Николай Богомолов - Вокруг «Серебряного века»
Я: Зачем же ходите?
Г.В.А.: Вполне резонное замечание… А вот хожу, и сам не знаю почему.
8Одоевцева.
Я: Мне кажется, что Одоевцева — автор посмертных стихов Георгия Иванова[1148].
Г.В.А: Не знаю… Может быть, она дописывала его строчки, отдельные сохранившиеся стихи…
Г.В.А: Я был на похоронах Георгия Иванова. Одоевцева плакала, потом я отвез ее домой. Через час она развеселилась, попросила вина и говорит: «Георгий Викторович, женитесь на мне, хорошо будет». Если бы и женился, то меня давно бы уже не было в живых… Заговорила бы. В большой дозе я ее не перевариваю… А как-то они любили друг друга. Особенно он был к ней в последние годы очень привязан.
9Его <Адамовича> эпиграмма на Ходасевича:
Как лирик вял и водянист,
Как критик сущий гимназист,
Небезупречен как стилист
И гений, гений как чекист.
Вел какие-то записи — тайные досье о писателях. <…>.
Ходасевич и А<дамович> играли в карты.
Ходасевич: — Ладинский — помесь Мандельштама с Агнивцевым…
Г.В. согласился, хотя не любил злого Ходасевича.
102 ноября 1970 г., Амхерст.
28-го сентября в Н<ью->Й<орке>.
Разные «опавшие листья» (но никому не говорите!).
Гумилев: А не пора ли исключить из литературы Одоевцеву!
Уже в Париже. О<доевце>ва на сцене. Леткова-Султанова[1149] (мать «моей любви»[1150]): Совсем наша Зина (Гиппиус) в молодости…
А та услышала: Я никогда не походила на горничную… <…>.
Зин<аида> Ник<олаевна Гиппиус>: Придет Ходасевич со своей армянкой[1151], а о чем с ними говорить?
— Но с ним, т. е. с Х<одасевиче>м, можно было говорить.
— Ах, нет, злой, мелочный… <…>.
А<дамович> написал в 1916 г. стихи об убийстве Павла:
Россия, что будет с Россией?[1152] —
и эту строку ему повторил Маяковский в «Привале комедиантов» (или в «подобном» месте), и они тогда долго говорили.
З<инаида> Н<иколаевна Гиппиус> говорила Злобину: Не пишите обо мне плохо, а то явлюсь с того света и сведу вас с ума.
Злобин выбежал в одной рубашке к консьержке: «Там она, она!» И сошел с ума.
Убежал из «дома», зашел к знакомым и донага разделся.
Опять в Нью-Йорке. 17–19 декабря 1970 г.
Анекдоты:
— Вагинов? Знаю, маленький, невзрачный. Георгий Иванов пытался исправлять его стихи. Его экспромт:
Но Вагинов: читай наоборот.
Вон(ь) и гавно.
Надо бы «о».
Мое определение Вагинова: Акмеизм, сошедший с ума.
О Ходасевиче: мелкий, злобный. Играл с ним в карты: он извлек челюсть, положил в платок. Сразу: одряхлевший старик (а он умер 53 лет).
Приложение
В публикации основной части записей, связанных с «Проектом „Акмеизм“», мы основывались исключительно на материалах из архива Юрия Иваска, инициатора и главного деятеля проекта, причем были лишены возможности обследовать могущие иметь прямое отношение к проекту материалы: богатство архива и ограниченность сроков пребывания в США делали невозможным просмотр, а тем более последовательное знакомство со всеми релевантными документами. Дальнейшие поездки принесли еще несколько существенных документов, один из которых мы ныне публикуем.
Собираясь в Париж записывать на магнитофон голоса поэтов, имевших хоть какое-то отношение к акмеизму, Ю. П. Иваск провел серьезную предварительную работу, составив библиографический указатель литературы об акмеизме и развернутую анкету, на которую собирался попросить ответить парижских поэтов. Для предварительного просмотра он отправил их Глебу Струве, с которым находится в постоянной и весьма активной переписке. 17 июля 1960 года Струве ответил ему: «Вопросник Ваш произвел на меня очень странное впечатление. К кому он обращен? Думаю, нет сейчас в эмиграции человека, который мог бы ответить на большую часть вопросов, а если будут отвечать, то с потолка. Какое отношение к акмеизму имеет „отношение к евразийству“ (да и многое другое)? Почему в компанию с Одарченко и Чинновым попал Яконовский, стихов не пишущий и с акмеизмом никак не связанный? (Или имеется в виду Кленовский? Тогда как же не исправить.) Меня многое в анкете раздражает, и я бы на месте большинства опрашиваемых на многие вопросы отказался отвечать. К тому же это анкета, рассчитанная на людей, которым нечего делать»[1153]. В том же письме (равно как и в других) содержалась и основательная критика библиографических усилий Иваска. 20 июня составитель библиографии и анкеты отвечал своему критику в письме, которое процитировано нами в начале работы. Да и вообще итоги проекта Струве не понравились, о чем он писал Иваску вполне откровенно. Однако с точки зрения литературоведа начала XXI века разработанная Иваском анкета кажется весьма интересной в методологическом отношении, почему нам кажется вовсе не бесполезным ее опубликовать по экземпляру, посланному Струве[1154]. Знакомство с библиографией показало, что она действительно была составлена наспех и научного значения не имеет, почему мы и отказались от идеи ее напечатать[1155]. Отметим также, что Струве явно не учитывал второй цели анкеты, которую Иваск вовсе не скрывал: желание начать изучение не только поэзии эпохи акмеизма, но и литературы эпохи первой эмиграции. Возможно, что это было связано также и с тем, что одним из наиболее активных собеседников Иваска оказался Г. В. Адамович, с которым у Струве были очень серьезные разногласия не только личного порядка, но и касающиеся общей концепции истории русской зарубежной литературы, отчетливо выразившиеся в обобщающих книгах Струве и Адамовича — «Русская литература в изгнании» и «Одиночество и свобода».
ЛИТЕРАТУРНАЯ АНКЕТА ЭПОХА АКМЕИЗМА I.1. Что вы знали об акмеистах до личного с ними знакомства.
2. Сборники Гиперборей. Читали ли Вы их?
3. Когда вы начали читать журнал Аполлон. Ваши первые впечатления.
4. Личное знакомство с акмеистами.
5. Встречи с поэтами:
И. Анненский О. Мандельштам
М. Кузмин М. Зенкевич
Н. Гумилев М. Лозинский
А. Ахматова В. Нарбут
С. Городецкий Граф В. Комаровский
Другие сотрудники Гиперборея и Аполлона.
6. Что вы знаете о редакционной работе в журнале Аполлон?
7. Манифесты акмеистов в Аполлоне. Что вы о них думаете.
8. Литературные источники акмеизма.
9. Французские влияния. Увлечение парнасцами. Не преувеличено ли влияние французского «Парнаса».
10. Ваше участие в довоенном Цехе Поэтов (основанном в 1911 г.).
11. Ваше участие в послереволюционном Цехе Поэтов (1920–1921).
12. Методы работы мэтра Гумилева, его характеристика как литературного «вождя».
13. Кузмин как мэтр.
14. Культ И. Анненского.
15. Текущая работа в Цехе Поэтов (как в первом, так и во втором). Как велись заседания? Как разбирались стихи?
Пример разбора (нескольких стихотворений). Суждения мэтра и участников Цеха.
Этому вопросу мы придаем особое значение. Может быть, вспомните одно из заседаний цеха и подробно изложите ход дискуссии.
Методы, вкусы, круг чтения, интересов. Традиции, атмосфера в Цехе Поэтов. Суждения о литературе, искусстве.
16. Общая характеристика акмеизма как литературной школы. Насколько условно само это понятие — «акмеизм». Может быть, никакого акмеизма не было, и это только случайная литературная кличка. Все же что именно объединяло т. н. «акмеистов».
17. Настроения, атмосфера той эпохи (1910–1921).
18. Встречи с акмеистами и участниками Цеха Поэтов не на заседаниях, а в частной жизни.
19. Т. н. младшие акмеисты, участники второго Цеха Поэтов. Г. Адамович, Г. Иванов, Н. Оцуп, И. Одоевцева, В. Познер, В. Рождественский и другие (Просим перечислить имена всех участников).
Л. Канегисер <так!>, Г. Маслов. Другие молодые поэты.
20. Встречи в кабачке Бродячая Собака и в Привале Комедиантов.
21. Граф В. Зубов. Собрания в его особняке. Институт истории искусств. Другие собрания в частных домах.
22. Эпоха гражданской войны и НЭП. Отношение к коммунизму.
23. Гибель Н. Гумилева.
24. Сборники Цеха Поэтов (Берлин, 1921–1923 г.г.).
