Дмитрий Калюжный - Другая история науки. От Аристотеля до Ньютона
«Человечество как-то жило и до линии № 1, то есть до IX века. Поэтому надо суметь не только сложить из мнимых историй реальную «объемную историю», но и вычленить события, датировку которых традиционная история выполнила правильно.
…В период, когда единственным алфавитным письмом было так называемое древнееврейское письмо, возникло впервые государственное образование, развившееся со временем в Византийскую (Ромейскую) империю. Точную дату здесь указать нельзя, но она, конечно, должна находиться много ниже линии № 1 нашей синусоиды; предположительно это III–IV века н. э. стандартного летоисчисления».
Без сомнений, работы Фоменко и Жабинского имеют огромное значение для развития истории как науки. Несмотря на все недочеты, относиться к ним с пренебрежением нельзя. Да, эти авторы опирались на Скалигера, но ведь иной точки опоры у них и не было. Это теперь мы можем рассуждать об излишней формализации исторического процесса в работах Фоменко или о несовпадениях в синусоидах Жабинского. Но без их работ мы не смогли бы сделать принципиального вывода о многомерности истории.
Наука развивается преемственно, и надо обмениваться результатами, чтобы двигаться к новым выводам.
Скалигера, кстати, тоже нельзя скидывать с «парохода современности», а надо изучать его методику, чтобы понять, как получилась наша традиционная хронология.
В одной из своих давних статей мы писали:
«Словом История называется, во-первых, естественный процесс развития человеческих сообществ на планете Земля, их реальная эволюция во всех ее проявлениях. Во-вторых, История – это описания той самой эволюции, которые выполняют участники событий, очевидцы или вообще посторонние люди. Наконец, в-третьих, История – это официально принятая версия хода событий, канон, обеспечивающий единообразие мыслей у подданных и который следует затверживать наизусть, не обсуждая: таковы школьные учебники и жития святых».
Однако из огромного количества событий всегда можно вытащить подпоследовательность, которая сводима к любому наперед заданному результату. Иначе говоря, между историей-описанием и историей-каноном должен сложиться огромный пласт многомерной истории-науки; внутри этой толщи можно будет проводить трассы вариантов истории. А многомерность определяется нелинейностью и самого процесса эволюции, и процессов описания и осознания истории. Так же многомерен каждый человек. Можно написать разные, но совершенно правдивые, основанные на фактах биографии одного человека: в одной показать, что он вполне ординарен, в другой – что он подлец и негодяй, а в третьей – что он ангел во плоти.
История всегда находится между двумя крайностями: с одной стороны ее ограничивает хроника действительно произошедших событий, а со второй – заданная схема, определяющая для историка, к чему он должен эту историю вывести. И совершенно неважно, чем задается эта схема: стилем мышления самого историка (парадигмой) или приказом политического властелина.
Вспомним опять СССР. Непростую, многофакторную семидесятилетнюю историю этого государства вам совершенно по-разному расскажут, например, в США, в Индии и Литве. Даже в России вы можете услышать не только разные, а диаметрально противоположные версии одной и той же истории! И насколько же можно верить каждой из них в отдельности?…
Вспомните, как мы читали советские газеты: между строк. Что-то написано, а что-то нет, и люди слушали зарубежные «голоса», чтобы восстановить пропущенную информацию. А сегодня есть либерально-демократическая пресса и есть патриотическая; они освещают события с разных позиций. Люди предпочитают что-то одно и уже сами упускают много важной информации, ведь правда – она всегда посередине, всегда сложнее и полнее, чем сказанное кем-то одним. Конечно, нужно не только читать, но и думать.
Мы все были свидетелями, как премьер-министр М. М. Касьянов высказывал недовольство учебниками истории, вышедшими в 2001 году. Оказывается, в них по-прежнему есть слова «рабочий класс» и «трудовая интеллигенция»! Касьянов был возмущен. Еще больше его поразили слова, что современная Россия – мафиозное государство. А разве куда-то делся с лица земли рабочий класс? Или нынешняя Россия – не мафиозное государство? Можно, конечно, спорить, но ведь речь идет об учебниках, так что перед нами пример того, как власть требует политической истории, а не объективного анализа. Причем весь пафос в том, что Е. М. Примакову в учебнике отдано много места, а В. В. Путину мало. А самого Михал Михалыча Касьянова вообще пропустили. Обидно, конечно.
Разрабатывая основы хронотроники, применяя математические методы в изучении сложных социальных систем, мы доказываем, что мир многомерен, а исследователь всегда работает в некоем «подпространстве», то есть всегда имеет дело лишь с проекцией реального мира, работает с отображениями реального мира в этом подпространстве. Но выбор проекции остается за исследователем, и если он ангажирован, если допускает только одну версию истории, – правдивой истории он не получит.
Теперь мы предлагаем выбирать и изучать разные проекции специально. Жабинский нарисовал историю с точки зрения искусства, затем – литературы. Но искусством и литературой не исчерпывается человеческая деятельность, надо продолжать работу, изучая историю ремесел, военного дела, юриспруденции… Только изучение прошлого с разных сторон позволит получить модель (и не одну) реального процесса истории.
Причем такой подход применим не только к истории, но практически ко всем общественным наукам.
А мы приступим к истории науки.
История техники
.… Поскольку все науки являются не чем иным, как человеческой мудростью, которая всегда пребывает одной и той же, на какие бы различные предметы она ни была направлена, и поскольку она перенимает от них различие не больше, чем свет от солнца – от разнообразия вещей, которые он освещает; не нужно полагать умам какие-либо границы, ибо познание одной истины не удаляет нас от открытия другой, как это делает упражнение в одном искусстве, но, скорее, тому способствует. И право, мне кажется удивительным, что многие люди дотошнейшим образом исследуют свойства растений, движения звезд, превращения металлов и предметы дисциплин, подобных этим, но при всем том почти никто не думает о здравом смысле или об этой всеобщей мудрости, тогда как все другие вещи в конце концов следует ценить не столько ради них самих, сколько потому, что они что-то прибавляют к этой мудрости.
Рене Декарт (1596–1650)Накопление опыта
В первобытном обществе на протяжении сотен тысяч лет не было науки в современном понимании этого слова. Речь можно вести только о стихийном использовании явлений природы, о накоплении, ценой бесчисленных усилий и жертв, практического опыта, который получал отражение в форме обычаев, примет, поверий, запретов… Затем наступил период, в течение которого накопленный опыт превращался в знания, позже началось превращение их в науку, то есть произошло систематизирование знаний, оформление правил и приемов научных описаний и доказательств; наука Нового времени отсчитывает свой срок с начала XVI века.
Мы покажем в этой книге, что научно-техническое развитие человечества представляет собой внутренне связанный процесс, обусловленный объективными законами, и докажем тем самым, что ныне принятая хронология неверна, поскольку в ее рамках развитие выглядит разорванным, нелогичным, изобилует анахронизмами.
Начало развития техники
Говоря о ранних этапах технического развития, мы не сможем назвать ни имен конкретных творцов новой техники, ни точных дат открытий и изобретений. В разных концах нашей планеты эти изобретения и открытия повторялись множество раз, забывались, восстанавливались, пока в конце концов не входили в повседневную практику людей.
Неизвестные нам первобытные изобретатели, наши далекие предки, впоследствии воплотились в легендарные образы титанов, полубогов и героев, которые то получали первые орудия труда в готовом виде от богов, то похищали у богов огонь (огонь знания). Их похождения справедливо считаются мифами. Но не менее мифичными выглядят открыватели различных новшеств или люди, их описавшие, – имена которых скрыты под звучными псевдонимами Аристотель, Архимед, Герон и т. д. Даже много позже, всего тысячу – восемьсот лет назад, когда роль отдельных изобретателей стала более ясной, процесс создания новых орудий и средств производства продолжал оставаться результатом работы многих авторов, представителей разных народов. Крупнейшие технические достижения человечества продолжали оставаться «безымянными».
