Мария Згурская - 50 знаменитых загадок Средневековья
Между такими системами не может быть прямого перехода. Готический свод раздавил бы романские стены — разве что кладка их была бы поистине циклопической. Романский свод, зажатый двумя аркбутанами[7], согнулся бы и разломился.
Готика — это система совершенно новая. Два аркбутана защемляют свод, который рассыпался бы под этим давлением, если бы не держался благодаря весу своего замка. Между тем именно весом аркбутанов и создается их боковое давление. Именно весом камней свода создается вертикальное, направленное снизу вверх давление замка. Следовательно, именно весом камней обеспечивается устремление свода вверх.
Вес как бы уничтожает себя. Это почти феномен левитации. Стены, кажется, исчезают в потоках света, льющихся из огромных окон с цветными стеклами. На самом же деле своды неимоверно тяжелы и давят огромным весом, опираясь на контрфорсы, вынесенные за пределы здания и потому невидимые для зрителя, находящегося внутри.
Пересечение стрелок свода можно назвать визитной карточкой готического стиля.
Создается столь сильное напряжение, что, рассказывают, мастера, работавшие на строительстве готических соборов, боялись даже притрагиваться к некоторым камням, ибо от легкого прикосновения возникали такие же звуковые волны, как если бы была задета растянутая до упора пружина или струна музыкального инструмента.
И именно эта всегда присутствующая вибрация готического храма — независимо от того, слышно ее или нет — явилась самым мощным средством воздействия на народ, которому принесли в дар эти церкви и соборы, ведь они были не только местом отправления культа, но и своеобразным «общим домом», где охотно собирались люди. Зодчий готического храма, свод которого находится в нескольких десятках метров от земли, должен был обладать очень глубокими и серьезными знаниями.
В своей книге «Тайны Шартрского собора» Шарпантье приходит к выводу, что строители Шартра, и особенно авторы проекта, несомненно, имели в руках некий текст невероятной научной ценности, который вполне мог быть Таблицами Закона, доставленными из Святой земли рыцарями-тамплиерами. Согласно легенде, передовые познания в архитектуре принесли с Востока первые рыцари-тамплиеры. Девять французских рыцарей, сподвигнутых Бернаром Клервоским, основателем цистерцианского монашеского ордена, отрешились от всего мирского и отправились на поиски «таинств», хранящихся, согласно поверью, в святилище под руинами храма Соломона в Иерусалиме. Подозревали, что во время своего десятилетнего похода рыцари занимались оккультными науками. Когда в 1128 году они вернулись, во Франции распространился слух, будто они нашли Ковчег Завета, в котором якобы хранились тайны Божественного закона, управляющего в том числе числами, весами и мерами, включая так называемое «золотое число» — 1,618. Пропорция 1:1,618 — «золотое сечение», или «золотая середина», — считалась в эпоху Ренессанса и более позднего времени идеальной для эстетического восприятия произведений искусства и архитектуры. Возвращение рыцарей совпало с появлением в Европе первых образцов готической архитектуры, и шесть лет спустя было начато строительство первого собора в Шартре. На сей счет имеется еще несколько примечательных фактов. Религиозные зодчие из братства «Соратники Долга и Свободы», построившие несколько готических храмов поразительной чистоты линий, не скрывали, у кого позаимствовали свой «штрих» — нечто вроде описательной геометрии, без которой невозможно создать готическую конструкцию. Эти знания они получили от цистерцианских монахов.
Почти все исследователи соглашаются, что готический стиль вышел из ордена цистерцианцев; в крайнем случае, цистерцианцев признают распространителями готики. Орден Храма был в некотором роде сыновним по отношению к главному интерцианскому аббатству Сито — через святого Бернара Клервоского, «который обучил его и доверил ему его миссию». А орден Храма теснейшим образом связан с готическим стилем. Французский ученый Даниэль Ро говорит: «Многие самые существенные черты готического стиля появились благодаря святому Бернару».
Поражает воображение тот факт, что среди тогдашнего французского населения, еще весьма немногочисленного, нашлось такое количество каменщиков, резчиков, плотников и даже витражистов, чтобы в пределах одной эпохи возвести громадное количество внушительных храмов. Конечно, их обучением занимались интерцианцы и бенедиктинцы, и тем не менее!
«Сколько зодчих! Сколько резчиков! Сколько плотников! — восклицает Луи Шарпантье. — И всем надо было платить! Следовательно, был „спонсор“. А из числа возможных спонсоров лишь один обладал богатством, позволяющим финансировать подобные проекты, — это орден Храма. Стал бы орден это делать, если бы не возложенная на него миссия? И разрешение этой загадки вновь упирается в фигуру святого Бернара — святого Бернара, который, как считается, имел отношение к возникновению ордена тамплиеров, обучил Храм и доверил ему особую миссию. Следовало бы сказать — три миссии: найти Ковчег Моисея; развить западную цивилизацию; возвести Храм».
Окончить столь благородные начинания, как мы помним, рыцарям-храмовникам помешали обстоятельства, им не подвластные. Но готические шедевры продолжают восхищать потомков.
В каком бы городе Западной Европы мы ни оказались, если в нем есть готический собор, мы сразу же почувствуем, что он — средоточие всей жизни города. Так было, есть и будет — до тех пор, пока собор стоит. Можно смело утверждать, что готический собор остается одновременно и источником жизненных устремлений, и их целью, он аккумулирует силы центростремительные и одновременно генерирует силы центробежные, от него все исходит и к нему все возвращается. Готический собор — всегда некая модель мира. И действительно, большие кафедральные соборы строились с таким расчетом, чтобы они могли вместить все тогдашнее население города, иными словами, они должны были быть огромных размеров. В готической архитектуре был достигнут поразительный эффект: пространство готического собора внутри кажется большим, нежели сам собор, когда осматриваешь его снаружи.
Уже давно обнаружено глубокое родство между принципами конструкции готического собора и принципами построения крупнейших теологических концепций того времени. Этот параллелизм выявлен и блестяще объяснен выдающимся историком искусства Эрвином Панофским в его работе «Готическая архитектура и схоластика». «Подобно „Суммам“ высокой схоластики, — пишет исследователь, — собор высокой готики стремился, прежде всего, к всеохватности („тотальности“). В своей образности собор Высокой готики стремился воплотить все христианское знание — теологическое, естественно-научное и историческое, где все элементы должны находиться каждый на своем месте, а все то, что еще не нашло своего определенного места, подавляться».
Всеохватность, членораздельность и взаимосвязанность — вот категории, в которых мыслился Универсум. Они же в равной степени приложимы как к теологическим трактатам, так и к памятникам готического искусства. Классический готический собор есть материальное воплощение Универсума, что в символическом смысле выражено господством в его конструкции троичности, как символа Св. Троицы и тринитарной доктрины, главного догмата христианского вероучения. В основе готического собора трехрядный неф и трехрядный трансепт (поперечный неф). Нервюрный свод образует членение на смежные треугольники, ребра которых специально подчеркнуты, с тем чтобы при взгляде снизу их структура была ясно различима (равно как и при взгляде на планы готических соборов).
Однако было бы неверным считать готические соборы только лишь воплощением схоластики. Интеллектуальная и духовная жизнь также находила выражение в этом искусстве. Соборы были энциклопедиями той эпохи. В них полностью отображен иррационализм мышления, целостное восприятие мира, желание охватить в единстве сущность бытия, космоса, истории и их проекции в мире спиритуальном.
Начиная с XVII века различные исследователи — Гобино де Монлюизан и Камбриэль — и уже в нашем веке — Фулканелли и Амбелен с большей или меньшей убедительностью раскрывали тайный смысл символики готической архитектуры. Фулканелли, написавший знаменитую книгу «Загадки соборов», уже стал авторитетом в этой области (в нескольких фильмах ужасов, действие которых происходит в оскверненных соборах, где появляется нечистая сила, имеются обязательные ссылки на Фулканелли).
До сих пор продолжают жить легенды о том, что средневековые алхимики закодировали в геометрии готической архитектуры секрет философского камня.
Фулканелли видел немало алхимических символов в отделке собора Нотр-Дам. Мир скульптуры собора Парижской Богоматери вообще занимает особое место в этой азбуке спиритуального. Барельефы на фасаде большого портала, называемого главным входом, или входом Правосудия, являют собой серию аллегорических изображений средневекового знания. Алхимия изображена в виде женщины, чья голова касается облаков. Она сидит на троне и держит в левой руке скипетр — символ монарха, а правой поддерживает книги: закрытую (эзотеризм) и открытую (экзотеризм). Лестница с девятью ступенями зажата между ее коленями и опирается на грудь. Это — scalа philosophorum, символ терпения, которым должен обладать алхимик во время девяти последовательных операций герметического делания.
