Егор Иванов - Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)
"Ты не добавил сюда Россию", - подумал про себя Соколов, но не сказал ни слова.
- Складывается очень пестрая картина различных общественных сил как в Царстве Польском, так и в Галиции, и в "немецкой" Польше, - продолжал размышлять вслух руководитель русской разведки в Варшаве. - Как ты знаешь, один из самых популярных лидеров польской молодежи и всех антирусских сил Юлиан Пилсудский. Вся его так называемая "военная организация" Польской партии социалистов еще с девятьсот шестого года полностью запродалась австрийской разведке. "Фраки", как их называют после выхода из партии и создания фракции, пропагандируют мысль о том, что для них неизменными остаются задачи борьбы против России всеми силами и средствами. Они призывают к военным приготовлениям, требуют подготовки военных кадров и оружия. Полякам, мобилизованным в русскую армию, "фраки" рекомендуют организовывать сбор шпионской информации о России, диверсии, террор...
Соколов и раньше знал о том, что военная организация Пилсудского тесно связана с австрийской разведкой, а сам Пилсудский регулярно получает содержание от венского и берлинского генеральных штабов, но, чтобы дело зашло так далеко, он и не предполагал. Батюшин между тем продолжал:
- Могу сообщить тебе, Алексей Алексеевич, что лидеры галицийской социал-демократии Дашиньский и Сливиньский также находятся в тесном контакте с австрийской полицией и разведкой. Однако правые силы австрийских поляков профессор Заморский, граф Скарбек, господа депутаты австрийского рейхсрата Киейский, Биега, и Виерчак - продолжают бороться за русскую ориентацию Польши и против "фраков" Пилсудского... Они полностью смыкаются с национал-демократами королевства Польского во главе с господином Дмовским. Этот эндек тянется к сотрудничеству с Россией, принимает участие в неославистских акциях. Ты, наверное, помнишь его книгу, которую он издал после славянского съезда в Праге в 1908 году, - "Германия, Россия и польский вопрос"?
- Я ее не видел... А что он пишет?
- Дмовский осознал возрастающую опасность Германии и пангерманизма. Он доказывает, что только поляки, объединенные в едином национальном государстве, могут реально противостоять в союзе с Россией германскому "Дранг нах Остен"...
- И каков же результат его деятельности? - поинтересовался Соколов.
- Его буквально заклевали! Неославистские идеи вызвали такую злобу у многих, в том числе и "фраков", что Дмовский почел за благо сложить с себя депутатские полномочия и выйти из состава Думы... Старик, вероятно, всерьез убоялся стрелков Пилсудского! К тому же и наши милые союзники - французы, как я смог доподлинно установить, подстрекают поляков к отделению от России...
- Да, сразу и не разберешься, кто с кем, - протянул Алексей и подумал, что ему следовало бы всерьез разобраться с переплетением польских общественных сил и связях их с австрийцами и немцами, а Батюшин подлил нового масла в огонь его сомнений.
- А вот тебе самая свежая информация, которую, правда, добыла не наша агентура, а агенты корпуса жандармов... Совсем недавно, месяц назад, в Кракове на антиправительственную сходку собрались представители всех сословий Польши. Там были и СДКПиЛковцы и ППСлевицовцы, и "фраки", и ППСДеки. Доклад делал сам лидер российских большевиков Ульянов-Ленин. Представь себе, этот русский человек заявил с трибуны "Спуйни", что большевики готовы объединить все революционные силы под лозунгом демократической республики в сочетании с лозунгом права наций на самоопределение и отделение от России!..
Соколов почитал Батюшина в политике за ретрограда, но и он насторожился, узнав, что столь уважаемые Анастасией большевики, среди которых был и друг его юности Володя Сенин, призывают, по сути дела, к самоопределению Польши вплоть до отделения ее от России. "Как же это отделение сочетать с интересами русского народа?" - подумалось Соколову, и он решил по возвращении в Петербург обязательно встретиться с Сениным, подробно расспросить его об этом. Он не хотел проявлять собственное непонимание перед Анастасией и решил до конца разобраться в польской проблеме. "А может быть, Ульянов-Ленин прав? - пришло ему в голову. - Ведь независимая Польша может стать настоящим другом России, ее союзником?!."
Батюшин понял, что его гость отвлекся от разговора, и замолчал. Соколов решил, что коллега устал, и предложил:
- Николай Степанович! Давай на сегодня закончим нашу конференцию, а к практическим вопросам разведки и документам обеспечения военно-стратегической игры в Киеве вернемся завтра!
Батюшин действительно устал и с удовольствием согласился. Он гостеприимно пригласил Соколова на ужин, но Алексей решил снова побродить по Варшаве.
12. Киев, апрель 1914 года
Когда день 20 апреля уже вступил в свои права, его высокопревосходительство военный министр и генерал-адъютант свиты его величества Владимир Александрович Сухомлинов изволили еще почивать после бурно проведенной ночи с господами генералами, прибывшими на оперативно-стратегическую игру в преславный город святого Владимира. Его высокопревосходительству командующий округом генерал Иванов отвел добрую половину своего командирского дома, который, впрочем, строил и украшал в бытность свою командующим здесь нынешний гость - господин министр.
- Ваше высокопревосходительство, - преданно склонился над господином министром камердинер Петруша. - Вы изволили приказать поднять вас в полдень, а сейчас уже час с четвертью...
- Что же ты, дурак, не разбудил меня раньше, ведь в два я должен начать совещание в штабе округа!.. - осерчал барин.
- Ваше высокопревосходительство, здесь же буквально два шага до Банковой улицы, где стоит штаб... - пытался оправдаться верный слуга.
- Подавай быстрее одеваться, остолоп! - продолжал сердиться генерал. Да пойди скажи адъютанту, пусть передаст в штаб, я задержусь на полчаса, мол, с государем буду по прямому проводу разговаривать...
Час спустя надушенный, причесанный и слегка позавтракавший господин военный министр, обойдя для моциона квартал Левашовской и Анненковской улиц, подходит в сопровождении небольшой свиты к солидному зданию штаба на Банковой. Здесь лишний час томится на весеннем солнце почетный караул от частей гарнизона. Несколько секунд приветствия, и Сухомлинов входит в здание.
С необыкновенно радостным настроением поднимается Владимир Александрович по лестнице, украшенной красным ковром, ведь столько лет изо дня в день он ходил здесь, будучи генерал-губернатором и командующим Киевским округом. А если смотреть на дело шире, то и в переносном смысле он поднялся в верха Российской империи именно по этой лестнице - главной лестнице Киевского военного округа... Именно отсюда вызвал его государь, чтобы доверить сначала Генеральный штаб, а затем и все военное министерство.
Именно здесь вынашивал он планы реформ, которые должны были сделать русскую армию по крайней мере столь же сильной, как и армия германская. И отсюда поехал в Петербург осуществлять их.
Именно здесь, словно молодой юнкер, поднимался он в свой кабинет через две ступеньки сразу, влюбившись в нежнейшую и очаровательную Екатерину Викторовну. Именно здесь сходил он, подавленный, по ступеням, когда раскрылись интриги его закадычного друга Альтшиллера, подсказавшего обвинить мужа Екатерины Викторовны в прелюбодеянии с гувернанткой. А эта стерва гувернантка вдруг представила на суде бумаги от врачей, что она девственница... Что было! Что было! И все это так недавно, а уже столько событий заслонило собой эти прекрасные времена, когда ему было меньше только на десять лет, а чувствовал себя моложе на тридцать!.. А затем тяжелые петербургские годы, вечное подсиживание со стороны этого долговязого "лукавого" - великого князя Николая Николаевича. "Лукавый" хоть всего только и генерал-инспектор кавалерии, но лезет буквально во все армейские щели, чтобы найти там недостаток, в котором виноват он, Сухомлинов... Но, слава богу, он не может поставить палки в колеса теперь, когда военно-стратегическая игра будет проведена в Киеве! Ах, как его высочество нагадил тогда в Петербурге, в 1911 году, когда он, Владимир Александрович, все подготовил, собрал командующих округами, получил даже в свое распоряжение для игры запасную половину Зимнего дворца! А за два часа до начала игры государь отменил ее! Теперь-то уж не отменит - здесь, в Киеве, далеко от придворных интриг, от всех этих великих князей, которые своими прожектами только разваливают российскую армию, препятствуют ее модернизации, столь необходимой после поражения в девятьсот четвертом году.
Генерал-адъютант вошел в свой прежний кабинет. Здесь теперь царил генерал Иванов, но он любезно предоставил его военному министру.
Сухомлинов сел и раскрыл папку с приготовленной для него диспозицией. Генерал-квартирмейстер Данилов сел напротив и приготовился давать объяснения по ходу чтения записки. Однако Сухомлинов знал все бумаги, касающиеся игры, столь хорошо, что разъяснений оператора-стратега не потребовалось.
