Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 8. Мир за нашим окном
Особенно теплую зиму отметила польская летописная хроника: «В этом (1493) году была такая теплая зима в январе и феврале, что сады расцвели, трава была большая, птицы вили гнезда, но в марте ударил мороз и все погубил».
Русские теплые зимы перемежались отклонениями в другую крайнюю сторону. За тысячу лет можно выделить (по летописям) примерно сто с лишним крайне суровых зим, когда «люди и животные умирали… и морозы были нестерпимые».
Градусников в те времена, понятное дело, не было, и о степени холодов мы можем судить по упоминаниям «бесчисленно замерзших людей, лошадей и зверья, птиц, падавших от мороза», а также по такой, например, записи новгородского летописца: «1444 год. Зима тогда была суровая и снежная. У татар лошади вымерли и замерзли… От сильного мороза, ветра и бури луки и стрелы их пришли в негодность».
Таким образом, видим: климат отклонялся от нормы и в прежние времена. Летом случались суши, от которых «леса так горели, что птицы от дыма не знали, куда лететь, и гибли рыбы в реках». Случались годы, когда Днепр мелел так, что воду переезжал конный и даже перегоняли через реку овец. Зимой случались сильные грозы, а летом (в июне 1523 года) «выпал снег и пролежал четыре дня».
Если посмотреть по векам, то «маятник климата» чаще всего сбивался в XIV и XV веках.
На эти столетия аномалий приходится больше всего: лютые зимы, засухи, катастрофические наводнения, морозы летом и бесснежные зимы.
Вот что могут рассказать о климате летописи, свидетельства которых для нас очень важны.
И в конце заметок еще об одной аномалии этой зимы. Необычайно сильное потепление наблюдалось в январе на Чукотке. Мы попросили метеослужбу связать нас с Чукоткой по радио. Вот что рассказал вчера начальник метеоцентра в Певеке Евгений Георгиевич Власов: «При больших снегопадах температура понизилась сначала до минус 2–5 градусов.
Спустя сутки, 13 января, в большой полосе Чукотки, включая остров Врангеля, наблюдались дожди, температура воздуха поднялась до 5–9 градусов тепла. Вскрылись малые реки. А к середине 15 января началось резкое похолодание, распространившееся узкой полосой на восток от Чаунской губы. К 18 января морозы достигли 34, а к 24 января — 45 градусов. Полоса пастбищ шириною примерно в сто — сто пятьдесят километров оказалась покрытой ледяной коркой, толщина которой местами достигает пятнадцати сантиметров. Оленеводство в этом районе оказалось в крайне опасном положении. В тундру срочно посланы вездеходы и вертолеты на разведку мест, пригодных для пастбищ и вывода туда оленьих стад».
Таким был в этом году истекающий месяц январь.
А февраль? «В феврале обещаем и снег и мороз», — сказали в метеоцентре.
Фото автора. 30 января 1971 г.
Это не марсианин
(Окно в природу)
Когда я глянул в глазок фотокамеры, чувство было такое, будто снимаю существо, прилетевшее с Марса. Существо прочно стояло на шести упругих ногах. Массивное тело увенчано было сложной «антенной» с четырьмя красноватого цвета шарами. Шары унизаны тонкими волосами. Казалось, существо способно не только почувствовать, разглядеть, но и прочесть твои мысли…
Однако в сторону шутки. Перед нами действительно живой организм, но не с Марса и не с Венеры. Существо — земное вполне. Это цикада из семейства цикад-рогаток. Размер ее крошечный. На ногте моего пальца пять-шесть подобных красавиц могли бы устроить танцы.
Снимок этот — большое увеличение насекомого.
Цикаду я встречал в тропических зарослях. Она хорошо прыгает. Снять ее там и даже рассмотреть хорошо через лупу не удалось. Позже я увидел рогатую «марсианку» на булавке в коллекции экзотических насекомых. А недавно в Берлине, в музее Природы увидел цикаду снова. Чьи-то умелые руки сделали точную копию насекомого, но увеличенную в сто раз.
Позавчера с московским энтомологом Дмитрием Викторовичем Панфиловым мы внимательно рассмотрели снимок.
— Да, это цикада из семейства рогаток. Водится в жарких лесах тропической зоны, особенно многочисленна в Бразилии.
— Где у нее голова?
— А вот в нижней части туловища, прямо над ножками. Вот глаза спереди. А в самом низу, в середине — аппарат для сосания сока растений. Крылья — с боков. И там же — мембраны, которые издают звук, иногда слышимый, иногда не слышимый человеком…
— Ну, а это «антенна»?
— Это хитиновый вырост. Защитное средство. Врагов у цикады немало. Вот и снабдила ее природа несъедобной колючей рогаткой. И чтобы всем было ясно: «сие — не съедобно», висят на рогатке четыре сигнальных оранжевых шара. Таким же образом предупреждают о своих свойствах ядовитый гриб мухомор, жук-нарывник, ядовитые рыбы… Есть также предположение, что выросты у цикад выполняют роль регуляторов температуры. Такова природа загадочной «марсианки».
Для нас форма этой цикады — лишний повод вспомнить, как богата фантазия у природы.
Вспомним ежа и ужа, слона и зайца, рыбу-пилу и рыбу-угря, кита и мышь, божью коровку и филина, верблюда и земляного червя… Миллионы видов живых существ населяют космический корабль с названием Земля. И каждое существо на свой лад приспособлено к жизни.
Ни один волосок на шарах этой цикады — не лишний, целесообразен каждый выступ и каждое пятнышко цвета на живом организме.
Все притерто, все согласовано у живых существ с миром, в котором они обитают. Это справедливо и для крошки-амебы, и для высшего творения на земле — человека.
Поправка. Из Ленинграда Н. М. Вавилова пишет: «В статье о памятниках животным («Комсомольская правда» от 10 января) допущена одна неточность, которая уже несколько лет повторяется в журналах и вкралась даже в «Детскую энциклопедию». Хорошо бы найти возможность поправить неточность. Памятник собаке установлен не в Колтушах, а в самом Ленинграде, на территории Института экспериментальной медицины».
Фото из архива В. Пескова.
13 февраля 1971 г.
Рыбалка
(Окно в природу)
Чаще всего не клюет. Но всегда есть надежда: вчера не клевала — сегодня будет клевать.
В ночь с пятницы на субботу в Москве на Белорусском вокзале люди непосвященные раскроют от удивления рты: кто это? И куда движутся? Можно подумать, что это войско времен Дмитрия Донского собирается выступать в полном боевом снаряжении. Разговоры вполголоса. Одиночные громкие голоса: «Степан! Наши тут. Скорее…» В отдельных «дружинах» — до сорока человек. Приехали на автобусах, теперь садятся на электричку. Интереса ради я прикинул численность «войска». Возле вокзала одновременно топталось примерно пятьсот человек. И так ведь на многих вокзалах, и не только в Москве. Добровольная рать обрекает себя на бессонную ночь — только бы вовремя, на рассвете на зорьке оказаться на льду.
Результат этих вылазок — два-три десятка маленьких окуньков. И потому почти в каждой семье рыболова провожают ворчанием: «И зачем ездит?..»
Но разве может непосвященный понять великую страсть сидения у воды. И страсть эту знают в любом месте земли, где есть вода и в воде что-нибудь водится. Вот, посмотрите два снимка из журнала «ЮНЕСКО». Непонятно-загадочный снимок слева — не что иное, как скопище рыболовов. На озере Уайт-Бэр (штат Миннесота, США) идут соревнования по подледному лову. На фотографии вверху — южное побережье Цейлона. Целый день вот так, на колышке, стоит рыбак с удочкой, ожидая клева сардины. Надо только заметить: для этих людей рыбалка — не развлечение, а способ добыть пропитание.
Фото из архива В. Пескова.
20 февраля 1971 г.
«Белорусский вокзал»
Об этом фильме критики еще скажут много хорошего. Я, посмотрев фильм, имею потребность сказать несколько слов на правах зрителя. Из зала я выходил с комком в горле. Уверен: большое волнение испытали все, кто успел посмотреть фильм.
Кино не часто приносит нам подобные праздники. Не две, а одна серия. Никаких особых приемов. Время действия — всего один день. Но как много узнаем мы о жизни, о самих себе, о войне (хотя в фильме ни единого выстрела!).
Я старался припомнить, что взволновало меня таким же образом в зрительном зале за последние годы? «Баллада о солдате»… Да, эти фильмы можно поставить рядом. И не только по уровню мастерства. «Белорусский вокзал» как бы продолжает балладу о воевавших. В чухраевском фильме молодой герой погибает. Тут мы видим людей, которые воевали рядом с навсегда дорогим для нас Алешей Скворцовым, но которых война пощадила. Мы видим их спустя двадцать шесть лет после войны. Какими стали они? Что делают в жизни? Не забыто ли фронтовое товарищество? Они не виделись с того дня, когда убранный цветами Белорусский вокзал принял их в свои объятия, обветренных, израненных, победивших. Наверняка, прощаясь, они давали друг другу клятву писать, ходить в гости, помогать друг другу, как помогали в бою…
