тоннель вдруг раздваивается на рукава. Таким образом ослабляется напор вешних вод. Вскоре показывается дневной свет. Отсюда Неглинка течет по трем тоннелям. Подземный ход стал ниже, но намного шире. Согнувшись, идем последние метры: впереди видна большая вода. Плывет белый теплоход, ударяя волной Москва-реки по волнам Неглинки. Им обеим город обязан своим возникновением.
В лабиринте. Окажись я здесь без проводника, не знаю, смог бы выбраться отсюда. Куда ни глянь, расходятся подземные коридоры – коллекторы. В переводе с латинского коллектор означает – собирающий. Под землей в них собирают коммуникации – кабели связи и энергосистем, трубы водопровода и теплоцентрали.
Под улицей – лабиринт, который не обойдешь за день. У этого хитросплетения дорог в недрах города, как у всякого лабиринта, есть свой секрет, и, зная его, можно ориентироваться. Коллекторы, как бы они ни выглядели запутанными и бесконечными, повторяют направление улиц.
Над нами – въезд на Кутузовский проспект. Сворачиваем вправо. Значит, идем по Бережковской набережной. По названию улиц именуют и коллекторы. Впереди и сзади меня идут двое проводников, как того требует инструкция. Даже тем, кто здесь работает постоянно, не разрешается ходить в одиночку. Под землей всегда должны быть рядом двое. Недра, даже если они бетонированы и электрифицированы, остаются источником повышенной опасности. Вот почему, прежде чем отправиться в путь, диспетчер делает запись в журнале обо всех, кто спускается в коллектор, обозначает время начала работы под землей.
Иду, не рискуя заблудиться, вместе двумя работницами, совершающими свой регулярный обход.
Минуем участок за участком. За нами гаснет свет, а впереди зажигаются огни. Так же предупредительно устремляется по пути с нами поток свежего воздуха, разгоняя скопившуюся под землей духоту. Кто-то невидимый следит за нашим движением и стремится облегчить долгий маршрут. Летом в коллекторе жарко: температура свыше 30 градусов. Тепло исходит от огромных труб, окутанных толстой, как шуба, изоляцией. По трубам течет в квартиры горячая вода.
– Прошли Бережки, – определяет идущая последней в цепочке девушка.
В руках у нее фонарик, луч которого прощупывает закоулки коллектора. Без света, с закрытыми глазами могла бы она, наверное, определить, где мы находимся.
Близость реки выдают сырость и капли воды, стекающие со стены. Вода здесь – опасность № 1. И не столько грунтовая, сколько обычная – из водопровода. По трубам ее прогоняют под большим давлением. Причем горячую воду нагревают до 100 градусов. Кипяток, вырвавшийся из горлышка чайника, может наделать бед, а у «горлышка» трубы коллектора отверстие в полметра в окружности. Берегись такого чайника! Навстречу воде идти запрещается. Если она вдруг прорвется, путь один – в ближайший на пути аварийный люк.
Люк над головой. Через решетчатую крышку падает свет и мелькает зеленая листва, качаемая ветром. Он сюда не проникает, но может проникнуть газ, две его разновидности – болотный и метан. В коллекторе нет газовых магистралей, они лишь изредка пересекают коридор, встречаясь на нашем пути. Но, утекая из труб, газ в поисках выхода может попасть в просторные коридоры… Чтобы он не застал врасплох, выходит ежедневно дозор – газомерщики со «спутником шахтера». Маленький прибор предупреждает об опасности.
Женщины идут молча.
– Наговоримся потом, здесь смотреть и слушать надо. – Диспетчер всматривается, в порядке ли трубы. Казалось бы, зачем дозор? Кто может нарушить покой коммуникаций – кругом ни души?
– Она живая, наша труба, видно, как движется, – замечает диспетчер.
По трубам пульсирует кипяток, и мощная магистраль не лежит неподвижно, съезжает иногда с опор.
Если где случится поломка, то вызывается аварийная бригада. В коллекторе – все условия для работы; все перед глазами, рыть траншеи не нужно. Удобно и рабочим, которые постоянно следят за коллекторами.
В былые времена приходилось часто во время аварий подземных коммуникаций вспарывать землю. В наши дни роют землю один раз, когда прокладывают коллектор, его «проходят» щитом, как метро. Коллектор похож на уменьшенный в размерах тоннель. В одних местах – выглядит как труба, в других – прямоугольной формы. Почти везде идем не сгибаясь. Высота до 3,5 метра. Москва имеет подземные коридоры под многими дорогами. Строить их начали до войны со времен реконструкции Тверской, тогда улицы Горького.
Расписываюсь в журнале, где отмечено время начала нашего путешествия. Это не пустая формальность, а свидетельство, где каждый сам удостоверяет, что покинул коллектор. Время входа 9.33. Время выхода 11.30. Два часа в лабиринте, из которого не пришлось искать выход.
В кладовой рубля. В год столетия со дня рождения Ленина я побывал с группой туристов «По Ленинским местам Франции и Швейцарии». Так называлась та интересная поездка. В Швейцарии нам рассказывали о банках, хранилище золотого запаса. Вернувшись в Москву после такой экскурсии, мне захотелось побывать в нашем хранилище золота. С этой просьбой я обратился к заместителю управляющего Госбанком СССР Кудрявцеву. Он внимательно выслушал меня, понял мое желание и признался, что власти его мало, чтобы разрешить побывать там, где хранят золото СССР. Мы не Швейцария. Но в хранилище денежных знаков – пригласил. Куда я попал, очевидно, первым из пишущей братии.
В «Московской правде» опубликовать репортаж оттуда – не захотели. Отнес я его в более свободомыслящую «Комсомольскую правду», где его напечатали под хорошо придуманным в редакции заголовком «В кладовой рубля».
С тех пор прошло много лет. Нет больше страны и тех денег, что увидел я в Центральном хранилище денежных знаков СССР. Но, в сущности, на этом тщательно охраняемом объекте все происходит так, как прежде. Поэтому я решил без изменений, со всеми своими прежними заблуждениями в экономике включить тот материал в книгу. Тем более что после меня в секретном хранилище ни один журналист не побывал. Там гостей не принимают.
