Дмитрий Колупаев - Очерки социально-политической истории России IX-XX вв. Часть 1
Существенным отличием создаваемой политической системы Московского царства от её европейских «партнёров» стало преобладание в Московии – России вертикальных управленческих связей (государство – слуги – население) над горизонтальными (взаимоотношения между субъектами политического процесса, регулируемыми системой права). Эта российская специфика социально-политического устройства отмечалась многими отечественными исследователями. С.М. Соловьев писал об этой российской особенности: «…Когда части народонаселения, разбросанные на огромных пространствах, живут особой жизнью, не связанные разделением занятий, когда нет больших городов, кипящих разнообразной деятельностью, когда сообщения затруднительны, сознания общих интересов нет, – то раздробленные таким образом части приводятся в связь, стягиваются правительственной централизацею, которая тем сильнее, чем слабее внутренняя связь, централизация восполняет недостаток внутренней связи, условливается этим недостатком, и, разумеется, благодетельна и необходима, ибо без неё всё бы распалось и разбрелось».[37]
Таким образом, вариант федеративного образа нового государства, которые отстаивали торговые центры Тверь и Новгород, а также специфический пограничный район Рязань, не получил исторического развития. Москва, прошедшая строгую ордынскую политическую школу, отстояла идею унитарного военно-служилого государства. С точки зрения общего исторического значения любая централизация страны объективно положительное явление. Однако для Руси – России цена за этот процесс была достаточна высока. Ход объединения русских земель в значительной степени имел характер завоевания Москвой соседних с ней княжеств, какую бы религиозно – политическую окраску этому не придавали последующие идеологи. Во многих покорённых землях ликвидировались традиционные формы народного представительства. Навечно замолкли вечевые колокола в Новгороде, Пскове, Вятке.
При описании социального мира Московии XV–XVI вв. автору этих строк можно сделать замечание по поводу сохранения в Московском государстве так называемых самоуправляющихся крестьянских «миров», в которых можно разглядеть зачатки местного самоуправления и ростки какой – никакой, но всё же «демократии». Здесь следует отметить, что великокняжеская московская власть, безжалостно пресекавшая любые попытки со стороны каких-либо социальных слоёв установить какой- либо процесс некоего социального партнёрства, рассматривала крестьянское мирское самоуправление как форму низшего и, что важно, бесплатного придатка своей администрации. Челобитные крестьян на лихоимство наместников и воевод являлись своеобразной формой контроля за местными «сатрапами».
Система управления в Великом княжестве московском долго была достаточно примитивной: всеми управляющими обязанностями распоряжался так называемый Двор, а финансами и дипломатией ведала Казна, причём последняя становится нечто вроде государственной канцелярии. Служащие Казны – дьяки сосредотачивают в своих руках все важнейшие отрасли государственного управления. Они занимались дипломатией, распределяют направления службы по «разрядам» служилых людей, образуют аппарат Боярской Думы, начинают выполнять «особые «поручения» Великого князя. В общем, прослеживаются контуры будущей приказной системы. Также вышеуказанные дьяки начинают выполнять «идеологическую» функцию – наблюдают и редактируют летописание, чтобы не проникла какая – либо крамольная мысль в освещении исторических фактов в нужной для Великого князя редакции.
На периферии Московского государства управление и суд осуществляют наместники, контролируемые Боярской Думой. Наместник имел право держать свой штат административных служителей: 1–2 тиуна (хозяйственные управители) и до 10 «доводчиков» – чиновников на побегушках доводивших до населения суть административных распоряжений наместника. Жалованье вся эта местная администрация получало за счёт «кормления» со всех крестьянских миров. Во вновь присоединённых областях – новгородские и тверские земли, были созданы свои областные дворы, копировавшие систему управления с Московского двора.
С установлением в начале XVI века централизованного государства в Северо-Восточной Руси, ставшей называться Московией, складывается новая, отличная от традиций Киевской Руси социальная лестница для социума нового государственного объединения. На вершине социальной пирамиды находится Великий князь московский, с Ивана III уже периодически именуемый «государём», а после женитьбы последнего на последней византийской принцессе Софье (иногда называемой Зоей) Палеолог начавшегося нарекаться «самодержцем». Последнее обозначение властных полномочий было важно для московских князей, относительно недавно избавившихся от «ярлыка», и поэтому стремившихся продемонстрировать свою внешнеполитическую независимость, как «самостоятельно державших державу».
Вслед за Великим князем в верхней части социальной лестнице находились великие князья. К таковым относились дальние родственники династии Ивана Калиты – великие князья владимирские, Тверские, Рязанские, Ростовские, Суздальско-Нижегородские. Отношения между ними внутри московского государства были сначала как между самостоятельными государственными объединениями, но по мере усиления московской «вертикали власти» великие князья всё чаще признавали верховенство Москвы во внешних делах, а в «докончаниях» то есть договорах с Великим Московским князем именовали себя «молодшими братьями». В свою очередь владения этих «великих князей» делились на владения удельных князей, которые должны были стоять «3а один» со своим великим князем. Постепенно удельные князья переходят на службу к Великому князю московскому, отказываясь от своих верховных прав, за что Москва сохраняет за ними часть вотчин и княжеский титул. Так появляются служилые князья, постепенно сливающиеся с боярством.
Среди господствующего класса важную роль играли так называемые бояре, следующие в иерархии за князьями. Они имели, в большинстве случаев, наследственные вотчинные права на свои земельные владения и получали от власти так называемые «тарханы» – свидетельства о владении (в названии и в форме владения чувствуется наследие Золотой Орды). В XV–XVI вв. ещё теоретически существовал обычай отъезда бояр от князей – своего рода боярский «Юрьев день», но отъехать на службу можно было только в Великое княжество Литовское, а это уже стало приравниваться к государственной измене. Боярство начало ранжироваться по старшинству: выше всех было старомосковское боярство, находившееся на службе в Москве с XIV века, затем шло тверское и так далее.
Ниже бояр шло служилое сословие – дворяне-помещики. Своё название они получили от «слуг по дворским» – холопов Великого князя Московского, нёсших военную службу, за что они получали от великого князя поместье. Это владение могло передаваться по наследству, но только при условии несения обязательной службы. Так на Руси появилось поместная система как вид условного землевладения. Внешне, конечно, здесь присутствует сходство с бенефициариями королевства франков времён победителя арабов при Пуатье Карла Мартелла. Однако здесь следует заметить, что бенефициарии формировались из свободных воинов – рыцарей, а не из рабов – холопов, и что они(бенефициарии), используя традиции римского права, достаточно быстро сделали свои владения наследственным феодом. В феоде же земельная собственность предполагает не только надел с крестьянами, за который необходимо нести военную службу, но и наличие договорных отношений сеньора и вассала. Великий князь московский со своими холопами – дворянами никаких договоров заключать не собирался. Система, подобная московской, скорее напоминает сипахов в Османской империи или мамлюков в Египте.
Вслед за дворянами в социальной лестнице шли горожане. Они не обладали теми формами городского самоуправления, как их западные коллеги и не имели никакого понятия о «Магдебургском праве», как юридически закреплённой формой городских вольностей. Высшими слоями в городах были купцы, торговавшие с заграницей или торговцы сукном, так называемые «суконники». Наиболее богатые из них имели земельные владения и содержали корпоративные церкви. Далее шли ремесленники, которые объединялись в артели, проживали на одной улице, на которой возводили свои храмы, имели денежные суммы, некоторые судебные полномочия. Ремесленников и торговцев с их дворами «сажали» (то есть селили) наместники, бояре, князья около крепости в так называемый «посад», отсюда их название – «посадские люди». Все эти группы городского населения выполняли определенные обязанности перед государством и платили налоги, поэтому считались «тяглыми людьми».
