Сергей Захаревич - Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»
Это была катастрофа, причем там, где не ждали. Выяснилось, что «друг Адольф» вовсе не друг и уж точно не считает таковым Иосифа. Вся длительная подготовка, все лишения и жертвы советского народа пошли псу под хвост. Немцы поставили барьер на пути к Босфору. Вдобавок, в сентябре 1940 года финское правительство предоставило Германии право ввода своих вооруженных сил на территорию Финляндии, скомкав тем самым всю подготовку частей ЛВО к повторному вторжению в Суоми. В ноябре 1940 года Гитлер заявил Молотову, что не потерпит никаких шагов СССР и в Финляндии.
«Немецкий посол в Хельсинки так прокомментировал эти сообщения: «Фюрер укрыл финнов своим зонтиком» [29, с. 237–238].
Как справедливо отмечают свидетели и многочисленные исследователи, в лице финнов Сталин нажил себе врагов «на ровном месте». Даже придворный сталинский диверсант Старинов, и тот сказал следующее:
«Финляндия из англо-французского блока перешла в гитлеровский лагерь, а это привело позже к гибели сотен тысяч ленинградцев во время блокады, которой не было бы, если бы мы не воевали с Финляндией» [1, с. 359].
Однако те же самые исследователи совершенно упускают из виду, что то же произошло и в отношении с Румынией. Когда бы еще фюрер заполучил румын с их нефтью себе в союзники, если бы товарищ Сталин не мчался, не разбирая дороги, на Босфор! Такова цена топорной политики «гениального» вождя.
Конец идиллии — от любви к ненависти
Никакой ошибки с точки зрения осуществления замыслов Сталин не допускал. Он всего лишь действовал согласно собственному плану (иное дело, что сам этот план был нужен только Сталину, а советскому народу в нем отводилась лишь роль массовки). Вовсе не поползновения Сталина в Румынии заставили Гитлера перейти к «Барбароссе». Как уже неоднократно отмечалось выше, Гитлер никогда не считал британцев кровными врагами, ему не нужна была Великобритания, ему нужен был мир (выгодный Германии) с Великобританией. Заметьте, что, объявив в июне о намерении наступать на востоке, он не слишком поспешил перебрасывать туда части и еще несколько месяцев вел воздушные операции над Британскими островами. Гитлер тоже все делал по плану: потерпев поражение в «битве за Британию» и тем самым лишившись даже гипотетической возможности провести операцию по высадке своих сухопутных сил на гранитные берега Темзы, фюрер германской нации решил оставить на время в покое упрямых британцев и занялся претворением дела всей своей жизни — завоеванием для Германии жизненного пространства на Востоке. Ведь всем был давно известен стратегический девиз фюрера: «Единственным союзником Германии в Европе может быть только Англия и никто больше».
Из дневника начальника немецкого генштаба Франца Гальдера:
«11.00 — Большое совещание у фюрера. Почти 2,5-часовая речь следующего содержания. Обзор положения после допущенной Англией 30 июня 1940 года ошибки, заключавшейся в отказе от представившейся возможности заключить мир… Англия возлагает свои надежды на Америку и Россию».
14 июня 1941 года: «…Большое совещание у фюрера… После обеда фюрер произнес большую политическую речь, в которой мотивировал свое решение выступить против России и обосновал расчеты на то, что разгром России заставит Англию прекратить борьбу».
Вот зачем Адольф полез в СССР, а вовсе не из-за румынских месторождений!
«Генерал-майор Адольф Галланд позднее заметил, что военная камлания против Англии никогда не входила в первоначальные военные планы Гитлера. Великобритания была своего рода камнем, который надлежало либо убрать с дороги, либо обойти. Она никогда не была главной целью в воинственных устремлениях Германии. Не сумев убрать это препятствие со своего пути летом 1940 года, Гитлер предпочел его обойти и заняться Россией. А после оккупации Советского Союза несговорчивым островитянам пришлось бы иметь дело с более могущественной Германией, обогатившейся, по словам Геринга, неисчерпаемыми стратегическими ресурсами русских» [77, с. 366].
План фюрера был предельно прост: уничтожив СССР и захватив его неисчерпаемые природные богатства, немцам не страшна была никакая экономическая блокада, они могли вести затяжную войну с англо-американцами сколь угодно долго. Фактом разгрома Советского Союза фюрер рассчитывал все-таки навязать свою волю Великобритании и вынудить ее подписать выгодный Берлину мирный договор. Только тогда, в сентябре 1940 года, вермахт, не торопясь, стал стягиваться к советским границам. Гитлер не боялся Сталина как возможного противника, а РККА, особенно после Финляндии, в грош не ставил, поэтому уже тогда срок кампании был намечен в 5 месяцев протяженностью.
У Гитлера в 1940 году в разгар сражения за Францию не было никаких средств повлиять на Сталина. Тогда вопрос — почему Сталин сразу не накинулся на немцев без этой возни с Румынией? А потому, что именно Сталин и не планировал никакой войны с Германией (по крайней мере на ближайший период), отсюда же и попытка заказа на немецких верфях в конце 1939 года эскадры линкоров и тяжелых крейсеров со сроком строительства около 5 лет!
«Если бы Сталин приказал разгромить Румынию летом 1940 года, то остановить Южный фронт Жукова не смог бы никто (кроме румын. — С.3> [65].
К концу июня 1940 года (к моменту вступления войск Жукова в Бессарабию) с Францией уже фактически было покончено. Великобритания провела операцию по эвакуации своего экспедиционного корпуса из Дюнкерка. Если бы Сталин игнорировал дипломатический нажим немцев, это означало бы фактически немедленную войну с победоносным вермахтом, к которой Сталин, особенно на западном участке, не был готов совершенно (одно дело — «валить» Бухарест, другое — Берлин). Кроме того, нападение на Румынию и поход на Балканы в этом случае означали вероятность (по крайней мере теоретическую) заключения между немцами и британцами перемирия (особенно в условиях победы вермахта на материке), а это в свою очередь означало конец всех сталинских планов.
Война с Тройственным союзом и Великобританией не оставляла ни малейших шансов на Средиземное море.
«… Сложившуюся ситуацию следовало осмыслить и обсудить. И вот в сентябре 1940 года…» [66]. Сталин начал «осмысливать ситуацию» раньше — в июне того же года сразу же после румынского провала. Именно летом 1940 года Сталин впервые задумался о войне с Германией. Итогом его размышлений стало указание в конце лета Генеральному штабу Красной Армии о внесении изменений в стратегические планы.
А.М. Василевский один из «знающих», он готовил «Большую войну» с Шапошниковым, затем принимал участие в разработке январского плана с Мерецковым, а позже и в разработке плана «Гроза» с Жуковым и Ватутиным. Поэтому Александр Михайлович в своих мемуарах «сочиняет» в основном только тогда, когда дело касается подготовки РККА к вторжению.
Свидетельствует маршал:
«1939 год оказался до предела насыщен событиями, резко осложнившими международную обстановку; дело шло ко второй мировой войне… Убедившись в нежелании Англии, Франции и Польши заключить соглашение о совместной борьбе против гитлеровской агрессии, Советский Союз принял предложение Германии заключить пакт о ненападении. Подписав 23 августа этот пакт, СССР расстроил планы международной реакции и повернул ход событий в благоприятную для себя сторону. Теперь и Япония была вынуждена признать свою неудачу у Халхин-Гола, пойти на подписание с нами и МНР 15 сентября мирного соглашения.
1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу началась вторая мировая война. В тот же день сессией Верховного Совета СССР был принят Закон о всеобщей воинской обязанности. Красная Армия окончательно стала кадровой» [14].
Это важное свидетельство: наконец Сталин смог открыто покончить с ленинской милиционной (оборонительной) системой комплектования Красной Армии.
«Нам пришлось проделать большую работу в связи с назревавшим военным конфликтом между СССР и Финляндией и в ходе его… Главный военный совет РККА рассмотрел вопросы боеготовности Советских Вооруженных Сил на случай возникновения спровоцированного Финляндией военного конфликта. Генеральный штаб предложил разработанный им еще ранее, с учетом возможности возникновения такого конфликта и одобренный народным комиссаром обороны частичный план отражения агрессии…
По долгу службы я тоже имел прямое отношение к разработке плана контрудара. Его основные идеи и главное содержание были определены Б.М. Шапошниковым» [14, с. 83–84].
Итак, планы финской кампании разрабатывались Шапошниковым, а вовсе не Ворошиловым, который якобы «не слушал своего начальника Генштаба».
«Докладывая план Главному военному совету, Б.М. Шапошников подчеркнул, что сложившаяся международная обстановка требует, чтобы ответные военные действия были проведены и закончены в предельно сжатые сроки, ибо в противном случае Финляндия получит извне серьезную военную помощь, конфликт затянется. Однако Главный военный совет не принял этого плана и дал командующему войсками Ленинградского военного округа… командарму 2-го ранга К.А. Мерецкову указание разработать новый вариант плана прикрытия границы при возникновении конфликта» [14, с. 84].
