Этьен Кассе - Третья мировая психотронная война
Наркомафия чувствовала себя не слишком уютно на территории Югославии. Впрочем, существует масса других стран, где её тоже довольно жёстко преследуют. За Косово стоило бы бороться, если бы там существовало широкомасштабное производство наркотиков. Однако это не так. У наркобаронов нет никакого стимула вкладывать огромные деньги в «освобождение» Косова — у них хватает своих забот.
Об «Аль-Каиде» и талибах мы уже говорили. Они тоже не смогли бы самостоятельно провернуть операцию такого масштаба. Очевидно, и «Аль-Каида», и наркомафия были лишь пешками в руках каких-то более серьёзных сил, действовавших через ЦРУ.
То есть пешками в руках США.
Сначала я счёл этот вывод по меньшей мере странным. Действительно, что Соединённые Штаты забыли в этой затерянной на краю Европы маленькой стране? Зачем потребовалось проворачивать столь крупную и дорогостоящую операцию, завершившуюся «горячей войной»?
Ответ на этот вопрос я искал долго. На самом деле не только я один. Так, мои русские друзья в один голос утверждали, что удар по Сербии — это удар по России и США своей агрессией преследовали открыто антироссийские цели. Однако Россия к концу 90-х годов была уже откровенно слабым государством; бомбёжки Югославии были для неё серьёзным моральным ударом, но не нанесли практически никакого материального урона. Впрочем, определённая доля истины в этой версии имеется: из всех держав Европы Сербия наиболее известна своими пророссийскими симпатиями.
Вторая версия гласит, что США попросту не хотели допускать существования «недемократического», враждебного им режима на Балканах. Однако такие режимы имеются во всём мире (например, в Северной Корее и на Кубе, причём в гораздо более резкой форме). Почему для силовой акции была избрана именно Югославия? То, что эта страна находится в Европе, ещё ни о чём не говорит — вряд ли режим Милошевича мог как-то повлиять на позицию ключевых европейских держав, наиболее важных для США.
Более убедительной мне показалась версия о том, что ведущую роль в развязывании войны сыграл военно-промышленный комплекс США. Действительно, к концу 90-х годов в этой отрасли намечался определённый кризис. Речь шла об уменьшении огромного военного бюджета времён холодной войны, который непосильным бременем давит на американскую финансовую систему.
С тех пор как СССР сошёл с дистанции, потребность в масштабных вооружениях, казалось бы, отпала. Армейские склады буквально переполнились вооружением и боеприпасами. Следовало их кардинально опустошить, чтобы получить новые заказы.
В своё время мне попались на глаза несколько скандальных журналистских расследований, касавшихся влияния американского ВПК на политику страны. Данные были опубликованы в европейской прессе и довольно быстро и успешно забыты, но моя цепкая память сумела-таки их удержать. Так вот, до трети американских конгрессменов являются, по сути, агентами мощных транснациональных корпораций, большинство из которых связаны с торговлей оружием. То есть стоит «военно-промышленным баронам» подать команду — и треть американского парламента зальётся истеричным лаем о необходимости очередной военной операции или сверхдорогой программы перевооружения. Я не знаю аналогичных цифр по европейским странам — членам НАТО, но думаю, что там они не меньше. Так вот, война против Югославии позволила потратить на закупку вооружений несколько миллиардов долларов — огромный куш, который был фактически передан из бюджета страны военно-промышленному комплексу. Поэтому, если мы задаём классический вопрос сыщика: «Кому это выгодно?», ответ будет гласить: «В первую очередь американскому ВПК».
Но только ли ВПК? Не буду торопиться с выводами. Тем более что в бумагах Варламова я обнаружил странное на первый взгляд указание: «Войны начинаются, когда Доу Джонс зашкаливает». «Доу Джонс» — это знаменитый индекс Доу Джонса, который называют ещё «градусником американской экономики». Он представляет собой сумму котировок акций крупнейших компаний США. Если котировки растут — растёт и индекс.
По идее, рост котировок — явление положительное. Акции должны дорожать, если компании работают всё лучше и лучше и приносят всё больше прибыли. Но это только по идее. Потому что в современной экономике акции растут ещё и благодаря биржевым спекуляциям. И в результате колебания их стоимости уже не отражают реального положения дел. Разрыв между печальной действительностью и миражом растущего курса акций становится всё больше и больше, словно мыльный пузырь. И, как любой мыльный пузырь, он обречён лопнуть. Такое случилось, например, в 1929 году, когда весь мир охватил страшный экономический кризис, так называемая Великая депрессия, из которой ведущие державы мира выкарабкивались целое десятилетие. Но какое отношение это имеет к современным США?
Я решил дать отдохнуть собственным мозгам и обратился за разъяснениями к специалисту, профессору экономики Сорбонны Жану Готье. Когда-то я учился у этого немолодого преподавателя, и с тех пор мы прониклись друг к другу взаимной симпатией. Причина этого проста: мы оба в чём-то похожи, он такой же бунтарь, как и я, мыслит весьма оригинально и нешаблонно и наверняка смог бы написать какую-нибудь «Фальсифицированную экономику», если бы задался такой целью.
В то же время он серьёзный и уважаемый учёный. Именно поэтому его консультация была для меня столь ценной.
Готье откликнулся сразу же. Вот что он написал мне по электронной почте:
«Этьен, чувствую, ты опять сунул свой нос в какую-то глубокую нору. Смотри, чтобы тебе его там не прищемили. Что касается биржевых спекуляций, то на них держится вся экономика Штатов. На самом деле здесь у янки большие проблемы, которые они пытаются старательно, но безуспешно скрыть. Два простых факта: США — крупнейшее в мире государство-должник; внешнеторговый баланс страны глубоко пассивный, то есть янки ввозят гораздо больше, чем вывозят. По всему миру гуляет огромное количество ничем не обеспеченных долларов, и, если все их разом предъявить к оплате федеральному казначейству, американцам придётся снять свои последние звёздно-полосатые штаны. Вся американская экономика — это большой, красивый, помпезный карточный домик. «Почему же он не рушится?» — спросишь ты. Ха, тебе нужно было лучше слушать меня на лекциях, а не рассматривать прелести своих однокурсниц! Дело в том, что домик, держится, пока все верят, что он каменный, пока все считают США сверхдержавой, их экономику — незыблемой, а доллар — мировой валютой. Заметил, как всполошились американцы, когда появился единый евро? Они и войну в Косово из-за него затеяли, подлецы!»
И действительно: просмотрев экономическую статистику, я отметил, что индекс Доу Джонса приближался к своему пику три раза за последние десять лет: в начале 1999 года, летом 2001-го и весной 2003-го. Как раз накануне войн в Сербии, Афганистане и Ираке. Начало компании позволяло, с одной стороны, уменьшить размер «пузыря», а с другой — лишний раз показать всему миру незыблемость американских позиций. Кстати, сейчас, в начале 2006 года, индекс Доу Джонса вновь приближается к своему максимуму…
Письмо Готье оказалось для меня ценным вдвойне: он подкинул мне ещё одну идею по поводу причин войны в Югославии. Действительно, в 1999 году полным ходом шла подготовка к введению единой европейской валюты, которая вполне могла потеснить доллар на мировых финансовых рынках. Показав, что Европа — место не очень спокойное, зона военных конфликтов, США заранее изрядно подорвали доверие к евро.
Впрочем, вскоре я отыскал ещё одну, более глубинную причину…
Кто владеет нефтью?
Изучая военные сводки той недавней войны, я наткнулся на удививший меня факт. Дело в том, что свои первые удары авиация НАТО нанесла по сербским нефтеперегонным заводам. Именно «заводам», а не «заводу». Сначала я не обратил на это внимания — в конце концов, нефтезаводы — это стратегический объект, и только потом задумался: откуда у маленькой Сербии большой комплекс нефтеперегонных заводов?
На территории страны месторождений нефти нет. Потребление тоже не настолько велико, чтобы строить целый комплекс заводов. Откуда же сербы брали нефть и куда продавали нефтепродукты?
И мне снова пришлось обратиться к сухой статистике. Обратиться — и тут же громко и витиевато выругаться. Потому что несколько цифр разом сказали мне больше, чем все мои предыдущие поиски.
Нефть попадает в Европу несколькими путями. И один из них, чуть ли не самый крупный, проходит через Сербию. Более того, здесь встречаются два пути — «трубы» с Ближнего Востока и из каспийского региона. На нефтяной карте Европы Сербия становится одной из узловых точек.
Однако, если нефтяная «труба» представляет собой такую ценность для НАТО, зачем же бомбить заводы? В том-то и дело, что сами нефтепроводы пострадали лишь незначительно. Их повреждения можно было быстро восстановить, а на время боевых действий транзит через югославскую территорию и так прекратился.
