Дмитрий Малинин - Калуга
Вывоз казенных вещей привел в большое беспокойство калужан; они также стали укладываться и выезжать, и улицы и дворы опустели; ворота, двери, окна в домах были открыты и даже поломаны; оставленный скот ревел на улицах. Пешие бежали, кто куда мог; зажиточные выезжали в другие губернии. Купцы приготовили барки, чтобы отправить товары вниз по Оке. Только в церквах среди общей паники по-прежнему не прекращалось богослужение, и ежедневно совершалось соборное молебствие с крестным ходом. А пред иконою Калужской Божией Матери, принесенной в Калугу, молебны пелись и ночью.
Не зная ничего точного о движении французов, калужане со страхом ждали нападения неприятеля в конце августа и первых числах сентября вместо Москвы на Калугу. Поэтому были расставлены нарочные — вестовые, которые должны были доносить известия о движении и приближении неприятеля. Пикеты сторожили его по селам и деревням. А в ту ночь, когда французов, по расчислениям, ожидали в Калугу, преосвященный выехал со свитой в с. Ромоданово и ночевал в доме владельца имения (Олонкина). Архиерей вернулся утром в город, когда сделалось известным, что французы прошли в Москву.
Калуга «лежала на пороге отчаяния» 40 дней, со 2 сентября до 12 октября.
Когда наша армия сосредоточилась под Тарутином, закрывши собою Калугу, калужане все же думали, что Наполеон может дойти до Калуги. Они отправили к Кутузову Муромцева просить у фельдмаршала наставления, что им делать и какие они могут оказать услуги и пожертвования. Кутузов ласково принял Муромцева и велел показать ему расположение армии, а 22 сентября отправил его с письмом к Калужскому Городскому Голове И. В. Торубаеву, в котором он пишет, что «надежда на верное поражение врага нашего нас не оставляла. Недостаток в продовольствии и совершенная гибель предстоят врагу неизбежно… Город Калуга есть и будет в совершенной безопасности», самая кампания, по мнению Кутузова, должна была прекратиться в непродолжительном времени.
Калужские граждане были успокоены и отправили гласных Елисеева и Лебедева благодарить Кутузова, препроводив с ними и корпию[28] для раненых. 30 сентября гласные вернулись с новым письмом Кутузова, где он, благодаря за корпию, пишет: «в настоящее время мы видим в изобилии к нам милость Божию: злодеи наши со всех сторон окружены, свободный выезд из стана партиями, от нас везде посланными, совершенно воспрещен, люди и лошади изнуряются голодом, и каждый день во всех местах убитыми и пленными теряют они до 500 человек, что подтвердить могут и граждане ваши, гг. Елисеев и Лебедев».
Как известно, в 20-х числах в Калугу прибыл бывший главнокомандующий Барклай де-Толли, как это явствует из известного его письма от 24 сентября Имп. Александру. Калуга приняла его недружелюбно. Поддавшиеся общему против Барклая раздражению, калужане выбили стекла в его карете и кричали на всю улицу «изменник»! Только с помощью полиции мог выехать бывший министр.
Тревожные предчувствия и беспокойство калужан за судьбу города были небезосновательны. Известно, что Наполеон 7 октября начал выступление из Москвы на Калугу. В день Малоярославецкого сражения 12 октября и следующие два дня 13 и 14 числа калужане снова провели на правом берегу Оки, куда они переправлялись по двум мостам. Проводя ночи настороже у разложенных костров, жители со страхом ожидали, что будет с Калугою. Тревога возросла, когда сделалось известным об отступлении Кутузова до Детчина. 15 и 16 октября Кутузов с главной квартирой ночевал в Полотняном заводе, совсем недалеко от Калуги. В это время Наполеон уже отступил на Смоленскую дорогу, и опасность для Калуги уже миновала, но калужане об этом еще не знали и снова отправили к князю нарочных узнать об ожидающей город участи. Кутузов дал такой ответ: «именем моим поручаю вам успокоить купеческое и мещанское сословия, которые, как я слышал, пустыми слухами приведены в волнение и опасность. Уверьте их, что я могу дать врагу сражение и никак не ретируюсь, и что цель моя не в том состоит, чтобы выгнать неприятеля из пределов наших, но чтобы… изрыть им в недрах России могилы… Исполняйте ваши обязанности и будьте покойны, вы есте и будете защищены». Успокоенные депутаты вернулись в Калугу, а Кутузов 17 октября перешел в с. Адамовское, 19 уже выступил из Кременска через Топорино, Кузовы, Исаково, Микулино, Мочальники и Красное к Вязьме. От 30 октября он написал еще одно письмо калужанам, в котором «вменяет себе приятным долгом уведомить, что враг обратился в бегство» и «достойно платит за слезы поселян и обругание храмов Божиих». В заключение он говорит: «возобновляю признательность мою за усердие ваше… и с обещанием сохранить оное на всегда в твердой памяти, не оставлю к сделанному уже мною донесению государю при удобном случае представить в полной мере подвиги ваши, силою коих имете вы право называться августейшего монарха верноподданными и достойными сынами отечества». Благодарные калужане хотели просить государя о дозволении поминать имя Кутузова на эктениях после Императорской фамилии, но князь отклонил это намерение. В настоящее время, по инициативе Ученой Архивной Комиссии, городская дума открыла подписку на сооружение памятника Кутузову и переименовала Облупскую улицу в Кутузовскую.
Во время вторжения Наполеона в Калужскую губернию истреблено было французов поселянами: в Боровском уезде убито 2.193 и взято в плен 1.300 человек; в Медынском уезде убито 894, взято в плен 593, в Мосальском уезде убито и утоплено 987 и взято в плен 450 человек; в Малоярославецком — точно неизвестно. Из калужских партизан истребил много французов Целибеев со своими людьми.
Часть пленных, взятых нашими войсками при отступлении неприятеля, велено было содержать в Калуге. Нынешний семинарский корпус, гимназия, присутственные места — все были наполнены замерзавшими и голодными, больными и ранеными иноплеменниками, просившими хлеба. Незавидно было положение и русских раненых, для которых не хватало ни соломы, ни одежды. Да и бедные калужане, ввиду нарушения правильного течения жизни, пошли было по миру. Поддержало последних правительственное распоряжение — отдать Калуге подряд на поставку платья для армии. Правительство оказало городу и другую поддержку. По его распоряжению, было роздано в губернии и городе на 280 тыс. руб. ржи и овса и безвозвратное денежное пособие 145 тыс. руб.; кроме того, выдавалось строевого леса по 30 бревен на семью. Роздано было духовенству и на обновление церквей 77 тыс. руб.
В память избавления Калуги от грозившей ей опасности ежегодно совершается по почину еп. Евлампия крестный ход с образом Калужской Божией Матери 12 октября в день Малоярославецкой битвы. В связи же с этим событием была попытка оставить икону навсегда в Калуге, но закончилась неудачей, благодаря противодействию г. Хитрово, родовой собственностью которого была икона.
В крестном ходу носится также хоругвь Калужского ополчения, которая, по возвращении ополченцев в 1815 г. была поставлена в соборе.
Калуга в XIX веке
Сыграв свою роль в деле снабжения армии всем необходимым, Калуга сходит со сцены в истории войны, но сама еще долго занимается ликвидацией ее последствий. В 1813 г., напр., вспыхивает сильная эпидемия тифа в городе, благодаря массе больных им воинов. С трудом после полугодовой напряженно-тревожной жизни, город входит в колею, с таким напряжением налаженную в XVIII в., и начинает восстанавливать нарушенные торгово-промышленные связи. В последующее время город хоть и медленно, но продолжает расти вширь и повышать количество своего населения. В 1804 году в Калуге было 3929 строений, из них 441 каменное; жителей было 19 148. В 1823 г. в ней было 25 333 человека; в 1857 г. 4167 деревянных и 607 каменных зданий; жителей было 32 703 человека. Следовательно, Калуга за полстолетия возросла только около 1 1/2 раза. В 1897 году в городе было 49 тыс. жителей. Таким образом, за сто лет возрастание было в 2 1/2 раза; в XIX в. рост Калуги шел намного слабее, нежели в XVIII веке.
Но если в приросте населения виден все‑таки прогресс, хотя и медленный, — в торгово-промышленном отношении замечается полная противоположность. XIX век в истории Калуги являет эволюцию постепенного упадка промышленности и медленного экономического умирания города. Началось это не сразу. Еще в первой четверти, до 30-х гг. XIX в., Калуга во многих отношениях не только могла сравниться с торговлею известнейших русских коммерческих городов, но в некоторых отношениях даже превосходила их. Многие из калужского купечества «имели обширные сведения о торговле и мануфактурах и бывали сведущи в самых политических переворотах». Некоторые содержали корреспондентов и поверенных в лучших торговых городах иностранных и русских. Внутренняя торговля калужан состояла в закупке произведений калужской почвы на местах и по ярмаркам и развозе по ним мелочных товаров. Лавок в Калуге было 654; в них распродавалось разных товаров на сумму до 530 тыс. руб. ежегодно. Товары эти получались из С. — Петербурга, Риги, Якутска, Охотска, Одессы и пр. и даже прямо из‑за границы. Богатейшие купцы и фабриканты производили торг с иностранцами и отпускали в С. — Петербург, Ригу и Одессу сала, конопляного масла, полотен, пеньки и других товаров на 12 млн. руб. Некоторые фабрики заготовляли канаты для черноморского флота. Довольно значительна была торговля рыбой, которую калужские купцы закупали в Астрахани, Царицыне, на Дону и привозили в Калугу на 226 тыс. руб. и отсюда продавали специально приезжавшим покупателям из Москвы, Витебской, Орловской и др. губерний. Торговля скотом велась на сумму 235 тыс. руб.; скот отправляли в Москву, С. — Петербург, Ригу, в Пруссию и даже в Силезию. Хлеба Калуга закупала на хлебных рынках до 2 млн. чт. и часть его сплавляла в Гжатск, Зубцов и др. места. Вообще торговля Калуги простиралась до 20 млн. руб.
